Наталья Андреева - Любовь и смерть по вызову Страница 18

– Что значит припечет?

– Ну, припечет. Сам не знаю, как это происходит. Когда я сильно нервничаю, меня трое не могут удержать. Сила ужасная во мне просыпается. Когда мне за кого-то очень уж надо заступиться.

– Интересно. И как она проявляется, эта сила?

– Дверь могу, например, запертую плечом вышибить. Запросто.

– А человека убить? Врага?

– Врага, наверное, могу.

– А того, кому успокоение надо?

– Не знаю. Не пробовал.

– Когда сильно нервничаете, в каком вы состоянии? Помните потом что-нибудь?

– Не особо. – Михаил нахмурился: – Не помню. Это импульс. Чувствуешь себя ружьем после отдачи. Сначала будто выстрелил, а потом назад отбросило. Выстрела не помню, помню только, когда назад отшвырнет. Вы мне таблеток не выписывайте. Не помогает. Я лучше в коридорах полчаса посижу и успокоюсь. Может, мне не везет просто? А?

– Как вы себя сейчас чувствуете?

– Вроде бы полегче. Полегче, да.

– Вы должны ко мне приходить и дальше. По крайней мере, два раза в неделю.

– Да. Я понимаю.

– Если у вас нет денег…

– Деньги есть. Жена умерла, так мне квартира досталась. Я ее продал и живу. У меня еще одна есть.

– Значит, у вас есть деньги?

– Есть, – кивнул Михаил.

– Но Варягину вы их не предложили.

– Ему не деньги нужны, а спасение, – нахмурился Борисов. – Деньги ему не помогут.

– Отчего умерла ваша жена?

– Из окна упала.

– Из окна?!

– Мыла по весне окна, как раз под Пасху, и упала. У нас высоко. Она и разбилась насмерть.

– Давно это случилось?

– Года три назад.

– А вы что в это время делали? Когда она мыла окна?

– Телевизор смотрел. Виноват.

– Вас в милицию вызывали?

– Само собой. Как же? Если несчастный случай произошел, всегда вызывают.

– И какой вердикт? Вас пытались обвинить в ее смерти?

– Да куда там! – Борисов махнул рукой. – Кому надо обвинять, если несчастный случай! Дело-то в милиции не так просто открывают. Ну, упала и упала. Таблеток моих напилась.

– Таблеток?!

– Ну да. Понервничала, и напилась. Все насчет моей работы переживала. Меня как раз с очередного места попросили. Вот, Валентина и распсиховалась. Женщины, они такие. Таблеток-то больно много выпила, полезла окно мыть, да ее на солнышке и сморило. Десятый этаж… Два часа я у вас сижу. Пойду уже.

Люба машинально взяла протянутые четыреста рублей. Без сдачи. Загодя наменял.

– Может, вы больше берете? Я могу.

– Нет-нет. Все в порядке. Все в полном порядке, – машинально сказала она.

– Когда мне в следующий раз прийти?

– А когда у вас есть свободное время?

– Всегда. То есть, в пятницу.

– Очень хорошо.

– В пять часов?

– Пусть будет в пять.

– Так я вас того… проблемами своими не шибко загрузил?

– Всего хорошего. – Люба не выдержала и улыбнулась. Какой странный человек! И эта странная история, с таблетками, с его женой.

– Обостренное чувство справедливости, – сказала она вечером Стасу. – Ко мне сегодня приходил клиент. Я бы его отправила на лечение в стационар. Ему явно нужен психиатр. Эти припадки буйства. Странно, что он еще не там.

– Что-что?

– Я говорю, что обостренное чувство справедливости тоже может привести человека к преступлению. Тебе не кажется?

– Мне кажется, что в эти выходные мы никуда не поедем. То есть, на дачу. Погода портится.

– Значит, о работе не желаешь разговаривать?

А она уже хотела рассказать ему, о ком именно идет речь.

– О твоей или о моей?

– Ну, о моей мы никогда не говорим, а вот о твоей.

– Мне не нравится твой тон.

– Почему?

– Такое чувство, что ты собираешься вскрыть мне череп и посмотреть, что творится в моей бедной голове. Я на трепанацию не напрашивался. Оставь это. Ты с приема всегда такая, – поморщился Стас. – Я о психах говорить не желаю!

– Как хочешь. Не поедем, так не поедем. На дачу. Людмилу будем по телевизору смотреть.

– Все-таки, некоторым в жизни везет, а? – сразу оживился Стас. – Ты глянь! Была простая торговка! Продавщица, то есть. А сейчас звезда!

– Везет тому, кто везет.

– Это да, – вздохнул Стас. – Люська пробивная. В отличие от тебя, – не удержался он.

Люба слегка обиделась. Ну и закрутил бы роман с ее подругой! Хотя, Самохвалов не в Люськином вкусе, и мужиков у нее вагон и маленькая тележка. Люба вдруг вспомнила, что подруга теперь замужем, и мужики в безумном количестве остались в прошлом.

– Иди смотреть телевизор, – сердито сказала она Стасу. – А я позвоню Апельсинчику.

Люба все никак не могла привыкнуть к тому, что лучшая подруга переехала в новую квартиру. Каждый раз хотелось набрать прежний, до боли знакомый номер. Люба плотно закрыла дверь на кухню и стала вызванивать обожаемую подругу.

Гудки. И наконец:

– Але?

– Здравствуй, Петя.

– Здравствуйте, тетя Люба. Вам маму позвать?

– А она дома?

– Дома. – Издалека раздался голос подруги: «Меня? Дай сюда!»

– Любаша? Это ты?

– Да. Как твои дела?

– И сразу о делах! Может, посплетничаем для начала?

– Было бы о ком. – Люба тяжело вздохнула. – У меня все по-прежнему, без новостей. А как там твои: муж с сыном?

– Кушают хорошо, – хихикнула Люська. – А хороший аппетит – признак душевного равновесия. У тебя что-то случилось? – насторожилась подруга.

– Вроде бы нет.

– А я уж думала, мне надо опять кого-то выслеживать. С тех пор как одно приключение принесло мне удачное замужество, а второе славу и любимую работу.

– Во второе ты сама ввязалась, – напомнила Люба.

– Так вот с тех самых пор я не против. Хотя, чего еще желать? Разве только кучу денег, чтобы с долгами рассчитаться?

– Слушай, ты водишь машину?

– Машину? Пока нет.

– Ну и слава богу.

– Сережа водит.

– Нет, Сережа не подойдет.

– Вообще-то у меня есть права, – оживилась Люська. – И я вожу машину, только муж мне свою не дает. Говорит, расколочу. Но ты ж меня знаешь! Из мужика я выну, что хошь! Владею массой приемов обольщения. Когда нужна тачка?

– Нет, Люсенька, не надо…

– Подруга, не темни.

– Пока не надо. Кстати, как там поживает твоя знакомая? – поспешила Люба сменить тему.

– Какая знакомая?

– У которой депрессия на почве несчастной любви.

– Ах, Лариса! Ничего себе поживает. Только она не знакомая, просто соседка по лестничной клетке. Надо же налаживать контакты на новом месте. О чем жалею, так это о прежних соседях. Так мы с ними здорово общались! Слушай, ты в гости, когда приедешь?

– Так ты же все время занята.

– Это ты все время занята. Короче, приезжай. И Лариса зайдет. Не знаю, как там у нее с любовью, но насчет желания поддержать компанию все в полном порядке. Компанейская баба, – похвалила соседку Людмила.

– Слушай, я у тебя совета спросить хотела: что бы мне такого вкусненького приготовить?

– Вкусненького? У тебя новый любовник, что ли?

– Нет, пока старый.

– Тогда на кой черт его вкусно кормить, твоего Самохвалова, если никак предложение не сделает? Все не разродился?

– Нет, – призналась Люба.

– Ты, Любка, наоборот, не давай ему жрать, пока в загс не отведет. Послушай совета женщины, которая побывала замужем бессчетное количество раз.

– Так ведь и не отведет никогда, если не буду кормить.

– А ты корми его рецептами, заманивай. Рассказывай, как вкусно он будет жить, ежели на тебе женится.

– А то он не в курсе, что я готовить не умею!

– Господи, сделай вид, что притворялась до сих пор! Ты, Любаша, прямо как ребенок! Нет, тебе непременно надо приехать ко мне в гости! И как можно быстрее! Я тебя проинструктирую, а то период ухаживания у твоего Самохвалова слишком уж затянулся.

– Почему обязательно женщине нужно выходить замуж? – кисло спросила Люба.

– Очевидно такова сущность этого явления, – отрезала Люська и повесила трубку.

«Тьма происходит преимущественно от недостатка света», – тут же вспомнила Люба. Общение с Алексеем Градовым заметно повлияло на Люськин лексикон. Нахваталась, называется. Кстати, где он теперь? Пути господни неисповедимы, может, и объявится.

Вернувшись в комнату, она увидела, что Стас с бутылкой пива валяется на диване. Телевизор включен, по нему идет выпуск «Новостей»: люди в погонах выкручивают руки какому-то мордовороту. Стас смотрел на это и явно наслаждался.

– Держу пари, что тебе только что внушали, что меня пора тащить в загс, – зевнул он.

– Подслушивать нехорошо, – заметила она.

– Надо было! Это просто дедукция. О чем могут разговаривать две бабы? Пардон, женщины. А: о тряпках. Б: о мужиках. О тряпках в смысле что надеть, о мужиках в смысле, как поиметь с них деньги на тряпки.

– О работе не могут?

– О работе женщины в принципе разговаривать могут. Только эта тема несерьезная. Не для вечернего трепа.

– Почему?

– Потому что женская работа вещь сама по себе несерьезная.

– Тебе пить нельзя вообще.

– Почему?

– Теряешь чувство реальности. Вот возьму и выставлю тебя сейчас за дверь.