Патриция Вентворт - Мисс Силвер приехала погостить Страница 18

— Продолжайте.

— Я закрыла дверь и ушла.

— Почему вы так сделали?

— Я подумала, что мисс Рета еще в комнате. Там было тихо, Я подумала…

Было ясно, что она подумала. Каждому в деревне было известно, что Джеймс Лесситер и Рета Крей были любовниками. И каждый подумал бы, что вполне нормально, если они снова ими стали. Суперинтендант решил, что миссис Мейхью говорит правду. Ему казалось, что она хочет еще что-то сказать. У нее бегали глаза, руки вцепились в колени.

— Итак, что еще?

Миссис Мейхью разжала спекшиеся губы.

— Это про плащ, сэр. Я не могла не заметить…

— Что вы заметили?

— Рукав свисал, и я невольно на него взглянула.

— Что вы увидели?

Дрожащим голосом миссис Мейхью сказала:

— Манжет… он был весь в крови…

Глава 18

После одиннадцати суперинтендант Дрейк направился в Белый коттедж. Мисс Крей была дома. Она приняла его в столовой, бледная и сосредоточенная. Наблюдая за ней из-под рыжих ресниц, он пришел к заключению, что она хорошо владеет собой, а раз так, то можно ожидать, что она бы не потеряла голову и не оставила плащ в кабинете. Если она его вообще оставляла. Может, и нет — может, она все еще была в комнате, когда домработница заходила туда во второй раз. Миссис Мейхью говорила, что видела плащ с окровавленным манжетом без четверти десять, но утром, когда Мейхью обнаружил труп, плаща не было. Значит, в этот промежуток времени его унесли. Если без четверти десять мисс Крей была в комнате, она могла унести его. А если уже ушла, то могла за ним вернуться сама или ее племянник…

Все это Дрейк держал в уме, когда придвинул предложенный стул и сел. Констебль Уитком тоже сел, достал блокнот и приготовился записывать.

Произнося имя Джеймса Лесситера, Дрейк внимательно следил за мисс Крей. Ее лицо не изменилось.

— Вы слышали о смерти мистера Лесситера?

Он услышал короткое, тихое «да».

— Когда вы об этом узнали и от кого?

— Приходила миссис Уэлби. Ей сообщил молочник.

— А вам он не сообщал?

— Он заходил сюда до того, как пошел в Меллинг-хаус.

— Вы были удивлены и потрясены?

— Да.

Они сидели за обеденным столом напротив друг друга. Его стул стоял косо, и он повернул его так, чтобы смотреть ей прямо в лицо.

— Мисс Крей, вы не могли бы сообщить мне о своих перемещениях вчерашним вечером?

— О моих перемещениях?

Он почувствовал легкое удовлетворение. Если человек повторяет твои слова, это означает только одно: что он нервничает и тянет время. Он подумал, что не мешает немного порастрясти мисс Крей, и начал трясти.

— С вами живет племянник, мистер Карр Робертсон? И его подруга…

Рета подсказала имя:

— Фрэнсис Белл.

— Я хотел бы знать, что все вы делали вчера вечером.

— Мы были дома.

— Вы не выходили из дома? Вы уверены? Миссис Мейхью утверждает, что слышала, как мистер Лесситер обращался к вам по имени, она подходила к дверям кабинета около девяти.

Ее щеки раскраснелись от злости, серые глаза засверкали. Если бы суперинтендант изучал классику, он бы вспомнил знаменитую строчку из Вергилия про богиню. Но и без этой строчки он понял, что мисс Крей дама темпераментная, к тому же очень красивая. И решил, что он ее растряс-таки. Но она посмотрела на него в упор и сказала:

— Миссис Мейхью совершенно права. Я была у мистера Лесситера от половины девятого до четверти десятого.

— Вы вернулись домой в четверть десятого?

— Мисс Белл может подтвердить. Она выговорила мне, что я пропустила вечерние новости.

— Мисс Белл? А как насчет мистера Робертсона?

— Он отсутствовал.

— То есть его не было дома?

— Да, он ходил гулять.

Суперинтендант поднял рыжие брови.

— Гулять? В такой час?

Мисс Крей отозвалась:

— Почему бы нет?

Он оставил эту тему.

— Мисс Крей, я должен расспросить вас о визите в Меллинг-хаус. Ведь вы старый друг мистера Лесбитера?

— Мы не виделись больше двадцати лет.

— Вы были помолвлены?

— Более двадцати лет назад.

— Вы с ним порвали, поссорились?

— Я бы так не назвала это.

— Кто разорвал помолвку?

— Я.

— Почему?

— Думаю, это вас не касается.

Ее серые глаза были злые, презрительные, но прекрасные. Суперинтендант в жизни своей не видел таких прекрасных глаз. Он подумал, что женщина, умеющая смотреть так презрительно и зло, вполне способна убить, если захочет.

— Мисс Крей, вы знаете, что мистер Лесситер сделал завещание в вашу пользу?

— Он мне его показал. Я сказала, что это нелепость.

— Он сжег ваши письма, не так ли?

— Если миссис Мейхью подслушивала под дверью, она вам все рассказала.

— Он сжег ваши письма, потом показал завещание двадцатичетырехлетней давности и тоже бросил его в огонь.

Она сказала:

— Это не он — это я его бросила.

— Ах, вы?

— Все это было нелепо — завещание при помолвке мальчика с девочкой. Я бросила бумагу в камин, но он выхватил ее. Если миссис Мейхью подслушивала, она должна будет подтвердить. Я хотела бы, чтобы вы поняли: мистер Лесситер… — она помедлила, — развлекался.

— Вы имеете в виду, что он говорил несерьезно?

— Конечно несерьезно. Он меня дразнил. Он видел, что меня это сердит, и забавлялся.

— Вы рассердились?

— Мне все это было крайне неприятно.

Он наклонился к ней, упершись локтями в стол.

— Мистер Лесситер забавлялся, когда говорил о возможности быть убитым мистером Карром Робертсоном?

Она почувствовала, что лицо ее вспыхнула.

— Конечно!

— Вы хотите сказать, что он шутил. Но для такой шутки должен быть какой-то предлог. Почему он шугал так?

— Этого я не могу вам сказать.

— Миссис Мейхью утверждает, что слышала, как он сказал, что совершенно не хочет быть убитым, а позже, после того как показал вам завещание, добавил: «Если твой Карр меня сегодня убьет, тебе достанется изрядное состояние». Он говорил это, мисс Крей?

— Что-то в этом роде. Я уже объясняла, что он забавлялся. Такие вещи никогда не говорятся всерьез.

— В каждой шутке есть доля истины. Убийство — дело серьезное, мисс Крей. Мистер Лесситер был вчера убит. Насколько мы знаем, вы последняя, кто видел его живым. Зачем вы к нему пошли?

— А разве нельзя?

— Я спросил вас, почему вы это сделали.

— Почему вообще что-то делается. Захотела и пошла.

— По внезапному импульсу?

— Можете и так это назвать.

— Вы были в плаще?

— Конечно.

— В каком?

— Взяла первый попавшийся с вешалки.

— Это был плащ вашего племянника?

— Может быть… Я взяла не глядя.

— Вы одели его, когда уходили?

— Естественно.

Рета опять покраснела и посмотрела на суперинтенданта.

— К чему все эти вопросы про плащ? Я его надевала, а теперь он висит на вешалке.

— Тогда я хотел бы на него взглянуть.

Она сохраняла храбрый вид, но внутри у нее все сжалось от страха. Она настроилась говорить правду, насколько это возможно, и пока ей это удавалось. На вешалке висит не один плащ, она могла бы сказать, что надевала другой… Нет, она не могла этого сделать. Если с детства приучен говорить правду, очень трудно начать лгать, тем более лгать убедительно. Рета Крей была прямым и правдивым человек. Она не могла так сказать и через миг порадовалась этому, потому что инспектор Дрейк прошелся вдоль вешалки и каждый плащ выворачивал, чтобы посмотреть изнанку. Когда он дошел до подкладки в желтую полоску, он остановился, снял плащ и вернулся в столовую.

Она с тяжелым сердцем последовала за ним. Если он узнал плащ Карра, значит, кто-то в Меллинг-хаусе его видел и описал ему. Миссис Мейхью подслушивала под дверью. Если она ее приоткрыла, то могла видеть плащ. В этом не было ничего страшного, инспектор уже знал, что Рета разговаривала с Джеймсом Лесситером. Но если миссис Мейхью приходила позже и видела плащ таким, каким его принес домой Карр, — рукав пропитан кровью, правая пола забрызгана, измазана…

Утро было пасмурное. Дрейк поднес пальто к окну, разглядел его, пощупал и воскликнул:

— Он влажный! Вы его застирывали! — Он протянул ей плащ. — Вся правая сторона вымыта, она влажная. Зачем вы его мыли, мисс Крей?

Она уже не злилась, она была бледна и сосредоточена.

— Не для того ли, чтобы смыть следы крови? Миссис Мейхью видела, что обшлаг этого плаща был испачкан кровью.

— Я оцарапала руку.

Это была правда, но она выглядела ложью. Рета отвернула рукав свитера, и Дрейк сказал то же, что и Карр:

— Это же пустяковая царапина!

В тоне, каким были сказаны эти слова, явственно сквозило: «Вы ничего получше не можете придумать?»

Она твердо решила не отвечать больше ни на какие вопросы. Она встала и посмотрела ему в лицо.

— Я вам сказала правду, мне добавить нечего… Да, если надо, я все это подпишу, но больше не буду отвечать ни на какие вопросы.

Дрейк свернул плащ, положил его на подоконник и попросил позвать мисс Фрэнсис Белл.