Евгений Сартинов - Золото на крови Страница 18

Отправив Павла, он обернулся ко мне.

- За тобой провизия. Там, в кладовой, я нашел совсем новые рюкзаки, выбери три получше и загрузи продуктами вездеход. Бери как можно больше, с запасом. Я вот список тут составил, посмотри. А я займусь одеждой и оружием.

Следующий час был заполнен жутчайшей суматохой. Мы старались забрать с собой как можно больше, и в конечном счете набралась такая гора, что впору было не нести на себе, а везти на "КамАЗе".

- Да, многовато, - озадаченно произнес Андрей. - Ладно, постарайся запихать все это в наш кабриолет. Сейчас главное - убраться отсюда, а потом уж все рассортируем...

Стоны Ивановича становились все громче и все страшней. Я не выдержал, зашел в домик, хоть и знал, что помочь ему уже не могу. Тело мастера била постоянная мучительная дрожь. Там, где кожа обгорела поменьше, висели черные лохмотья лопнувших пузырей, сочилась беловатая сукровица и гной. Обуглившиеся до черноты руки и ноги потрескались.

- Плохо, Иванович? - тихо спросил я.

Мастер повернул ко мне обезображенную огнем голову.

- Плохо, Юрка, плохо! Умереть бы скорей!

Он схватил мою руку своей горячей, шершавой ладонью и зашептал:

- Юрик, сынок! Пристрели меня, не могу я больше мучится! Пристрели, Богом прошу!

Я отчаянно мотнул головой:

- Не могу, Иванович, не могу. Прости ради Бога.

- Да ты пойми, ты же добро делаешь. Сколько я еще так мучится буду, пока не сдохну? За всю жизнь ни одной таблетки не съел, на больничном ни разу не был, не чихнул даже ни разу. Помоги мне, прошу тебя!

Я снова покачал головой, но он не отпускал моей руки. Выручил меня Андрей. Очевидно, он слышал слова мастера и с порога начал разговор совсем про другое.

- Слушай, Иванович, этот мешок с веревками вы для плота приготовили?

- Да... - признался тот, отпуская мою руку.

- А что так много?

- Да про запас. Мало ли где еще пригодятся.

Воспользовавшись случаем, я выскользнул из вагончика. Минут через пять вышел и Андрей.

- Отдал я ему пистолет, - шепнул он мне. - Лежит, на фотографию своей подруги смотрит. Из глаз слезы бегут...Ну, ладно, давай грузиться.

Он пошел было к вездеходу, потом, хлопнув себя по голове, чертыхнулся и снова обернулся ко мне.

- Совсем забыл, я же к тебе не за этим шел. На, обуй вот это, - и он кивнул на стоящие на пороге высокие армейские ботинки. Я мгновенно понял, что это обувь Олега Чигры. Только у него и у Андрея были такие ботинки. Мысль о том, что мне прийдется носить обувь покойника, неприятно поразила меня, и я энергично замотал головой:

- Нет, не надену! Ты что?!

- Надевай, говорю! - рявкнул на меня Лейтенант. - Ты что, хочешь в своих резинках по тайге топать? Это самоубийство!

Я посмотрел на свои тяжелые, литые резиновые сапоги, которые в бригаде недаром звали "говнодавами". Весили они каждый килограмма по два, не меньше, хлябали на ноге, так как были размера на два больше, и я прекрасно понимал, что не пройду в них по тайге пятьсот километров. Сжав зубы, я переобулся. Ботинки оказались удобными, но какими-то ледяными, словно в них навек поселился холод мертвеца.

- Что, жмут, что ли? - удивился Лейтенант, глядя на мою сморщенную физиономию.

- Да нет, все нормально, как раз по ноге. Угадал...

- Э, милый, - рассмеялся Андрей. - Знаешь, сколько через мои руки новобранцев прошло? А они ведь чаще всего и сами не знают, какой у них размер. Так что глаз у меня наметанный.

Хуже было с обувью у Павла. Такой же сорок четвертый размер ноги был только у Потапова, но тот сгорел вместе со своими сапогами. Под кроватью у Петровича Андрей разыскал парадные сапоги мастера новенькие, кирзовые, но на размер меньше.

- Не-е, - отмахнулся от него Павел. - Я в своих буцалах пойду, я привычен.

Стараясь запастись как можно большим количеством белья и особенно носков, Лейтенант устроил грандиозный шмон по чемоданам артельщиков. Вещи находи лись порой самые разнообразные и забавные. У Цибули нашлась новенькая колода порнографических карт, а у кого-то из механиков - полный парадный костюм, включая галстук и шляпу.

Мы переоделись во все чистое, натянули две пары носков, погрузили на вездеход все наше имущество и были готовы к походу. Оглядевшись по сторонам, Андрей еще раз просмотрел свой список и заявил:

- Ну, вроде все. Присядем на дорожку.

Посидеть нам толком не пришлось. Из вагончика конторы донесся хлопок выстрела. За суетой мы совсем забыли про Чапая, и все трое вздрогнули от неожиданности. Андрей поспешно поднялся, зашел в вагончик, и скоро вернулся с пистолетом в руках.

- Ну, что? Какое у нас сегодня число? - спросил он.

- Девятнадцатое августа, - припомнил я.

- Девятнадцатого августа тысяча девятьсот девяносто первого года мы тронулись в путь. Время десять часов тридцать минут, - торжественно провозгласил Лейтенант и махнул рукой в сторону вездехода.

Андрей и Павел залезли в кабину, я устроился в кузове, еле высвободив место среди барахла. Взревел дизель, машина, дернувшись, скатилась с обрыва. Вырвавшись на пологую речную галечную косу, вездеход взял курс на Запад.

НА РЫЧАГАХ

Соглашаясь с планом Андрея, я был уверен, что пешком мы пройдем лишь треть пути. Если бы я знал, что ожидает меня на самом деле!

Катуга была в общем-то речкой мелководной, и вначале нам удавалось идти по самому ее руслу, используя отмели и мелководье. Ничего этого я, конечно, не видел, маленькие окошечки в брезентовом тенте позволяли видеть лишь небо и качающиеся в такт езды кроны деревьев. То, что друзья мои были классными водителями, я знал давно, но сейчас убедился в этом еще раз. Машина то вставала на дыбы, то заваливалась набок, порой по шуму воды я догадывался, что мы движемся в воде по самую кабину. Время от времени они менялись местами, в самых ответственных местах останавливались, и один из них шел вперед измерять глубину. Часа через два Андрей придумал более действенный способ. Открыв верхний люк он уселся на кабину и уже оттуда корректировал движение вездехода.

Но они-то хоть видели дорогу и знали, что сейчас будет яма или, наоборот, бугор. Я же казался сам себе камушком в детской погремушке. Набрав побольше мягких вещей: одеяла, полиэтилен, две фуфайки, - я сначала устроился вполне комфортно. Но уже через пять минут сильный толчок подбросил меня до самого потолка, причем головой я угодил в железную дугу, поверх которой был натянут тент. Потерев ушибленный лоб, я уперся ногами в скамейки, надеясь, что это как-то защитит меня, но тут вездеход завалился вперед, и все неприкрепленное имущество с кормы покатилось на меня, причем чайник очень сильно стукнул меня железным боком по уху. Я еще зажимал ухо, когда наш железный конь вздыбился,

одолевая какой-то бугор, и все, включая взбесившийся чайник, покатилось на свое место. От чайника я сумел отбиться, а вот шальная банка с тушенкой угодила мне по коленке, заставив взвыть от боли.

До самого вечера я боролся с озверевший посудой, ловя и засовывая ее в свободный мешок. На теле не осталось живого места... На очередном бугре угрожающе наклонилась в мою сторону бочка с соляркой. Я лежал как раз под ней и успел

только открыть рот и вытянуть вперед руки. На мое счастье водитель газанул, и резкий рывок машины поставил бочку на место, качнув ее напоследок еще несколько раз.

Так что когда вездеход выбрался на ровное место и остановился, я как раз отползал подальше от своей пузатой железной соседки.

- Баста. Хватит на сегодня, - с радостью услышал я голос Андрея.

После целого дня адской тряски снова идти по земле оказалось как-то трудновато. Слегка пошатываясь я отправился к ближайшему поваленному дереву.

- Ну, Юрок, у тебя и видок, словно с чертями дрался, - рассмеялся Андрей.

- Тебе смешно! - обиделся я. - А я чуть не погиб тут!

Засучив штанину, я показал синяк на коленке, продемонстрировал шишку на лбу и прикушенный язык. К концу моего рассказа о борьбе с непокорными вещами оба моих попутчика рыдали от смеха, причем если Павел вел себя более или менее прилично, то человек, которого я считал другом, просто катался от хохота по земле. Но, как это не раз уже бывало, я не смог долго таить обиду и вскоре смеялся наравне со всеми.

- Ой, Юрик, насмешил, - проговорил Андрей, вытирая слезы. - Обидели бедного мальчика нехорошие чайники и бочки. Сейчас я с ними разберусь. Котелок и чайник будем пытать огнем, а бочку я отлуплю.

Лейтенант действительно залез в кузов и стал отбирать вещи, нужные нам для ночлега. Спрыгнув с вездехода, он издали показал мне банку тушенки и торжественно прокричал:

- А эту сволочь мы сейчас просто-напросто съедим.

Засмеявшись, я побежал к уже разведенному костру и занялся приготовлением жратвы. В меню были все те же тушенка, пшенка и чай. Ночевать решили не в душном кузове машины, пропахшем соляркой, а под открытым небом. Чего не нашлось в запасах артельщиков, так это палатки.

Подстелив парочку тощих байковых одеял и накинув сверху еще по одному на каждого, мы упаковались в накомарники и попытались заснуть. Павел захрапел тут же, через несколько минут заснул и Андрей, а я только попусту ворочался с боку на бок, таращась на угольную черноту ночи с невероятным количеством ярких таежных звезд и вслушиваясь в нескончаемый шум реки.