Виктор Пронин - Божья кара Страница 18

– Костя из строителей, – пояснила Аделаида. – Он тут на ночь остается... И охрана, и мне не так страшно... Представляешь – одна на четыре этажа... Как-то неуютно.

– Четыре этажа! – восхитился Андрей. – Неужели все номера можно заполнить?

– Если бы у меня было десять таких гостиниц, я бы заполнила их все.

– У меня, наверно, устаревшие представления о Коктебеле.

– Чаще приезжать надо. – Жора расположился в кресле, рядом с собой поставил на пол черную свою сумку, выразительно потянул носом.

– Что? – спросила Аделаида. – Запах? Не обращайте внимания. Это строительные дела – растворители, краски, ацетон... За зиму выветрится, и к весне повалит народ.

– Да нет, это не ацетон, – продолжал принюхиваться Жора.

– Открыть окно?

– Боюсь, не поможет... Какой-то устойчивый запах... Не то чтобы отвратный, а раздражающий какой-то... У меня уже слюновыделение началось... Головокружение... Дрожь в руках, в костях ломота, вечерами дурнота, как сказал поэт...

– Боже! – вскричала Аделаида. – Какая я дура! Это же котлеты!

– Да, скорее всего, – поспешно согласился Жора. – С ними надо что-то делать, я больше не могу выносить этот кошмарный запах.

– Ребята! У меня же все готово! – Аделаида сняла крышку с кастрюли, установленной посредине стола, и запах действительно сделался непереносимым. А когда Жора достал из своей черной сумки бутылку коньяка, когда он свинтил с нее крышку и разлил в подвернувшиеся стаканы золотистый напиток, судьба котлет была решена быстро и бесповоротно.

– Послушайте! – спохватился Жора. – Мы же Косте ничего не оставили!

– Не переживай, – успокоила поэта Аделаида. – Он снял пробу до вас.

– А, тогда ладно. – Жора поддел на вилку последнюю котлету. – Милая девушка, – обратился Жора к Аделаиде. – Наш юный друг Андрей пришел сюда не только ради котлет, хотя они стоят того, чтобы ради них преодолеть любые расстояния...

– Да уж догадалась... – закончить она не успела – в дверь раздался стук, и на пороге возник Костя.

– Не помешал? – спросил он.

– Заходи, – сказала Аделаида. – Помешать ты не сможешь, поскольку котлеты кончились. А вот глоток коньяка наскребем... Выпьешь?

– Разве что глоток. – Костя плотно прикрыл за собой дверь. Подойдя к столу, подтянул от окна табуретку, сел. – Только что ребята заглядывали, сантехнику предлагали...

– Хорошую? – спросила Аделаида.

– Испания.

– Краденая?

– Конечно.

– Пусть бы днем подошли.

– Я им так и сказал. Завтра к середине дня принесут образцы.

– Вот пусть наши мастера и разбираются с ними. Только ведь нам комплектная нужна... В одном стиле раковина, душ, ванная...

– Я им так и сказал. Говорят, все у них есть.

– Ладно, завтра будем решать, – сказала Аделаида. Вылив остатки коньяка в свободную чашку, она придвинула ее к Косте. – Догоняй. Так вот, была весна, ясный лунный вечер... Цвела глициния... Она была синее инея. Я вышла из этой стройки на улицу Десантников...

– Там, кажется, калитка хлопнула, – поднялся Костя. – Пойду, посмотрю.

– Да, проверь, – кивнула Аделаида. – И возвращайся. Я видела у Жоры в сумке что-то предательски не то сверкнуло, не то звякнуло... Да, Жора?

– Ну... О чем тут можно говорить... Если ко мне, то меня нет! – успел крикнуть Жора уходившему Косте. – И не будет! Итак, ты вышла на улицу Десантников, – повернулся Жора к Аделаиде. – И что?

– Навстречу идут двое. Мокрые после ночного купания. По совершенно пустой улице Десантников... – Она помолчала, протерла салфеткой очки. – Собственно, мокрыми были у них только волосы. Одежда была сухой. Из чего следует, что купались они нагишом.

– Другими словами, голые? – уточнил Жора.

– Можно и так сказать, – согласилась Аделаида. – У меня сложилось впечатление, что им вдвоем было неплохо... Между ними происходили касания... Как бы это сказать... неслучайные.

– Ты их узнала? – спросил Жора.

– Свету узнала. Мы поздоровались... Они прошли мимо меня, не останавливаясь. А парня она перекрывала, и я его не увидела...

– Но ты хоть что-нибудь о нем можешь сказать?

– Да, в общем-то, ничего... Вот я пытаюсь сейчас как бы вернуться в ту ночь...

– Когда цвела глициния, – подсказал Жора.

– Знаешь, Жора... Хоть и пустые твои слова, а помогают... Вот ты напомнил о глицинии... На парне были голубые джинсы и голубая джинсовая рубашка... Они как раз проходили мимо моего фонаря... Я сама установила его, чтобы подъезд гостиницы по ночам был освещен... На всякий случай... Ты понимаешь, да? – спросила она у Андрея.

– Не отвлекайся.

– Лица его я не увидела... А общее впечатление... Света чуть выше его... Он рядом с ней как бы чуть мелковат... И джинсы... Бывают джинсы, купленные на вырост, они всегда великоваты... А у него джинсы были... Нормальные. И рубашка... Хорошая рубашка... Воротник нежеваный, рукава чуть подкатаны. Руки в порядке.

– Как это понимать? – спросил Жора.

– Знаешь... Мужские руки. Его ладонь лежала у Светы на плече с моей стороны. Они прошли мимо меня на расстоянии метра. А у меня над головой фонарь. Хороший такой фонарь, лампочку я ввинтила трехсотваттную. Так что его рука проплыла мимо меня совсем рядом... Вот я все время возвращаюсь к его руке... Чем-то она меня зацепила... Была в ней какая-то особенность... Хорошая рука... Сильная... Загорелая...

– В мае не бывает загорелых рук, – вставил Жора.

– Жора... Ты бы помолчал... Все, что я сейчас произношу, может показаться случайным, ошибочным, я ни на чем не настаиваю... Я делюсь с вами своими зыбкими воспоминаниями, в которых сама не уверена... Да, его рука мне показалась загорелой. Может быть, в этом виноват фонарь. А может быть, коньяк, который я только что выпила. Или котлеты...

Аделаида не успела закончить фразу – вошел Костя.

– Все в порядке, – сказал он. – Люди интересуются, хотят убедиться, что дом под охраной.

– Так у нас же окно светится! – воскликнул Жора.

– Многие свет специально оставляют включенным, чтобы воры думали, будто здесь люди.

Что-то продолжала говорить Аделаида, но уже не о той весенней ночи, когда цвела глициния на стенах писательской столовой. Костя, отлучившись, принес нарезанные еще днем помидоры, колбасу и хлеб – видимо, остатки обеда строителей. Андрей все это время молча сидел за столом и все больше убеждался, что мысль о Равиле была правильной и своевременной. Именно Равиль должен поговорить с Аделаидой, и ему она расскажет о той лунной ночи куда больше и подробнее, нежели смогла это сделать сейчас. И со Светой пусть поговорит. Если повезет, то и с Леной... «Немного мистики в нашей суетной жизни не помешает», – подвел Андрей итог своим захмелевшим мыслям.

– Хотите стихи? – спросил Жора.

– Конечно!

Когда звучит призыв «Налей!»,То утверждать я не устану —Мне блеск граненого стаканаМилей всех кубков королей!

К голубой скамейке на набережной Андрей пришел не через час, как обещал Свете, а через два часа. Все уже разбрелись между киосками, прилавками, на скамейке осталась только Света.

– Кажется, я немного опоздал? – спросил Андрей, присаживаясь рядом.

– Коктебель, – Света провела по воздуху ладошкой, словно это слово все объясняло и оправдывало. – Что-нибудь новенькое? Поиски, находки?

– У него плохие зубы, – сказал Андрей.

– Были.

– Уже нет никаких?

– Сейчас у него хорошие зубы. Во всяком случае, нормальные. Что рассказала Аделаида?

– Как однажды видела вас после ночного купания в море.

– Мы с ней уже говорили об этом случае.

– Твоего приятеля она не запомнила.

– Он уже тогда прятался. Прошел мимо нее, отгородившись мною.

– Ты действительно видела его сегодня?

– Мне кажется, у него цель появилась – каждый день показываться мне хотя бы на секунду. Своеобразный садизм.

– Он так уверен, что ты его не сдашь?

– А это уже не имеет значения. Сдать его можно, но доказать я не смогу. Время ушло. Теперь действительно вмешаться может только божья воля. Если, конечно, он в других местах не наследил. Тогда еще можно попытаться что-то доказать.

– В доме пропало что-нибудь?

– Ничего не взял. Кроме жизни.

– На Карадаге нашли еще одну девочку... Аркадий сказал, что все похоже на то, как это случилось с Леной. – Андрей хотел было добавить, что маньяк левша, но что-то остановило, он осекся на полуслове и уже после этого подумал, что поступил правильно, что Свете об этом говорить не надо. Андрей не смог бы, наверно, даже самому себе объяснить, почему, но был уверен – не надо. Чем меньше людей будет знать об этой примете, тем лучше. Когда слух дойдет до маньяка, он уедет первым же автобусом.

– Девочку нашли? – Света передернула плечами. – Слышала. И что это доказывает? Допустим, что оба преступления совершил один и тот же человек. Ну и что? Тут у нас поговаривают, что я умом тронулась. Знаешь... Может быть. Но я выкарабкиваюсь. Видишь, я уже могу разговаривать с тобой о подробностях... Скажи честно... Я тронулась?