Нина Васина - Глинтвейн для Снежной королевы Страница 18

— Милочка, вы сами не верите в то, о чем говорите, — улыбнулась ей Элиза. — Вы можете допустить присутствие в жизни определенного порядка и смысла?

Маруся задумалась.

— Трудно верить в бога, когда много грешишь, да? — продолжала улыбаться Элиза.

Маруся удивилась, но не ответила сразу, потому что не могла оторвать взгляда от повозки с оленем, медленно передвигающейся по проезжей части. Женщина с красным лицом уводила свое хозяйство. На козлах сидела обезьяна с хлыстом и скалилась, обнажая зубы. Женщина вела оленя, скармливая ему конфеты из пластмассовой матрешки. Обезьяна разворачивала обертки сама.

— Вы не можете так говорить обо мне. Вы меня не знаете, — Маруся посмотрела в накрашенные глаза Элизы.

— Ну что вы! — отмахнулась та. — Я говорю о себе! Я много грешу, но вполне допускаю присутствие в этом хаосе определенного смысла. Я на машине, подвезти?

Женщины остановились и обнаружили, что Леры нет рядом. Они топтались несколько минут у метро под фонарем. Элиза возмущалась, а Маруся наконец осознала, что Антон пропал, Лера тоже куда-то подевалась, и испугалась до оцепенения.

— Что нам делать? — Элиза замерзла и тоже немного испугалась. — Не идти же обратно к этому невоспитанному милици-о-нэ-эру? Куда, черт побери, могла исчезнуть девчонка? Ведь только что толклась рядом!

— Она пошла искать брата, — выдохнула Маруся.

Порядок

Родители Капустины приехали из аэропорта ранним утром — еще затемно. Элиза согласилась помочь Марусе и дождаться их для объяснений — детей-то нет!

— Ваше спокойствие мне не помешает, — заметила Маруся, не уточняя, что это самое спокойствие Элизы к утру после бессонной ночи начало отдавать дебилизмом.

Войдя в квартиру, Капустины первым делом стали успокаивать бабушку. Она смотрела веселыми глазами, как зять капает в бокал с водой валерьянку.

— Мы выпили бутылочку вина на завтрак, — отказалась от успокоительного Маруся.

— Кто начнет рассказывать? — спросила Валентина. — Антоша был на елке с сестрой, я правильно поняла из твоего звонка?

— Да, пожалуй, стоит разбудить Леру, — кивнул папа Валя.

— Не стоит, — поспешно, в два голоса уверили его Маруся и Элиза.

— Я случайно приобрела два билета на елку в Кремль, я и начну рассказывать, — начала Элиза. — Встретила детей у метро, проводила до дворца, сдала двум молодым людям в спецодежде — один был одет мишкой, а другой кроликом. И поехала домой. Все!

— А меня они с собой не взяли, — продолжила Маруся. — Взрослых туда не пускают. После семи мне позвонили из отделения милиции и сказали, что Лера задержана за похищение оленя с повозкой. Я ничего не поняла, приехала в милицию на такси. Лера сказала, что победила в викторине на елке и выиграла ролики. Антоша их надел, а когда они вышли на улицу, он прицепился к повозке, запряженной оленем, которую вела женщина в одежде сказочного персонажа. Повозка увезла мальчика. Когда Лера ее нагнала, там никого не было, кроме обезьяны.

— Она говорила, что там еще были карлики, — уточнила Элиза и хихикнула.

— Да. В повозке сидели два карлика с бубенцами. Карликов потом тоже не оказалось. Лера подумала, что ей никто не поверит, что брат пропал таким странным образом, взяла оленя под уздцы и привела обратно.

— Она сказала, что это вещественные доказательства похищения, — уточнила Элиза.

— Лерку задержали, так как повозка и животные числились пропавшими. Все? — посмотрела Маруся на Элизу.

— А что за одежда была на женщине? — спросил папа Валя. — Какого такого сказочного персонажа?

— Ну, в общем… — Маруся опять посмотрела на Элизу, но та ничем помочь не могла: ее развезло. — Женщина была похожа на Снежную королеву.

Валентина резко встала и выбежала из кухни. Через полминуты она так же стремительно ворвалась обратно:

— Где она?

— Кто? — Маруся испугалась выражения злобы на ее лице.

— Где Валерия?

— А ее мы тоже потеряли, — с готовностью ответила Элиза, — когда из милиции вышли, так и потеряли. Вот только что вертелась рядом, а потом — глядь! — уже нету нигде. Я думаю, она пошла свои подарки отнимать.

Маруся с удивлением уставилась на Элизу:

— У кого?

— Олень с обезьяной поедали конфеты из кремлевского подарка, — уверенно заявила Элиза. — Я сама видела. Но девочка не пропадет, она настоящая Одэр, она найдет выход из любого положения.

— Это бред какой-то, — папа Валя схватился за виски и сел, сверля глазами лицо тещи.

— Не надо на меня так смотреть, — Элиза помахала перед его лицом указательным пальцем. — В жизни есть свой порядок и смысл, ясно?

— Это вроде того: что бог дает — все к лучшему? — закипая, спросил Валентин.

— Вроде того, — кивнула Элиза.

— Нас не было двое суток, за это время пропали дети, и это вы называете порядком?

— Замолчи, — попросила мужа Валентина. — Не время цапаться.

— Это я виновата, — встала Маруся.

— Кто бы сомневался! — поддала жару Элиза.

Кричали все. В самый напряженный момент перепалки, когда папа Валя перешел от ругани к действиям, а именно — попытался засунуть в рот тещи кляп из скомканного полотенца, в дверях кухни возникла Лера.

— Вы уже написали заявление? Вы ищете Антошу? — спросила она в нагрянувшей от ее появления тишине.

— Где ты была? — просипела Валентина.

И Лера ответила, как само собой разумеющееся:

— В зоопарке.

— Тут такое происходит!.. — Папа Валя выпустил голову Элизы, которую он зажимал под мышкой. — А ты ходишь в зоопарк?!

— Минуточку! — призвала всех к спокойствию Маруся. — Она была ночью в зоопарке, это значит…

— Мне нужно немедленно продезинфицировать рот, — громко заявила Элиза. — Поганец, ты поцарапал мне губу! И знаешь что? Вчера обезьяна рассекла мне щеку. Но твои царапины хуже! Я уверена, что зараза проникнет в организм именно через твои ногти!

— Я его не нашла! — повысила голос Лера.

— Ты искала Антошу в зоопарке? — не поняла Валентина.

— Нужно было поехать туда, где живут олень и обезьяна. Их хозяйка была не против. Она мне все показала: свой сарайчик, вольер для оленя. Мы ночью обошли весь зоопарк. Там нет ни одного карлика. Нигде.

— Спокойно! — сказал папа Валя. — Попробуем все упорядочить.

— А можно это делать в милиции? — спросила Лера. — Давайте там все упорядочим.

— Опять милиция? — возмутилась Элиза. — Почему?

— Вам нужно написать заявление по месту жительства о похищении ребенка, — твердо заявила Лера, осмотрела лица взрослых и подозрительно спросила: — Что? Что вы так смотрите?

— В том самом отделении милиции, из которого нам звонили, когда Антоша потерялся на даче? — подозрительно ласково спросил папа Валя.

— Когда он стал козленочком, — уточнила мама Валя.

— Если вы боитесь туда идти, можно пойти в центральное Управление внутренних дел. Я звонила по ноль-два, мне сказали, что можно в центральном управлении написать заявление, но его потом все равно передадут по месту жительства.

— А чего нам бояться? — зловеще поинтересовалась Валентина.

— Ну как же? — удивилась Лера. — У вас ребенок пропал. В который раз.

Маруся дернула девочку на себя за руку и закрыла ее от бросившейся на Леру матери.

— Так их, детка! — кричала Элиза. — Правда глаза режет, да? — Она схватила табуретку, развернула ее вперед ножками и пошла на зятя.

Под громкий лай Артиста папа Валя, забравшийся на стол, кричал Лере, которую закрывала собой Маруся:

— Мы немедленно идем в милицию! Немедленно! В ближайшее отделение! Клянусь! Убери свою сумасшедшую бабку!

Жизнь

После того как заявление о пропаже Антона было написано, жизнь в семье Капустиных резко изменилась. Где-то на третьи сутки родители, словно очнувшись, вдруг осознали, что у них пропал сын. Валентина от злобных криков и требований к Лере «немедленно рассказать всю правду» перешла к отчаянию, стала ходить за дочерью по пятам, обнимать ее и обливать обильными слезами. Папа Валя, крепясь из последних сил, уверял отдел розыска, что не имеет друзей мужского пола с гомосексуальными наклонностями и никогда не замечал ни у соседей по дому, ни у коллег по работе склонности к педофилии. Это так его измотало, что к концу первой недели расследования Валентин Капустин уехал на дачу и плавно, можно даже сказать, изящно — с коньяком и хорошей закуской — вошел там в пятидневный запой, постепенно доводя уровень своего падения до подозрительно мутного самогона, который занюхивался хлебной коркой.

Очнулся он, когда соседка принесла литр молока. Молоко пролилось в Валентина с живительной тягучестью, нежно смазывая горло, охрипшее от песен и криков отчаяния. Он выпил банку до дна, не отрываясь.

— Козье, жирное! — одобрила его переход от рассолов к молоку Анна Родионовна. — Козленочек-то ваш козой оказался! Нюськой.