Эмиль Габорио - Рабы Парижа Страница 18

Одновременно ему показалось странным, что неоконченная картина на мольберте так тщательно укрыта от посторонних глаз, да еще эта просьба не курить, когда сам Андре курит… Он вспомнил, что привратница болтала ему о какой-то даме, посетившей Андре в сопровождении горничной.

Все ясно! За тафтой непременно должен скрываться портрет таинственной незнакомки…

Ему смертельно захотелось посмотреть на портрет. И он попытался открыть картину. Однако Андре быстрым и резким движением помешал ему.

— Если я прячу эту картину, значит, не хочу, чтобы ее видели! — произнес он с заметным волнением.

— О, извините! — ответил Поль, делая вид, что с уважением относится к тайне товарища, а на самом деле весьма шокированный таким поворотом дела.

"Ну, погоди же, — подумал он, — если тебе жаль показать портрет, то я дождусь оригинала, недаром ты все время поглядываешь на часы и не хочешь даже курить в комнате, где ждешь даму!"

Действительно, последние пятнадцать минут Андре несколько раз украдкой бросал взгляд на часы и явно начинал проявлять признаки волнения.

Поль же делал вид, что ничего не замечает. Он уселся на диван и стал рассматривать рисунки, среди которых лежала фотография очень молодой и красивой девушки.

— Клянусь небом! Вот прелестное личико, — воскликнул Поль.

При этом восклицании молодой художник окончательно вышел из себя, дрожащей рукой он вырвал из рук Поля фотографию и вложил ее в книгу.

Поль вскочил в недоумении и посмотрел на товарища. Несколько секунд они мерили друг друга взглядами, которые не предвещали ничего хорошего.

Едва знакомые друг другу, они явно чувствовали, что Его Величество Случай недаром свел их вместе и что это, несмотря ни на что, не последняя их встреча.

Андре, как более сдержанный, первым пришел в себя.

— Прошу извинить меня, — произнес он, — это, конечно, моя вина, что вещи, которые не должны быть выставлены на всеобщее обозрение, лежат у меня сверху, но ведь ко мне, кроме друзей, никто не заходит…

Поль жестом остановил художника.

— Будьте уверены, милостивый государь, что без необходимости я бы не посмел явиться к вам…

Сказав это, Поль театрально повернулся на своих новых каблуках и вышел, громко хлопнув дверью.

— А, чтоб ты провалился, идиот, — проворчал ему вслед Андре, — по крайней мере, мне не пришлось его выгонять силой.

Что касается Поля, то, выскочив на лестницу, он чуть не взревел от злости и унижения.

Ну, не ужасно ли? Он явился с самым благородным намерением — облагодетельствовать бедняка, воздать, так сказать, сторицей за ту ничтожную услугу, какую он оказал ему, и вдруг — уходит морально уничтоженный и разбитый!

К тому же он явно сознавал, насколько Андре нравственно выше его, и это заставляло еще больше ненавидеть приятеля.

— Ничего, теперь я назло тебе увижу твою тайну. — проворчал он.

И, даже не задумываясь о порядочности своего поступка, Поль перешел на другую сторону улицы и присел на скамью у ворот.

Минут через тридцать возле дома остановился наемный экипаж, из которого вышли две женщины. Одна — очень молоденькая, безусловно, из высшего общества, вторая — явно ее компаньонка.

Поль подошел к ним поближе и, несмотря на густую вуаль на лице молодой дамы, узнал в ней ту самую девушку, фотографией которой он недавно любовался.

— Сказать по правде, моя Роза нравится мне гораздо больше, — произнес он вслух, — в доказательство чего я сейчас же отправляюсь к ней, расплачиваюсь с противной Лупиас, и мы навсегда покидаем отель "Перу"!

Таким образом, падение Поля началось…

Ученик Маскаро был не единственным, кто наблюдал за таинственной незнакомкой, посетившей молодого художника. На стук кареты выскочила мадам Пуальве, знакомая уже нам привратница, и принялась рассматривать женщин безо всякого стеснения.

Обе женщины прошли мимо нее, не справившись ни о номере квартиры, ни о том, дома ли жилец, к которому они направлялись.

Тогда мадам Пуальве решила поболтать с кучером:

— Скверное время настало, — начала она, с участием поглядывая на кучера, — козлы — плохое убежище от холода.

— Уж и не говорите, ног совершенно не чувствую!

— Значит, издалека привезли этих…

— С края света, с конца Елисейских полей.

— А дамочка не из простых…

— Вроде бы… Хотя на водку всего четыре сантима отвалила. Ну да эти уловки нам известны, это все для того, чтобы не приняли за тех. кто без счету дает! Вот и утверждай после этого, что есть в наше время честные женщины!

Мадам Пуальве только грустно покачала головой. Эта достойная женщина и не подозревала, что стала чуть ли не кровным врагом для спутницы благородной незнакомки, слышавшей их последние слова.

Андре этого визита ждал с тем трепетом, который возможен только в двадцать лет. Он нервно вздрагивал от каждого стука. Дверь свою он оставил открытой и поминутно выскакивал на лестницу. Наконец он услышал шелест платья и шаги обожаемого существа.

Не помня себя от счастья, он выскочил на лестничную клетку.

— Здравствуйте, Андре! — произнесла девушка, протягивая ему руку, — видите, как я аккуратна.

— Вы очень добры, Сабина, — едва выговорил он.

Да, это действительно была Сабина, единственная дочь и наследница древней фамилии графов Мюсиданов. Как она могла очутиться в этой квартире? Как могла полюбить человека в простой блузе ремесленника, с руками в глине и краске?

Андре первое время находился в сладком плену своих чувств к этой девушке. Но когда он обстоятельно подумал о том, какая бездна отделяет его от наследницы замка, при котором он состоял чуть ли не простым рабочим, волосы на его голове встали дыбом.

— Бежать, бежать скорее, пока еще есть силы и время, — воскликнул он решительно.

Но кому не известно, что подобные фразы произносятся чуть ли не с сотворения мира, а много ли их приводится в исполнение?

Андре остался, но перестал приходить в общую столовую.

— Отчего это господин Андре не обедает с нами? — спросила Сабина у своей тетки в первый же день, как тот не явился к столу, — ведь он так хорошо развлекает тебя…

Тетушка, хотя и достаточно древняя, сначала находила весьма неприличным сидеть за одним столом с человеком, который чуть ли не таскает по ее лестницам известь и кирпичи (старая дама не делала большой разницы между скульптором и каменщиком), но, впрочем, рассудила она, это ведь не Париж, а деревня, тут рад каждому живому существу… Андре был немедленно приглашен.

Разглядев его более подробно, древняя тетушка только вздохнула про себя.

— Положительно, мы идем к концу света! Поглядите только на этого каменщика — он ведь держится с графским достоинством! Действительно, мне пора умирать! — заметила она после обеда племяннице.

Несмотря на это, Андре сумел расположить тетушку к себе тем, что бессовестно льстил ее морщинам и седине.

Сабина только улыбалась, глядя на это, она-то знала причину этой лести…

После этого Андре стал своим человеком как при молодой графине, так и при тетушке.

Как-то раз, когда Сабина болела, Андре повторил ей свою историю, рассказанную им Полю. С той только разницей, что на сей раз он не вдавался в подробности.

С этой минуты Сабина призналась себе, что полюбила. Она была очарована тайной его рождения, его непреклонной волей и благородством.

— Так вот в чем секрет его благородства и изящества! Кто знает, может, в его жилах течет кровь не менее благородная, чем моя!

Короче говоря, воображение Сабины рисовало Андре героем.

Таким образом преграда, разделявшая их, рушилась.

Вообще же положения их во многом были сходны. Сабина, выросшая с отцом и матерью, в сущности не имела их с детства и, подобно Андре, не видела родительской ласки.

Оба впервые полюбили, чему немало способствовали деревенская тишина и простор.

Древняя тетушка мешать им не могла.

Каждое утро Андре являлся к ней читать газету, на десятой странице она начинала дремать, а на пятнадцатой засыпала. Молодые люди оставались наедине.

После обеда все повторялось сначала.

Вечером тетушка в гостиную вообще не являлась.

Андре долго боролся со своей страстью. Как человек умный, он понимал всю бессмысленность происходящего. Сабина же любила без всяких оговорок и размышлений. Время для нее проходило в беспрерывном блаженстве, и она не хотела думать о завтрашнем дне.

Но Андре знал и предугадывал развязку. Ждал удара почти ежеминутно и готовился встретить его достойно.

Предчувствие и рассудок не обманули его.

В одно прекрасное утро, когда он, по обыкновению, собирался приветствовать тетушку и поискать еще какой работы вокруг замка (заказанную он давно выполнил), явился лакей и странным голосом сообщил, что его ждут у старой дуэньи.