Юлия Алейникова - Божья кара Страница 18

Если он поймет, что она в курсе подробностей их с Аней расставания, встречаться точно не захочет. Значит, надо сделать вид, что ее интересует исключительно Анина болезнь и доктор Васильева. А если он спросит, откуда у Жени его телефон? Выдавать Анину начальницу нельзя по той же причине. Можно соврать, что Анины родители сообщили. Не будет же он проверять? И Женя позвонила.

– Алло? – раздался в трубке энергичный мужской голос.

– Никита Юрьевич, здравствуйте, – солидно поздоровалась Женя, выпрямляясь на скамейке так, словно собеседник мог ее видеть. – Меня зовут Евгения Потапова. Я репортер Тринадцатого телеканала. Наша редакция сейчас готовит передачу о деятельности недобросовестных врачей, в том числе гинеколога Васильевой. А нам стало известно, что ваша знакомая, недавно скончавшаяся Анна Лосева, также у нее наблюдалась. Вы не могли бы со мной встретиться в связи с этим вопросом?

– Откуда у вас мой номер телефона? – напряженным, холодным голосом спросил Никита Юрьевич. – И почему вы вообще ко мне обратились?

Женя порадовалась собственной предусмотрительности. Ведь так и знала, что Шаров насторожится.

– Мне сообщили его родственники Лосевой, они сказали, что одно время вы были близки с покойной.

– Хорошо. Подъезжайте прямо сейчас, – после короткой паузы согласился Шаров и назвал адрес.

Оказывается, он тоже работал в банке, только в другом, не в том, где Аня. Субботина, Анина начальница, об этом не говорила. Или не знала?

Показав на вахте документы и дождавшись, пока охранник свяжется с Шаровым, Женя наконец прошла в банковский офис и, отыскав нужный кабинет, постучала.

Должность Никиты Юрьевича, несомненно, указанную на двери кабинета, она легкомысленно прочесть забыла. А зря. Кабинет он занимал отдельный и довольно просторный, а значит, был начальником. Стол имел дорогой, кресло кожаное, значит, начальник не маленький. Ладно. Может, визитку даст? Тогда и познакомимся как следует, понадеялась Женя.

– Здравствуйте, – поднялся ей навстречу из-за стола симпатичный молодой мужчина в галстуке. Чуть полноватый, с добродушным лицом и едва наметившимися залысинами в густых каштановых волосах. – Евгения Потапова?

– Да, очень приятно. Вот моя визитка, – лукаво протянула Женя белый картонный прямоугольничек в расчете на ответный жест. Напрасно. Визитки ей не дали.

– Присаживайтесь, – предложил Шаров, садясь на место. – Признаться, меня удивил ваш звонок, мы расстались с Аней уже несколько месяцев назад. Я даже о гибели ее узнал уже после похорон.

– Вот как? – приподняла Женя вопросительно бровь. – А почему вы расстались? – Вопрос звучал по-хамски грубо. И, например, такой человек, как капитан Суровцев, тут же бы ее раскусил. Но Шаров не был полицейским, а потому отреагировал как большинство нормальных, среднестатистических граждан, столкнувшихся с подобным явлением. Он тут же вспылил и проглотил наживку:

– А при чем тут это? Какое к вам имеет отношение то, почему мы расстались? Вы, кажется, собирались разговаривать о враче?

– Не о враче, а о причинах гибели Ани Лосевой. И думаю, не последней из них было ваше предательство, – нахально глядя в раскрасневшееся от возмущения лицо Шарова, заявила Женя, поражаясь в душе собственной храбрости.

– Кто вам дал мой телефон? – вдруг резко наклонился к ней Никита Юрьевич.

– А какое это имеет значение? – напротив, расслабленно откидываясь на спинку стула, спросила Женя.

– Такое. Подобную оскорбительную чушь вам могла наболтать только Субботина, – выпалил хозяин кабинета, прожигая Женю гневным взглядом.

– А если и так? Что это меняет? – не поддалась на запугивание Женька, перебиравшая в уме все возможные варианты окончания их весьма не позитивной беседы.

– А то. Субботина – старая безмозглая корова, которая лезет туда, куда ее не просят!

– Да? И что из этого следует? Что вы не бросали Аню ради более молодой и оборотистой особы? – продолжала провоцировать собеседника Женя.

– Она и про Алину успела наболтать! – стукнул кулаком по столу раскрасневшийся Никита Юрьевич.

– А что, надо было стыдливо умолчать?

– Евгения, кажется? – вдруг переспросил Шаров.

– Да, – утвердительно кивнула Женя.

– А вы сами, простите, замужем? – с каким-то ехидным прищуром спросил бывший поклонник Лосевой.

– Представьте себе, нет, – с неким вызовом ответила девушка.

– Вот, вот. И как я понимаю, не так давно вас в очередной раз бросил возлюбленный, подлец и негодяй, такой же, как и все прочие мужики. Потому что все мы одним миром мазаны, – откидываясь обратно в свое кресло, насмешливо глядя на Женю, проговорил Шаров.

– С чего это вы взяли? – сама не замечая, как хмурится и надувает губы, спросила Женя.

– Да у вас на лбу написано, – бросил, не глядя на нее, Шаров.

Теперь лицо его выглядело каким-то серым и усталым. Пухловатые щеки обвисли, а глаза стали печальными, как у брошенной бездомной собаки.

– С кем еще из Аниных подруг вы общались? М-м? – тихим, бесцветным голосом спросил он, взглянув на Женю.

– Ни с кем – несколько растерянно проговорила Женя.

– Вот именно! – кивнул Шаров. – А знаете почему? – Женя помотала головой. – Потому что у нее не было подруг. – Пыл Никиты Юрьевича уже угас, и Жене стало понятно, что перед ней сидит очень тихий, спокойный человек, не очень счастливый и вовсе не самоуверенный, каким она его себе представляла.

– Аня была очень непростым, замкнутым человеком. У нее не было подруг, она редко общалась с родными и не испытывала свойственного и естественного для многих чувства одиночества. Она никого не допускала в свою жизнь. И непонятное, необъяснимое желание Субботиной взять над Аней шефство, подружиться с ней, опекать меня всегда удивляло. А Аню тяготило. Она даже неоднократно задумывалась о смене работы. Ей такое плотное общение было не нужно, – рассказывал Жене Шаров, покусывая по привычке указательный палец.

– Как же вы с ней познакомились и почему расстались? – уже спокойно и доброжелательно спросила Женя, чувствуя, что мужчина и так решил ей исповедаться.

– Мы познакомились несколько лет назад на банковском семинаре. Семинар проходил за городом в одном симпатичном пансионате. Никаких особенных развлечений по вечерам, кроме дискотеки и посиделок в баре, не было, идти было некуда, в пансионате находились только участники конференции. Так вышло, что ни я, ни Аня шумных компаний не любили. Несколько раз мы сталкивались во время прогулок по парку. Разговорились, подружились, а перед самым отъездом договорились встретиться в городе.

– А потом? – подтолкнула задумавшегося мужчину Женя.

– Потом мы встречались время от времени. Это был вялотекущий, необременительный для обоих роман, – вздохнул Шаров. – А потом Аня захотела ребенка. – Он невесело усмехнулся. – Честно говоря, я обрадовался. Я уже довольно давно подумывал о женитьбе, семье, и Аня мне идеально подходила. Как-то незаметно я влюбился в нее. Точнее, полюбил. А тут разговор о ребенке! Я сразу сказал, что у малыша должна быть полноценная семья, и настоял на свадьбе. Аня согласилась, но только после рождения ребенка.

Женя слушала Шарова с удивлением. У нее не было оснований не верить ему. Во многом его рассказ укладывался в то представление о Лосевой, которое сложилось у Вики Ганелиной. Она тоже считала Аню крайне замкнутой и неконтактной особой. К тому же было видно, что рассказ доставляет Никите Юрьевичу неподдельные страдания.

– Аня пыталась забеременеть, а пока пошла на обследование, так, на всякий случай. И попала к Васильевой. Судя по всему, вы знаете, что было дальше? – Шаров отвернулся к окну и закрылся от Жени рукой, потирая лоб.

– Да. Мне рассказала врач, которая потом лечила Аню.

– Вот, – кивнул мужчина. – Когда все стало известно, Аня меня тут же выгнала, запретив появляться в квартире, звонить, встречать после работы. Она прервала всяческие контакты. Я не знал, что мне делать.

– Неужели вы не могли настоять на своем? – с укоризной спросила Женя.

– Нет. Вы не знали Аню. Она вычеркнула меня из своей жизни так, словно я ей мешал, был не нужен. Это было страшно. – Шаров покачал головой, по-прежнему не глядя на Женю. – И очень больно. Аня превратилась в совершенно чужого, холодного человека. Я физически не мог быть рядом с ней. Я не могу это объяснить, но она меня выжила из своей жизни.

– Неужели вы даже в больницу к ней не пробовали прийти? – не могла понять такой странной ситуации Женя.

– Нет. Это было невозможно. Я сделал бы только хуже. Аня должна была справиться сама.

– А потом?

– Потом, когда ее выписали, я попытался все вернуть, думал, она немного успокоится, поменяет решение. Говорил ей, что ребенка можно усыновить, что есть суррогатное материнство. Мы с ней оба люди не бедные, могли бы что-то придумать. Я даже на работу к ней приходил, думал, там она будет вынуждена меня выслушать. А она придумала эту историю с Алиной, своей сотрудницей.