Влада Ольховская - Дом с привидениями в подарок Страница 18

Хотя, может, просто у кондитера появилось «окошко» в записи заказов, а толп в таких местах в принципе не бывает? Это было бы логично. По такой же схеме работал свадебный салон, где Вика заказывала платье.

И все-таки было немного досадно. Девушка не любила подводить людей, а с Селиной Дюпуи так и произошло. Они договорились, а в итоге Вика даже отменить встречу не смогла! Но Аманда настаивала и была крайне эмоциональна в своих уговорах. Что еще оставалось делать?

— Свадьба будет в каком стиле? — неожиданно поинтересовался кондитер. — Мы не можем просто взять и выбрать из всего, что есть!

— Почему это? — смутилась Вика.

— Потому! Торт — как картина. Нельзя вешать «Мону Лизу» в туалете. Это кощунство. А «Крик» нельзя вешать в детской. Должна быть гармония!

Он не устраивал показуху, кондитер действительно верил каждому своему слову. Вика спорить не решилась. Тем более что сотни вариантов в каталогах они вечно просматривать будут!

— Нельзя так нельзя…

— В каком стиле будет свадьба? — повторил мужчина.

— Близко к классическому, — подсказала Аманда.

— О! Ждите здесь!

Со скоростью, которая была крайне неожиданной при его комплекции, повар вскочил с места и бросился на кухню.

— Импульсивный джентльмен, — оценила Вика. — Куда это он?

— Дегустацию устроит, — пояснила Аманда. — Как правило, в дни, когда идут переговоры по свадебным тортам, он делает несколько свежих на пробу. Чтобы можно было получить представление о вкусе, даже если ты его не выберешь окончательно. Так многие делают, просто он подходит ко всему с особым рвением.

— Это я уже заметила!

— Но это не недостаток, поверь мне.

— Да верю я…

— А чего тогда такая грустная? — поинтересовалась собеседница. — Нет, не так… Не могу сказать, что ты совсем уж грустная. Скорее… задумчивая? Но в сторону грусть! Что-то случилось? У вас с Марком все нормально?

— И почему все проблемы сразу относят на счет мужчин?! — возмутилась Вика.

— А о чем еще грустить женщине перед свадьбой? Я отталкиваюсь от наиболее вероятного варианта!

— Ну и зря! Марк здесь ни при чем. Да я и не грущу, просто несколько расстроена… Я ведь тебе говорила, что у меня была встреча на сегодня назначена. Не люблю подводить людей.

— Если эта встреча была так важна для тебя, могла бы и не ехать!

— Слушай, Эм, ты только не обижайся! Я тебя не обвиняю ни в коем случае — я взрослая девочка и сама за свои решения ответственность несу. Я не жалею о выборе, потому что торт — это действительно важно. Просто неловко.

— Не зацикливайся на этом! Кажется, встретиться с тобой хотела адвокатша? Она еще двадцать раз о себе напомнит… они все такие.

Аманда произнесла это как-то странно. Не нейтрально, как полагалось бы, а со скрытой досадой. Хотя Вика была не уверена, что ей не показалось, а времени на анализ не оставалось — вернулся кондитер.

Сам он прошествовал в зал с пустыми руками, зато два тоненьких молодых официанта, следующих за ним, рисковали переломиться пополам под весом здоровенных подносов. На каждом стояло не меньше пятнадцати тарелочек с небольшими кусочками торта.

— Сколько же он их готовит? — ошеломленно прошептала Вика.

— Достаточно… Любит он это дело!

— Я уже поняла… Мы же с тобой лопнем!

— Кто это — мы? — хитро прищурилась Аманда. — Пробовать полагается в первую очередь тебе. Добро пожаловать в реальный мир, невеста!

Вика искренне сомневалась, что она осилит такое количество, но поглощения всех тортов от нее никто и не требовал. Кондитер расписывал содержимое каждой тарелки, рассказывал, как оно дополнит свадьбу, мог описать историю каждого рецепта. Девушку история не слишком интересовала, но этот момент можно было использовать как паузу.

Сначала казалось, что сделать выбор за один день нереально. Но кондитер оказался мастером своего дела, ему явно не впервой было приводить гостей к финальному варианту.

— Значит, на том и порешим! — торжественно произнес он. — Сочетание клубники, черешни и ванили — почти классика, но вам запомнится, это я гарантирую!

Он долго прощался с ними, рассказывал о том, что все будет сделано в лучшем виде. Время, отведенное для их встречи, прошло, но больше к кондитерской никто не подъезжал. Вика старалась просто игнорировать этот факт. Может, кто-то опаздывает! Не стала бы Аманда ей врать, правда? Зачем?

— Все идет по плану, — довольным тоном произнесла организатор свадеб. — Давненько у меня все так идеально не проходило, прямо сглазить боюсь! Если и дальше не будет проблем, через две недели ты превратишься из невесты в жену!

— Пока немного странно об этом думать, — улыбнулась Вика. — После всей подготовки понять, что это реально будет…

— У всех так. Месяцами готовишься, а порой и годами, думаешь, загадываешь… Столько сил вкладываешь в подготовку… Даже не верится, что финал существует. А он есть — и проходит быстро. Я это наблюдала уже десятки раз, поверь мне. В такие моменты я даже рада, что я «сапожник без сапог». Думаю, мне было бы тяжело смириться с тем, что свадьба прошла и все закончилось. Лучше и не начинать!

До этого момента Вика понятия не имела, состоит ее спутница в официальном браке или нет. Они неплохо общались, дружески даже, но разговоров по душам не вели. А из-за любви Аманды к перчаткам разглядеть кольцо или его отсутствие было весьма проблематично.

Хотя многие ведь надевают кольца поверх перчаток! Такое демонстрировала и сама Аманда, но те кольца были не обручальные.

— Я замуж не выйду, наверно, — задумчиво добавила Аманда.

— Чего это ты вдруг так категорична?

— Я не категорична, просто так кажется. Девушки с моим характером обычно рано замуж выскакивают — или не выскакивают вообще. Я вот рано не выскочила, соответственно, смотрим на второй вариант.

— Ну, если ты веришь в этот алгоритм, не могу не спросить — почему не выскочила-то?

— Да как-то не сложилось… Когда умерли родители, мне было не до отношений, новая жизнь началась. А потом брат меня опекать стал. Он все считал, что я слишком молода для замужества, не подпускал ко мне никого.

— Бывает, — кивнула Вика. — Не зацикливайся на таких вещах. Тогда считал так, теперь признает, что все, сестренка выросла, и опекать перестанет!

— Он и не опекает. Он умер давно.

Аманда произнесла это спокойно, без скрытой обиды и даже упрека. Просто констатировала факт. Но в машине все равно повисло тяжелое молчание — момент-то неловкий! Наконец, Вика смогла произнести:

— Извини, слишком резко с моей стороны прозвучало…

— Ничуть. Я вообще не считаю, что люди должны сдерживаться в таких разговорах. У меня ведь на лбу не написано, что он умер! Ты не знала, по возрасту логично было бы предположить, что он жив, вот и все.

— Все равно не хотелось напоминать…

— Ой, как будто я забыла! Он умер. Покончил жизнь самоубийством. У него долго была депрессия, которую я не замечала. Я ее и не заметила, пока не стало слишком поздно… В этом есть какая-то ирония, правда? Жить с человеком под одной крышей, но совершенно не знать, что творится у него в душе. Так часто бывает. Но я ж наивная всегда до последнего, я могу смотреть и не видеть. А потом происходит — и все. Конец истории.

Было желание спросить, что именно случилось с ее братом, но Вика сдержалась. Аманда ясно дала понять, что ничего обсуждать не хочет. Что ж… пусть будет так. Конец истории — и ладно.

Голова гудела жутко, как бывает после многочасовой попойки. Ощущение это было знакомо с далеких времен… школьных еще. Потом началась учеба в университете, и она себе такого больше не позволяла. Пускай другие студенты развлекаются, буйствуют и напиваются до беспамятства. Это не ее уровень.

Будущие адвокаты так себя не ведут.

Селина дала себе зарок раз и навсегда, она не представляла себе обстоятельств, которые могли заставить ее отказаться от собственных принципов. Тем более странно ей было просыпаться сейчас, ощущая во всем теле почти забытые, но все равно знакомые признаки похмелья. Мышцы ноют, голова болит, тело толком не чувствуешь, пока оно не придет в себя… Почему все это?

Она была раздосадована. Сначала — первые минут пятнадцать. Селина злилась на себя за то, что позволила себе эту слабость, напилась… И еще надо вспомнить, когда, с кем, почему! Но чем больше она приходила в себя, тем слабее становилось негодование, уступая место страху. Потому что к телу возвращалась чувствительность, и женщина понимала, что это не просто похмельное утро в ее спальне.

Она была связана и при этом лежала в постели. Дурной сон, не меньше! Ее руки были скручены вместе и привязаны к изголовью кровати, с ногами — то же самое. Ее скрутили, как животное, которому пока не хотели вредить слишком сильно, а потому позволили остаться на кровати.