Чингиз Абдуллаев - Испытание добродетели Страница 18

— Я все понял, Леонид Леонидович, — сказал Дронго.

— У вас только два дня, — напомнил Гайдаев. — Я, конечно, постараюсь что-либо предпринять, но не смогу ничего гарантировать. До свидания.

Дронго перезвонил своему другу и осведомился:

— Эдгар, что у нас с адвокатом? Ты мне ничего не сказал об этом.

— Он не был назначен, сам попросил своего молодого коллегу уступить ему это место и сумел убедить судью отправить дело на доследование. В «Московском комсомольце» уже появилась статья об этом адвокате и его блестящей работе.

— У каждого свой бизнес, — со вздохом проговорил Дронго.

— Что мне делать? Позвонить Макбету Арутюняну?

— Да. Предложи ему встретиться. Будет лучше, если ты сам договоришься об этом.

— Думаешь, что он не захочет с тобой разговаривать?

— Не думаю. Опытный адвокат заботится прежде всего о своем реноме и деле, которым занят. Но будет лучше, если ему позвонит и назначит встречу Эдгар Вейдеманис, а не некий господин Дронго.

— Договорились, — согласился Эдгар и спросил: — Что ты теперь думаешь про это убийство?

— Чем больше я разговариваю со свидетелями, тем сильнее мне не нравится это дело, — ответил Дронго.

— В каком смысле?

— В деле появился какой-то неучтенный фактор. Второй выстрел. Почему первый оказался более громким? Ведь он был сделан в Монахова, который стоял у самых дверей. Значит, должен был быть громче первого. Есть еще и такой вопрос. Каким образом Хасмамедов мог успеть достать оружие из сейфа, выстрелить, выбросить пистолет и сбежать? Я уже не говорю про возможную борьбу между ним и хозяином дома, когда охранник якобы отнимал оружие. К сожалению, я пока не знаю всех аргументов адвоката. Но мне будет ужасно интересно встретиться с ним и переговорить. Теперь самое неприятное. У нас лишь два дня на расследование. Об этом мне только что сказал Гайдаев.

Глава 8

Встреча должна была состояться в офисе адвоката. Друзья приехали туда ровно в десять, как и было условлено.

Арутюнян оказался полным мужчиной с крупными чертами лица, большим носом, немного выпученными глазами, обвисшими щеками, редкими седыми волосами. Одет он был в темно-синий костюм в тонкую полоску.

Адвокат усадил гостей в кабинете и попросил секретаршу подать Вейдеманису кофе, а Дронго — чай.

Он даже не спрашивал их о вкусах, насладился произведенным эффектом и спросил:

— Удивлены?

— Нет, — ответил Дронго. — Видимо, вы уже знали, с кем вам придется встречаться, и сумели раздобыть кое-какую информацию про нас.

— Конечно, господин Дронго. — Арутюнян широко улыбнулся. — Я работаю адвокатом уже больше тридцати лет и немного понимаю в своем деле. Мне несложно было узнать, что господин Эдгар Вейдеманис является другом и напарником знаменитого эксперта Дронго. Вдобавок мы с вами еще и земляки, оба из Баку. Хотя сейчас отношения между нашими народами далеко не самые лучшие.

— Вы вините в этом азербайджанцев? — уточнил Дронго.

— Ну, не армян же. Согласитесь, что мы можем спорить целый день, и каждый будет настаивать на своей версии о причинах случившегося конфликта.

— В котором погибло так много людей, — мрачно напомнил Дронго. — А Достоевский считал, что нельзя строить счастье на слезе одного ребенка.

— Вы действительно полагаете, что в этой войне виновата только одна сторона? Кажется, восточная пословица гласит, что когда спорят двое, то виноваты бывают оба.

— Это не спор, а проклятая война между двумя соседними народами, которая принесла столько горя и страданий тысячам людей, — возразил Дронго. — Может, уже пора остановиться? Ведь конфликт длится более четверти века. Или будем продолжать, чтобы побить рекорд англичан и французов в Столетней войне?

— Удачное сравнение, — согласился адвокат. — Но я как раз никогда не был сторонником подобного насилия и всегда считал, что можно договориться. Особенно с соседями. Будем продолжать эту тему или поговорим о том, почему вы сюда пришли?

— Вы ведь прекрасно знаете причину нашего визита к вам.

— Догадаться было несложно. Тем более что ваш напарник любезно пояснил мне, какое именно дело вас интересует.

— Вы ведь сами взялись защищать Хасмамедова. Я могу узнать, зачем вам это понадобилось?

— Думаю, что вы знаете ответ на этот вопрос, — сказал Арутюнян и развел руками. — Никто не отменял пиара для людей моей профессии, да и рекламы, которая увеличивает гонорары в десятки раз. А это дело оказалось достаточно резонансным. У себя дома был убит господин Монахов, который спонсировал сразу несколько весьма радикальных националистических организаций. В убийстве обвинили мусульманина, лезгина, кавказца, дело которого передали в суд. Не было ни одной центральной газеты, которая не написала бы об этом деле. Я, армянин, который, казалось бы, должен недолюбливать всех мусульман, взялся защищать этого охранника-убийцу. Но дело еще и в том, что, ознакомившись с материалами дела, я пришел к твердому выводу о невиновности Хасмамедова. Дело уже было передано в суд. Поэтому мне пришлось достаточно долго убеждать судью, чтобы тот отправил его на повторное расследование.

— Только не говорите, что вами двигала любовь к справедливости, — в тон своему собеседнику попросил Дронго. — Я все равно в это не поверю.

— И правильно сделаете. Я профессионал, как и вы, господин эксперт. Меня нисколько не должны волновать душевные терзания этого Хасмамедова или степень его вины. Мне куда важнее добиться успеха в защите этого охранника. Вас волнуют поиски истинного убийцы. Неужели вы начнете убеждать меня в том, что пришли сюда прежде всего из любви к этому охраннику или к семье Монаховых? Может, вам не платят гонорары за расследование и вы вообще альтруист?

— Боюсь, что нами двигают совершенно разные мотивы, — возразил Дронго. — Вам нужна слава опытного адвоката, а мне — истина.

— Купленная на деньги Монахова? — иронично заметил Арутюнян.

— Истина не может быть куплена на чьи-то деньги. Если я буду убежден в невиновности Хасмамедова, то никакие суммы не заставят меня изменить мое мнение. Кстати, господин Монахов попросил меня подключиться к расследованию именно для того, чтобы доказать вину охранника, которого вы пытаетесь спасти.

— У вас уже есть мнение относительно этого преступления?

— Я пытаюсь сформировать свою версию трагедии, случившейся в загородном доме. Но для полной картины не хватает некоторых важных деталей.

— Все верно, — сказал Арутюнян. — Именно эти детали меня и заинтересовали. Самый главный фактор тут… — Он сделал эффектную паузу, предлагая гостю закончить его фразу.

— Второй выстрел, — сказал Дронго.

— Правильно, — удовлетворенно произнес адвокат. — Почему второй выстрел прозвучал гораздо тише, чем первый? Может, его вообще не было? Ведь все свидетели отмечают, что разбилась ваза. Этот звук или хлопок двери могли наложиться на шум выстрела. Но таковых в любом случае было два. Экспертиза установила это абсолютно точно. Кто-то дважды стрелял из пистолета Алексея Монахова и убил его. Это первая важная деталь. Теперь вторая. Догадываетесь, какая именно?

— Фактор времени, — мрачно сказал Дронго.

— Правильно, — снова радостно согласился Арутюнян. — Я проверил несколько раз. У Хасмамедова просто никак не могло хватить времени на то, чтобы влезть в окно, овладеть оружием хозяина дома, выстрелить в него, бросить пистолет и запрыгнуть на подоконник. Левшова и Апрелев прибежали секунд через десять-пятнадцать, не больше. Хасмамедов успел только выскочить из окна.

— Свидетели говорят, что прошло чуть больше времени, — возразил Дронго. — Возможно, секунд двадцать.

— Даже этого ему было слишком мало, — убежденно сказал адвокат.

— При желании можно было успеть. Хотя могу с вами согласиться. Это достаточно спорно.

— Третья важная деталь, — продолжал адвокат.

— Оружие, — выдохнул Дронго.

— Опять правильно, — проговорил Арутюнян. — Это ответ сразу на два вопроса. Первый таков. Откуда охранник, плохо говорящий по-русски и никогда не бывавший в доме Монахова, мог узнать, где именно находится оружие, каков код замка сейфа? Второй вопрос. Если срабатывает фактор времени, то каким образом на пистолете оказались отпечатки пальцев Хасмамедова?

— У вас есть ответы на оба вопроса?

— Полагаю, что есть, — заявил адвокат. — Возможно, охранник увидел открытое окно и решил проверить, что именно происходит. Может, даже попытался влезть в дом. Алексей Монахов увидел это, достал пистолет и выстрелил в незнакомца. Ведь первая пуля попала в стену, рядом с окном. Тут-то Хасмамедов и увидел, как настоящий преступник стреляет в Монахова. Охранник испугался и просто сбежал, а его подставили под убийство, чтобы выгородить настоящего преступника. Конечно, все понимают, что никаких отпечатков Хасмамедов на пистолете не было. Это типичная уловка следователей. О таких вот методах работы не принято говорить в приличном обществе, но без них довольно часто невозможно добиться обвинительного приговора, который выглядел бы обоснованным.