Шарль Эксбрайа - Болонская кадриль Страница 18

Фальеро стоял в носках, и потому его гнев не производил должного впечатления.

- Убирайтесь к черту! - заорал он.

- Здесь дама, выбирайте выражения, синьор, э? Я только хочу позвонить своей Антонине и успокоить ее. Не сомневаюсь, что синьора меня поймет... женская солидарность, э?

Сержант направился к телефону, а Санто поглядел на жену, закутавшуюся до самых глаз, и бессильно развел руками.

- Алло! Антонина? Это твой Карло... Все так же невредим, сердце мое, и по-прежнему тебя люблю. Я и вправду попал в трудное, если не сказать деликатное, положение... Ты ведь меня знаешь, услада моих дней... и знаешь мою скромность... Так что, раз я говорю, что держался великолепно, можешь мне поверить... Где я? В комнате молодой пары... у них сегодня как раз брачная ночь. Видела б ты невесту, Нина! Она почти так же хороша, как ты в день нашей свадьбы!.. Что? О, Нина, как ты можешь задавать подобные вопросы?!

Сержант осторожно накрыл трубку рукой и вне себя от восторга сообщил Тоске:

- Она ревнует!

И счастливый Коррадо вернулся к разговору с женой:

- Перестань, Антонина, а то ты меня расстроишь, а ты ведь знаешь, в какое состояние я прихожу, когда ты меня расстраиваешь, э? Так что прекрати!.. Ну да, я ухожу, а она остается с мужем... Нет, не думаю, чтобы он тебе понравился... далеко не так красив, как твой Карло... и потом, без этакой военной выправки, которая тебе по душе... Спокойной ночи, моя куколка... целую тебя в шейку, под кудряшками... Ха-ха-ха!

Сержант повесил трубку.

- Надеюсь, я не допустил никакой бестактности? - наивно спросил он.

Они лежали рядом под одеялом и пытались уснуть, но сон не шел. Санто немного знобило, и все избитое тело мучительно ныло. Услышав, что жена тихонько плачет, он неловко взял ее за руку.

- Не надо плакать, Тоска...

- Не могу... как подумаю обо всех своих надеждах... А ведь я хотела совсем немного! Любая самая ничтожная работница в Болонье имеет право на то, в чем мне почему-то отказано, - спокойную жизнь... За что? Я уверена, что с основания мира ни у одной женщины не было такой брачной ночи, как у меня!

- Во всем виноват Субрэй!

- Как вы думаете, Санто, тот тип, что так выискивал Жака, добрался до него и убил?

- Надеюсь!

- О!

- Послушайте, Тоска, Субрэй мне никогда особенно не нравился, но с сегодняшнего дня я его просто ненавижу! Я никогда не забуду, что он с нами сделал, и не понимаю, как вы можете даже теперь думать о нем без омерзения...

- Может быть, оттого, что я слишком долго думала о нем с нежностью... и вам это известно, Санто...

- Да... но вот чего я совершенно не понимаю, так почему ни на одной двери нет замка!

- Дядя Дино страдает клаустрофобией. Замки внушают ему ужас. И потом, живя один, Дино боится, что, когда ему вдруг станет плохо, никто не сумеет вовремя войти и помочь.

- Ну вот, а мы из-за дядюшкиных маний не можем даже запереть дверь! Хотя бы предупредил...

- Кто мог предполагать, что нас тут ждет? Санто, вы думаете, карабинеры нас стерегут?

- А что им еще делать?

- Спать...

- Ну нет, только не карабинеры! А вот вам надо попытаться хоть немного отдохнуть...

- Спокойной ночи, Санто.

- Спокойной ночи, Тоска.

Полная благих намерений молодая женщина закрыла глаза и погрузилась в легкую дрему, но какой-то чуть слышный скрип вскоре вырвал ее из сонного оцепенения, так и не дав по-настоящему уснуть. Приоткрыв глаза, Тоска увидела, что дверь в ванную тихонько отворилась и в комнату скользнула какая-то тень. Она сразу вспомнила, что в ванной большое окно и выходит оно на балкон, окружающий виллу. Молодая женщина в ужасе разбудила Санто. Тот вздрогнул.

- А? Что такое?

- Санто... в комнате мужчина!

- Мужчина? Вам приснилось!

Однако он повернулся и зажег ночник. В ногах у их постели действительно стоял мужчина.

- Вы?

- Собственной персоной. И после всех пуль, которыми вы меня недавно угостили, большая удача, что сюда явился не мой призрак!

- Что вам еще надо?

- От вас - ничего. И от этой несчастной, хоть она и начала уже расплачиваться за измену, - тоже.

Тоска как ужаленная соскочила с постели, и Субрэй с удовольствием отметил про себя, что она не раздета.

- Это вы мне изменили!

- И вам не стыдно? Я своими глазами видел вас в постели с другим!

- Но он же мой муж!

- А-а-а, признаете? Это вы задумали венчаться, а не я! И с кем же вы сочетались браком? Насколько я понимаю, не со мной?

- Нет, конечно!

- Ну, так кто изменил?

Тоска схватила себя за волосы и жалобно застонала.

- Святая Мадонна! Я схожу с ума! - забормотала она. - Меня отправят в сумасшедший дом! Я уже не знаю, за кого вышла замуж! Я уже не знаю, кто я такая! На помощь! На помощь!

- Это только начало расплаты! - безжалостно заметил Жак.

Санто тоже встал.

- Сейчас здесь случится что-то страшное, Субрэй!

- Оно уже произошло, когда эта несчастная сказала "да" в мэрии сегодня утром!

- И на что вы рассчитывали, забравшись сюда посреди ночи?

- Найти свой кейс!

Жак без лишних церемоний отодвинул Фальеро и, сунув под матрас руку, вытащил чемоданчик.

- Я положил его туда, когда шел спасать вас от американской гориллы, вообразившей, будто вы самая подходящая боксерская груша. Потом мне пришлось подождать, пока карабинеры уснут... А теперь остается только пожелать вам спокойной ночи!

- Погодите!..

Жак уже направился к двери, но, услышав оклик Санто, остановился.

- Погодите, Субрэй... Вы, значит, считаете себя вправе пытаться довести нас с Тоской до сумасшествия? И вы, очевидно, воображаете, будто мы готовы изображать козлов отпущения, пока вам не наскучит ваша игра? Что ж, вы ошиблись, мерзавец вы этакий! Говорите, это в вас я недавно палил в саду? Единственное, о чем жалею, так это о том, что промахнулся! Но подобное упущение всегда можно исправить, синьор Субрэй!

Продолжая говорить, Фальеро взял со столика револьвер и прицелился в Жака. Тот не верил собственным глазам.

- Но вы не застрелите меня так хладнокровно?..

- Вы ворвались ко мне ночью... ударили меня... И кто посмеет поставить мне в вину самозащиту?

- Тоска не позволит...

- Ей придется молчать - командую тут я! Мы в Италии, синьор француз, а не в вашей стране, и здесь женщины слушаются мужа!

Субрэй отлично понимал, что при такой взвинченности противника и в самом деле рискует отправиться на тот свет. Дверь далеко... Позвать карабинеров? Они прибегут слишком поздно. И Жак приготовился закончить жизнь так по-дурацки, как вдруг Тоска, чье молчание должно было бы удивить обоих мужчин, если бы они могли обращать внимание на что-то, кроме собственной ярости, как рысь налетела на мужа. Тот потерял равновесие, и пистолет выстрелил в пол. Жак одним прыжком добрался до ванной и исчез. Одновременно дверь из гостиной распахнулась и голос сержанта скомандовал:

- Стрелять из положения лежа! Быстро на живот, Морано!

Карабинер выполнил приказ.

- А теперь палите во все, что шевелится! Огонь!.. Ну, в чем дело? Вы стреляете или нет, Морано, э?

- Никто не шевелится, сержант!

- Мертвые есть?

- По-моему, нет, сержант...

Карло Коррадо осторожно заглянул в спальню и, окинув ее взглядом, вновь напустил на себя важность.

- Кто стрелял?

- Я.

- Вы, синьор Фальеро? В кого же это?

- Во француза.

- А, в воздыхателя синьоры? Вот упорный малый, э! Не желает так просто отступать, совсем как я! Мне стоило бы с ним познакомиться...

- В чем же дело? Бегите следом!

- Сначала скажите, почему вы пытались его убить, синьор!

- Потому что мне не нравится, когда ко мне в спальню забираются ночью и нарушают мой сон... я, разумеется, не имею в виду карабинеров...

- А вы сами не приглашали француза войти?..

- Я уже имел честь сообщить вам, что лишь вчера женился на синьоре и, каким бы странным вам это ни показалось, в настоящий момент у нас брачная ночь! Не знаю, как в ваших краях, сержант, но у нас в Болонье предпочитают проводить это время вдвоем.

- С тем же успехом мы могли бы устроиться в комнате ожидания на вокзале, - решительно поддержала мужа Тоска. - Вряд ли там больше народа и уж наверняка безопаснее...

Карло Коррадо отдал честь и поклонился.

- Синьора, разве вы не думаете, что, пока я рядом, вам нечего опасаться? - проворковал он.

Тоска пожала плечами и повернулась к нему спиной.

- Неужели я имел несчастье рассердить вас, синьора? Это был бы первый случай, когда дама не оценила Карло Коррадо.

Санто слишком долго сдерживался, чтобы не выложить наконец все, что накипело у него на сердце.

- Жалкий паяц! Вот кто вы такой, сержант! Смешной клоун, неспособный даже толком выполнить собственные обязанности!

- Синьор, я определенно начинаю все больше сочувствовать вашему сопернику-французу!

- И, несомненно, именно из этих соображений позволили ему удрать?

- Тысячу извинений, синьор! Но это вы в него стреляли... это вы промахнулись, и, следовательно, упустили француза тоже вы!.. К тому же мне лично этот человек ничего плохого не сделал! Зачем бы я стал его арестовывать?