Евгения Грановская - Фреска судьбы Страница 18

Пирогов усмехнулся.

— А вы, стало быть, хитры, как лис? — осведомился он у незнакомца.

— Стараюсь, — ответил тот. Он посмотрел на развязанный узелок с харчами, сглотнул слюну и сказал: — Прошу прощения, что помешал. Вы, я вижу, обедаете.

— Спускайтесь к нам! — дружелюбно пригласил Алеша. — Господин Браккато, пожалуйста, спрячьте оружие.

— Я бы с этим не торопился, — тихо и сурово сказал Пирогов. — Вдруг этот тип — большевистский шпион. Мы отвернемся, а он нам — нож в спину.

Незнакомец растерянно посмотрел на Пирогова.

— Помилуйте, господа, у меня и ножа-то никакого нет, — проговорил он.

Алеша махнул рукой.

— Да ну вас, Пирогов, ей-богу. Что вы пугаете человека? Разве не видите, это же типичный русский интеллигент.

Незнакомец, явно польщенный таким определением, слегка приосанился и поправил пальцем очки. Артист помедлил несколько секунд, внимательно разглядывая незваного гостя, затем убрал револьвер в карман.

— Ну вот, — с облегчением сказал Алеша. — Теперь вы можете спуститься.

Незнакомец осторожно, хватаясь руками за пучки пожухлой травы, спустился в овраг. Серое пальто его было сильно испачкано, протертые на коленях штаны выглядели жалко и неприлично. На вид человеку было лет сорок или около того. Узкий подбородок покрывала колючая рыжеватая бородка. Глаза смотрели сквозь стекла очков дружелюбно и с какой-то редко встречаемой мягкостью.

— Кто вы? — спросил его Алеша. — И как сюда попали?

Незнакомец улыбнулся.

— Отстал от поезда. Хотел срезать дорогу через лес, но заблудился. Думал, совсем пропаду, но, по счастию, услышал ваши голоса. Господа, я так рад, что встретил вас! Вы позволите мне с вами посидеть? Сказать по чести, я очень устал за последние дни.

— Куда же вы направлялись? — поинтересовался Алеша.

Незнакомец неопределенно махнул рукой и сказал:

— Куда глаза глядят. В силу сложившихся обстоятельств я совершенно свободен от оков оседлой жизни. — Он поправил пальцем очки и спросил: — А вы куда держите путь?

Алеша посмотрел на своих провожатых и не совсем уверенно произнес:

— Вообще-то, мы направляемся в Москву.

— В Москву? О, это очень большое путешествие! Большое и… — Взгляд незнакомца наткнулся на развязанный узелок. Он судорожно сглотнул слюну.

— Хотите картошки? — предложил Алеша.

— Благодарю вас, но я совсем не голоден, — поспешно сказал незнакомец. — Сегодня утром я сытно позавтракал.

— Глупости. Ничего вы не позавтракали. — Алеша взял из узелка картофелину и протянул гостю. — Вот, держите.

— Но я вовсе не…

— Держите и не спорьте.

Судя по тому, с какой жадностью незнакомец уплетал картофелину, сытный завтрак, о котором он говорил, был выдуман. Съев картофелину, незнакомец тщательно облизал пальцы, затем улыбнулся и вдруг сказал, обращаясь почему-то к Пирогову:

— Господа, а позвольте мне путешествовать с вами.

— Вот еще, — фыркнул Пирогов. — Много вас на дармовые-то харчи.

— Как вам не стыдно, Пирогов! — гневно осадил его Алеша. — Человек просит, а вы! Конечно, присоединяйтесь. Как вас зовут?

— Миронов, — представился незнакомец. — Евгений Александрович. Бывший учитель. Честное слово, господа, я вас не обременю. Просто буду держаться рядом, и все.

Пирогов смерил его щуплую фигуру недоверчивым взглядом и, неожиданно смягчившись, сказал:

— Ладно, черт с вами. Может, когда и сгодитесь. Я читал, что с помощью линз огонь можно разжечь. Правда, сам никогда не пробовал, не довелось.

Миронов улыбнулся.

— Если задумаете разводить костер — мои очки к вашим услугам, — добродушно ответил он.

Нестор Махно взвесил шашку на ладони, проверяя ее балансировку.

— Хороший подарок! — Он слегка отвел руку в сторону и резко рубанул шашкой воздух. — Ай, хороша! Я ваш должник, комиссар!

— Пустяки, — ответил ему человек в серой шинели и кожаной фуражке, сидевший по другую сторону стола. Он был худощав, бледен и тонкогуб. Небольшие, глубоко посаженные глаза смотрели из-под почти голых надбровных дуг настороженно. Руки бледнолицего покоились в карманах шинели, воротник был поднят, как будто человек опасался сквозняков. — Я слышал, вы задержали мальчишку. — Голос его звучал глухо и сипло, отдаваясь в ушах у Махно неприятным поскребом. — Гимназиста.

— Мальчишку? Гимназиста? — Махно посмотрел на гостя и прищурился. — А почему вы им интересуетесь?

Человек в шинели, не вынимая рук из карманов, резко подался вперед.

— Мне нужен этот мальчишка!

— Нужен? — Махно усмехнулся. — Остыньте, товарищ Глазнек. Я его отпустил. Еще утром.

— Как? — Кадык на шее комиссара дернулся. — Как отпустили?

— Вот так, просто. Я не воюю с детьми.

— С детьми? — Серый человек недобро осклабился. — Щенок обвел вас вокруг пальца, как…

— Я сказал — остыньте, — резко оборвал его Махно. — Кажется, это не я у вас в гостях, а вы у меня.

Комиссар снова откинулся на спинку стула. Руки его по-прежнему покоились в карманах шинели. Он посмотрел на Махно исподлобья и спросил:

— Вы его хотя бы обыскали?

— А чего это вы им так интересуетесь?

— Обыскали или нет? — повысил голос комиссар.

Щека Махно нервно дернулась.

— Сбавьте обороты, Глазнек. Я не терплю, когда на меня повышают голос. Последний, кто это сделал, лишился языка. Я вырвал его собственными руками.

Комиссар крепко сжал зубы, на скулах у него заиграли желваки. Несколько секунд он молча смотрел на Махно, затем плечи его слегка обмякли, и он сказал:

— Простите, я не хотел грубить. Так было при нем что-нибудь или нет?

— Что, например? — уточнил Махно, в скучающих глазах которого зажглось любопытство.

— Что-нибудь… необычное.

— Туманно выражаетесь, Глазнек. Нет, при нем не было ничего необычного. Ни оружия, ни денег, ни бумаг. Ничего, что могло бы вас заинтересовать.

— Когда вы его отпустили?

— На рассвете. — Махно наткнулся на холодный взгляд комиссара и недобро прищурился. — Не понимаю, зачем он вам понадобился? Это простой мальчишка. Он не может угрожать делу революции.

— Он владеет важной информацией, — сказал комиссар. — У меня к вам личная просьба. Если он попадется вашим людям — дайте нам знать. Наша благодарность не будет иметь границ.

Комиссар вынул правую руку из кармана шинели и положил на стол бархатный мешочек, стянутый бечевкой.

— Это вам. Подарок.

Махно поднял брови.

— Как? Еще один?

— В знак дружбы, — пояснил комиссар.

Махно криво усмехнулся, взял мешочек, ослабил веревку и с любопытством в него заглянул.

— Дорого вы цените этого щенка, — задумчиво проговорил он. — Неужели он и впрямь того стоит?

— Для кого как, — ответил комиссар.

— Хорошо. — Махно снова затянул мешочек и спрятал его в карман. — Считайте, что мальчишка у вас в руках.

Комиссар поднялся из-за стола.

— Уже уходите? — с усмешкой поинтересовался Махно, разглядывая долговязую и сухую, как мертвое дерево, фигуру комиссара.

— Да, мне пора.

— Можете остаться на обед, — предложил Махно.

— Нет времени. Еще раз простите за вторжение.

— Ничего. — Махно насмешливо дернул щекой. — Одним делом занимаемся. Что-то еще? — спросил он, заметив, что комиссар медлит и словно бы о чем-то раздумывает.

— Да, — ответил тот. — Просьба. Не могли бы вы выдать нам мандат, чтобы мы могли беспрепятственно продвигаться через ваши кордоны?

— Мандат? Это запросто.

Махно достал из стола лист бумаги, обмакнул перо в чернильницу, быстро набросал несколько строк и подмахнул их подписью. Протянул бумагу гостю:

— Держите.

Комиссар Глазнек скользнул по строчкам взглядом.

— Годится? — поинтересовался Махно, насмешливо следя за ним.

— Вполне. Спасибо.

Глазнек спрятал мандат в карман шинели, кивнул Махно, повернулся и направился к двери.

— Эй, комиссар! — окликнул его Махно.

Тот остановился и обернулся.

— Что?

— Забыл сказать. Мальчишка ушел не один, с ним еще двое. Один очень опасен.

— Кто такой?

— Представляется итальянцем.

— Итальянцем? — Тонкая губа комиссара слегка приподнялась, как у пса. — Очень интересно. Его вы тоже «отпустили»?

Махно, не выносивший насмешек, слегка побледнел. Комиссар это заметил и примирительно произнес:

— Ладно. Надеюсь на вашу помощь. Всего хорошего.

Он бесшумно, как тень, выскользнул за дверь, плотно притворив ее за собой.

Из соседней комнаты, кутаясь в белый ажурный платок, вышла Галина. Махно сидел вполоборота, положив локоть на стол и опустив голову. Лицо его было бледным, в глазах застыла злоба.

Заслышав шаги Галины, он поднял голову, пристально на нее посмотрел, затем снова уткнул взгляд в пол и тихо процедил: