Марина Крамер - Умереть, чтобы жить Страница 18

— Простите за бестактный вопрос… но как ваш муж относится к тому, что вы курите?

Людмила усмехнулась:

— Вы тоже заметили Лешкины причуды? При нем я не курю, если очень подпирает — ухожу куда-нибудь, а потом зернышки кофе жую. Понимаю — стыдно в моем возрасте, но что поделаешь. В браке приходится как-то прогибаться друг под друга, иначе долго не проживешь. Вот Наташка с Сергеем последние пару лет об этом забыли, похоже.

— Они ссорились?

— Ну как — «ссорились»… Он ее не бил, конечно… но орали, бывало, друг на друга даже прилюдно.

— А причины? Наталья вам не рассказывала?

Людмила задумалась на мгновение, постукивая пальцем по щеке, а потом решительно сказала:

— Нет. Наташка не из тех была, кто жалуется. Скорее это Сергей мог Алексею что-то рассказать. А Наталья — нет, никогда.

— А романа у нее не могло быть? — вдруг спросила Ника, сама не успев понять, откуда у нее возник этот вопрос.

Людмила удивленно посмотрела на нее:

— Романа? А вы не в курсе?

— Не в курсе — чего?

— Больше полугода Наташкино имя полоскали в связи с… — тут Людмила назвала имя молодого исполнителя попсовых песен, которое Ника, напрягая память, так и не смогла вспомнить. — Вроде как она взялась его продюсировать, вложила свои деньги, а он скрылся от нее и бриллианты, кажется, прихватил.

— Бриллианты? — насторожилась Ника.

— Да. Наташка всю жизнь коллекцию собирала, довольно редкие камушки там попадались.

— И что — они действительно пропали?

Взгляд Людмилы, устремленный на собеседницу, стал недоверчивым:

— Ника, вы как-то неправдоподобно не осведомлены о предмете своего расследования. Неужели действительно ничего не слышали? Это же каждая собака обсуждала в Москве полгода назад.

— Полгода назад меня в Москве не было, как не было еще три года до этого. Я вернулась в мае, потому мои вопросы могут казаться вам странноватыми. Разумеется, я сегодня вечером постараюсь ликвидировать все пробелы, насколько возможно, но пока давайте работать с тем, что есть, — улыбнулась Ника, в душе разозленная тем, что не потрудилась прочитать все до конца и выставила себя дурой.

— А-а… ну, тогда это многое извиняет, — смилостивилась Бальзанова и подозвала официантку. — Милочка, повторите мне ваш изумительный кофе, хорошо? А девушке — чай, правильно? — это относилось уже к Нике, и та кивнула.

Когда официантка отошла, Людмила продолжила:

— Самое удивительное, что пропажа бриллиантов обнаружилась намного позже, чем испарился мальчишка. Но об этом никто, кроме меня, не знал, даже Сергей. Я и вам рассказываю только для того, чтобы вы понимали — здесь что-то нечисто. Наташка от горя черная сделалась, и я ее не виню — там такая сумма, что я даже написать не сразу смогу. Но пропали они как-то совсем уж глупо. Либо я просто чего-то не знаю.

Она замолчала, переводя дыхание. Ника ждала. Задавать вопросы не хотелось — она ждала того, каким образом Людмила преподнесет информацию. Официантка принесла чай и кофе, забрала пустые чашки и тихо удалилась. Ника вдруг обратила внимание, что в кафе они совершенно одни — разве что зашла старушка с собачкой, купила коробочку «картошки» и две большие булочки с сыром да три молодые девчонки забежали за кофе «на вынос». И — никого больше.

— Как будто по заказу, да? — Голос Людмилы вывел Нику из задумчивости.

— Что, простите?

— Я говорю — как по нашему заказу, никого в кафе нет.

— Здесь не бывает многолюдно, разве что в обед, когда из офисов за обедами приходят. Так что же все-таки случилось с бриллиантами?

— А случилась с ними довольно странная и, на мой взгляд, глупая история. Наташка собралась здоровье поправить. Есть в Подмосковье один небольшой санаторий, там отличные массажисты, косметологи, грязевые обертывания — ну, в общем, всякие женские штучки из разряда приятных. Мы раньше туда вместе ездили, а теперь я работаю, вот Наталья одна и поехала. Но при этом зачем-то взяла с собой почти половину своей коллекции, представляете? — Людмила сделала паузу, словно призывая Нику оценить абсурдность поступка Луцкой. — Я это знаю точно, потому что у нас ячейки в сейфе одного банка, я как раз в этот же день заезжала за документами и мельком услышала разговор сотрудников — мол, Луцкая приезжала. А зачем ей еще туда приезжать, как не за камнями? Сергей не знал кода и ключа не имел, коллекция принадлежала Наташке.

— Но ведь она могла просто заехать, чтобы…

Людмила покачала головой:

— Ника, вот сразу видно, что для вас слова «банковская ячейка» — всего лишь слова. Ну, зачем туда ехать, если не хочешь что-то взять либо что-то положить? А положить Наташке в последнее время нечего было — Сергей ее содержал, конечно, но в рамках разумного, лишнего не давал. Следовательно, только забрать. Да и подтвердила она потом сама — забрала кое-что.

Стахова чертила в блокноте одной ей понятные схемы и изредка поднимала голову, бросая на собеседницу короткие взгляды. Лицо Людмилы было совершенно спокойно, она не волновалась, не нервничала — просто пересказывала то, что знала о подруге, — не больше.

— Так вот. Вернулась Наташка из санатория — и ко мне. Ревет белугой — мол, Людка, кошмар, бриллианты мои пропали. Я, конечно, тоже в панику — там такие деньжищи… Говорю — как, мол, ты ухитрилась? А она — с собой взяла в санаторий, а когда уезжала — не нашла там, куда положила.

— Ну, это же ерунда, Людмила! — не выдержала Ника. — Вы только представьте — в санатории пропадают бриллианты на сумму, как я поняла, значительно превышающую стоимость всего санатория, так? И что — ни полиции, ни следствия? Ну, бред же, простите!

Бальзанова вдруг резким жестом отодвинула на край стола чашку, скрестила руки на столешнице и оперлась на них подбородком, глядя при этом Нике в глаза. Выглядела она при этом страшновато, и Ника чуть съежилась под ее взглядом:

— Что? Разве я не права?

— Права, — медленно протянула Людмила, не отрывая взгляда от Стаховой, — права. И мне не нравится, что ты такая сообразительная. Но ладно — может, оно и к лучшему. Так вот… — она выпрямилась так же неожиданно, как и распласталась по столу, и Ника снова вздрогнула — женщина вдруг стала казаться ей не совсем нормальной. — Так вот, Ника… вы правы — не было ни полиции, ни заявления, ни шумихи в прессе, и мне это показалось странным, как и вам. Я бы за такие деньги спалила бы там все вокруг собственноручно. А Наташка только мне в жилетку порыдала — и все.

— Но, может, там было не так много? Может, пара-другая камней?

Бальзанова покачала головой:

— Нет. Там было много — и Наташка ясно дала это понять.

— А вы не думаете, что она могла, к примеру, отдать их этому своему протеже-певцу?

— Глупости. Такие подарки делают любовникам, а у нее с этим сопляком точно ничего не было. Я бы почувствовала, поняла. Женщина ведь совершенно по-другому начинает выглядеть, когда у нее появляется любовник, да еще молодой. А Наташка не изменилась ни на грамм. Так что исключено. Хотя мысль неплохая, надо признать.

Ника согласно кивнула — эта мысль и ей приходила в голову, и она частенько проверяла ее, наблюдая даже за девицами в редакции. Как только у кого-то из них вспыхивал роман, это сразу отражалось на внешнем облике. А в Наталье, значит, подруга таких изменений не увидела… Версия с любовником отпала.

— Ну, хорошо, пусть так. Но тогда почему же Наталья не стала заявлять о пропаже? Если я правильно поняла, коллекцию она всю жизнь собирала.

Людмила пожала плечами:

— Ну, этого я и сама не поняла. Я предлагала ей услуги хорошего частного детектива — кстати, того самого, что сейчас занимается расследованием обстоятельств ее смерти, — но она отказалась наотрез.

— Да, мутная история… — пробормотала Ника, делая очередную пометку в блокноте. — Буду думать. Скажите, Людмила, а кто нашел Наталью? Ну, в смысле, кто обнаружил ее тело?

— Домработница. Она приходила к Наташке два раза в неделю, это Сергей оплачивал, Наташка сама мало что умела. Вот Юля и приходила — убирала, готовила, стирала белье. У нее был свой ключ — как правило, Наташка на время уборки уходила из дома. Вот и в этот раз Юля приехала, открыла дверь, начала уборку — все как всегда. А потом в спальне между комодом и балконной дверью увидела лежащую Наташку. Она живая еще была, — Людмила умолкла на секунду, отвернулась и смахнула слезу, — Юля «Скорую» вызвала, Наташку в Склиф отвезли. Она только ночью умерла…

— Я не совсем поняла — а почему решили, что это убийство?

— Давайте выйдем покурить, — хриплым от сдерживаемых слез голосом попросила Людмила и встала. — Тут, надеюсь, ничего с вещами не случится?

— Что вы! — заверила подскочившая официантка. — Я присмотрю, все равно нет никого. Вы идите, курите спокойно.

Накинув на плечи ветровку, Ника вышла следом за Людмилой. Бальзанова глубоко затягивалась дымом, стараясь справиться с накатившими на нее эмоциями, и смотрела куда-то в сторону дома, где жила Ника.