Наталья Солнцева - Все совпадения неслучайны Страница 18

После обеда Игорь Петрович опять привязался к бабе Наде.

– На какие средства вы живете? – спрашивал он. – Кто из вас работает?

– Никто. Я получаю пенсию, а… девочки на моем иждивении. – Она с трудом выговорила мудреное слово. – А что?

– Живете вы не бедно! – гнул свое следователь. – Стол каждый день от еды ломится, перины, иконы дорогие повсюду, посуда хорошая… На какие деньги все приобретается? И почему ваши родственники в последнее время, извините, мрут как мухи?

– Как это «мрут»? – задохнулась от возмущения баба Надя. – Мать моя, Марфа, своей смертью померла, от старости. Алена в городе погибла, несчастный случай… А Иван еще, может быть, вернется. Он не раз уходил, месяцами пропадал где-то, потом приходил домой. И живем мы по средствам. Здесь же лес – грибы, ягоды, травы. Мужики у нас охотники, дичь добывают.

– Браконьеры, значит?

– Почему сразу браконьеры? Все по закону. Мы закон уважаем… Еще у нас дом в селе, хозяйство держим. Сад, огород, куры, гуси, индюшки, кролики… На земле только ленивый или безрукий плохо живет! Вот ты, видать, привык по гастрономам бегать, покупать каждую малость, тебе и невдомек, как люди-то живут. Небось петрушки от крапивы не отличишь, а туда же… Учить меня вздумал! На какие средства… Какое твое дело? Ты скажи, где мой сын Иван? Это твоя работа! А у нас – своя!

Следователь задумался, записал что-то в свои бумаги и поднял на бабу Надю злые глаза.

– Я вас разоблачу! – угрожающе заявил он. – У вас тут целая банда! Преступный синдикат! Я знаю, чем вы занимаетесь…

– Ну чем? – спросила баба Надя. Такие названия, как «банда» и «синдикат», привели ее в шок. Она потеряла нить разговора и спрятала дрожащие руки под фартук.

– Вы занимаетесь продажей человеческих органов для трансплантации! Убиваете людей и…

– Что-о?!

У бабы Нади чуть глаза на лоб не выскочили. Она не поняла иностранного слова, которое произнес Игорь Петрович, но уловила чудовищный смысл сказанного.

– Да-да, – ничуть не смутившись, продолжал следователь. – Убиваете людей, которых никто искать не будет, у которых немного не в порядке с мозгами, как у Ивана. Потом их внутренние органы сбываете за большие деньги. Ваш бывший зять ездит за границу именно с этой целью!

Игорь Петрович победоносно посмотрел на бабу Надю, бледную, как полотно.

– Что ты такое…

– Его разыскивает Интерпол! – перебил ее следователь. – Международная полиция! Он опасный преступник. Может, он и жену свою убил… Алену? Кстати, я собираюсь взять разрешение на эксгумацию трупа вашей внучки.

– Экс… гу… что? Я не понимаю…

– Надо раскопать могилу и убедиться, есть там тело Алены и целое ли оно.

Баба Надя не нашла что сказать и кинулась за вишневым киселем. Следователь говорил невероятное! Такой бред даже Элина не несет…

Евлалия была его болью, сладостной, как последнее мгновение перед смертью. Почему их разлучила безжалостная судьба? Проложила между ними пропасть, которую не одолеть… Что за мука быть с Евлалией, не видя, не слыша ее, без возможности ее обнять, прижаться губами к ее черным волосам!..

Когда она глядит на него вот так, как сегодня, – словно молит о чем-то, – он все что угодно готов сложить к ее ногам. Как она чарующе улыбается со сцены… как взлетает и падает ее дивный голос, завораживая, околдовывая! Евлалия, необыкновенная, страстная и наивная, порочная и нежная, – не такая, как другие. Она парит в иных высотах и вкушает иных гармоний. Она жаждет невыполнимого и дарует невообразимый восторг. Нет больше таких женщин, как она! Последняя богиня закрыла глаза в тот страшный день, выпив на сцене отравленный кубок… позволила унести себя, положить в сырую холодную яму… засыпать землей…

Вадиму всю ночь снилась давно умершая оперная прима Евлалия Кадмина, которая выпила его сердце по капле, иссушила его душу, лишила воли и желания жить. Он принадлежал ей весь, без остатка, на все времена… Он только тень ее, слабый след, который она оставила на земле уходя. Ему суждено вечно гореть в пламени неутоленной любви…

Он просыпался от собственных стонов и вновь забывался беспокойным сном. И снова видел ее глаза, полные безумства и тоски… Неужели она гневается, завидует земным женщинам, их счастью? Ее гордое и неукротимое сердце грезит о мести и жестокой расправе?..

Прекрасная Евлалия не успела познать любви полной, безусловной и великой, какую мог дать ей только он, Протасов… Она ждала поклонения и жертв, а ей доставались жалкие крохи – ленивое ухаживание, пошлые комплименты и неприкрытая лесть…

Вадим все чаще задумывался о жизни, странности отношений между мужчиной и женщиной… Вот Валерия. Красавица! Слов нет. Единственная женщина, достойная любви Никиты… Разве случайно он спас ее от смерти, привел в дом друга?

Вадим любил Никиту, пожалуй, сильнее, чем своего родного брата Богдана. Никита был великим человеком – Вадим это чувствовал. Он ощущал его мощь, скрытую за спокойствием, внутреннюю свободу и благородную душу. Одно присутствие рядом Никиты заполняло пустоту его жизни. Он тайно им восхищался. Никита никогда не интересовался женщинами, он жил чистой одинокой жизнью, так же как и Вадим. И вдруг… Никита у ног взбалмошной и болезненной Валерии, готовый исполнять ее прихоти и капризы!

Мужчины служат своим избранницам, а Евлалия… чудная, дивная Евлалия всего этого лишена! Если бы он мог все исправить! Но как раздвинуть двери вечности, за которыми ждет Она…

Глава 10

Горский приходил в себя после неприятного происшествия в замке. Затылок болел, на душе было скверно.

В тот день, когда он чудом выбрался из подземелья, недомогание сгоряча не ощущалось. Отдохнув немного, Сергей уговорил пастуха сходить в замок, сославшись на то, что он потерял там золотые часы. Пастуха звали Жан. Сначала он упирался, но потом позвал своего брата, и они отправились втроем «искать часы месье».

Дом уже не производил такого зловещего впечатления, как в первый раз. Тяжелая входная дверь натужно скрипела и не закрывалась изнутри без железного засова. Горский никак не мог взять в толк, каким образом она захлопнулась. Пастухи переглядывались, понимающе кивали головами.

– Месье показалось…

Жан захватил с собой фонарик, и они обошли одно за другим все незапертые помещения. Пыль лежала толстым слоем на полу, на остатках мебели; по углам темных коридоров висела паутина. Пахло мышами и запустением. Люк, в который полез Сергей, оказался открытым. Лестница, ведущая в подземный ход, тоже оказалась целой, хотя Горский мог поклясться, что она сломалась, в результате чего он и свалился…

– Чертовщина!

Часов не нашли, что вполне естественно, потому что Горский их с собой и не брал. Они остались в его квартире на столике с журналами «Искусство».

Сергей вернулся домой, не зная, что и думать. Он позвонил родителям, принял душ, выпил полстакана коньяка и улегся спать. Проснувшись, увидел, что минули почти сутки. Такого с ним еще не бывало. Затылок болел, все тело ныло как побитое. А главное, он чувствовал себя обманутым. Неужели тайна, которую он вспомнил в проклятом подземелье, – всего лишь плод его больного воображения? Что же с ним произошло на самом деле? Не такой он идиот, чтобы перепутать закрытую дверь с открытой и свалиться с исправной лестницы…

Сергей невольно потянулся рукой к флорентийскому медальону, и его осенило! Он совершенно отчетливо понял: во Франции ему больше делать нечего. Тетрадь с записями Нины у него, а дом Мари пуст. Пташка улетела, ее так просто не поймать.

– Меня, так же как и Нину Корнилину, заманили сюда специально… – пробормотал он.

Что ж! Он не выиграл… и не проиграл. Ловушка сработала, но недостаточно эффективно: секрет «они» у Сергея не выманили. Он удержался на лезвии бритвы, не дал «им» повода торжествовать. Совсем неплохо, если учесть отсутствие опыта общения с «нечистой силой».

Нужно ехать обратно в Харьков, в лесной дом… Недаром его выманили оттуда. Он не должен был там находиться…

У бабы Нади пригорели блинчики. С ней такого никогда не случалось. Дело нешуточное! Иван пропал, следователь собирается откапывать гроб с телом Алены… Что люди скажут? Как по селу ходить, соседям в глаза смотреть? Куда от позора деваться?

Мысли, одна чернее другой, терзали бабу Надю. Как ей не хватает покойной матери! Уж Марфа нашла бы выход из положения, она бы что-нибудь придумала. Господи! Что за напасть свалилась на их семью?

В кухню вошла Элина, потянула носом и скорчила гримаску:

– Что-то пригорело?

– Язык бы лучше у тебя пригорел! – вспылила баба Надя. – Болтаешь что ни попадя!

Безмятежный вид девушки бесил ее. Конечно! Она чужая, что ей? Подумаешь, пересуды пойдут по селу. Люди шептаться начнут по углам и пальцем на них показывать. Элине на это плевать. Она даже рада будет.