Джон Гарднер - Месть Мориарти Страница 18

— Побрякушки нужны им к рождественским балам, — прокомментировал Спир.

Мориарти словно и не слышал.

— «Леди Скоби, — продолжал он. — Тиара из белого золота с восьмьюдесятью пятью брильянтами — почистить и проверить оправу. Ожерелье с рубинами и изумрудами — поставить новые звенья между третьим и четвертым камнями, починить застежку. Сережки с рубинами — новые крючки. Кольцо с брильянтом, золотое с одним большим камнем и пятью поменьше — почистить и укрепить оправу большого камня». Если все так, это целое состояние.

— Все так. — Эмбер облизался, словно только что сунул в рот пригоршню орешков.

— А кроме того, там еще и его собственный товар, — добавил Спир. — Часы, кольца и все такое. Где-то на три с лишним тысячи фунтов. На выходные все убирают в тот же сейф.

— Что за сейф?

— Большой. С тройным замком «чабб». Привинчен к полу и закреплен на железном основании. Старый. — Спир хитровато усмехнулся.

— Пол?

— Обычный, деревянный.

— Что ты увидел через окно? — Вопросы сыпались один за другим, словно их задавал барристер в суде.

— Только сейф. И кусочек пола.

— Что внизу?

— Подвал. С ним проблем не будет.

— Звоночки? Какие-то новомодные штучки?

— Может, и есть, но с ними справиться нетрудно, надо только найти батареи да обрезать проводки. Времени хватит.

— У Шлайфштайна есть хороший взломщик? — Мориарти повернулся к Эмберу.

— Для такого дела подходящего нет. Все его люди — просто неграмотные громилы. Я бы продал ему все вместе с взломщиком.

— Опыт у тебя есть. Смог бы провернуть такое дело?

— Я бы смог, — подал голос Спир.

Голова у Мориарти качнулась — угрожающе, как у изготовившейся к броску змеи.

— Я спрашиваю у Эмбера. Его Шлайфштайн не знает.

Спир кивнул — резкий тон хозяина ничуть его не задел.

Мориарти задумался. Он и Шлайфштайн, дог и крыса — таким виделось нынешнее противостояние. План в общих чертах сложился, но вопросы оставались. Получится ли соблазнить немца? И не уйдет ли он с добычей, избежав приготовленной ловушки?

— Кроме того, — добавил Профессор, обращаясь по-прежнему к Спиру, — ты мне нужен для слежки за пилерами. Так что, Эмбер, справишься?

— Время надо. За день не успею. Войдем в пятницу вечером, прорежем пол, выйдем. Хорошо, если в субботу никто не появится. В субботу вечером снова зайдем, вскроем сейф. Работать придется с перерывами из-за патрульного. По десять минут из пятнадцати.

— С тройным замком совладаешь? Резать не придется?

— Я же говорю, сейф старый.

Мориарти кивнул.

— Но петли-то укреплены.

— Снять дверцу все равно можно. Главное — клинья вбить. Если щелка найдется, если клин войдет, то любой сейф открывается, как жестянка. Надо только терпения набраться. Ну и не погнуть слишком дверцу, чтоб ее потом закрыть можно было. Если патрульный увидит, что дверца открыта, сразу ж поднимет тревогу.

— Патрульный не твоя забота, о нем пусть Спир думает. — Мориарти осклабился, став на мгновение похожим на горгулью. — Не забывай, что на выходе вас возьмут с добычей.

Эмбер усмехнулся в ответ.

— Конечно, Профессор, совсем забыл.

— Знаешь, где Шлайфштайн отсиживается?

— Есть у него пара мест.

— Сможешь к нему попасть?

Эмбер угрюмо кивнул. Мысль о том, что работать придется во вражеском лагере, явно его тяготила.

Мориарти, почувствовав слабину, пристально, словно делясь своей силой, посмотрел на него и заговорил — негромко, спокойно, как няня с ребенком.

— Ступай. Сделай предложение. Продай ему все. Убеди. Успокой. Но будь осторожен. Опасайся Франца. Этот громила, если что-то заподозрит, одним мизинцем тебя сломает.

Спир с Эмбером ушли, а Мориарти, оставшись один, проделал нехитрые расчеты. Решение было принято верное: сосредоточиться на иностранцах, предоставив другим заниматься восстановлением связей на низовом уровне и возвращением нужных людей. Разработка хитроумных планов, продвижение, реализация и достижение нужного результата — вот что приносило наивысшее удовлетворение, как интеллектуальное, так и эстетическое. В этом было что-то богоподобное. В планировании и руководстве его гений выражался наилучшим образом, и, сознавая это, он с каждым днем все явственнее ощущал нежелание заниматься рутинным руководством криминального сообщества. Именно планирование и руководство становились высшим приоритетом, вызовом его талантам и способностям. Ноздри затрепетали, как у почувствовавшего добычу зверя. Шлайфштайн и Гризомбр были помечены, и цепь событий приведена в движение. А Кроу и Холмс до сих пор не догадывались, что на их пути уже установлены ловушки.

Итак, к делу. Часть привезенного из Америки состояния пошла на неизбежные расходы. Сычам, экзекуторам и прочим, всем, кто вернулся в семью, платить приходилось еженедельно, но вложения уже начали приносить отдачу, и ручеек дани ширился день ото дня: кошельки, часы, шелковые платки, сумочки. Получал жалованье и молодой Гарри Аллен, но затраты на него вернутся с прибылью. Гарри — парень вроде бы неплохой. Дальше. Текущие хозяйственные расходы, аренда магазина на Корнхилл-стрит. Два новых заведения для Сэл. Не успел он подумать о ней, как Сэлли Ходжес появилась на пороге, постучала легонько и, не дожидаясь ответа, прошла в комнату.

— Думаю, Джеймс, я нашла для тебя искусительницу. — Выглядела она почти скромно — шнурки сапожек едва выглядывали из-под строгой длинной юбки, белая, с высоким воротничком блузка подчеркивала ослепительную красоту искусно убранных волос. — Ту, что и требуется. — Сэл улыбнулась, как кошка, только что съевшая всю сметану в кладовой. — Настоящую тигрицу.

— Тигрицу? Вот как? Итальянскую тигрицу?

Разговор состоялся недавно, ночью, в промежутке между порывами страсти. Он сказал, что ему потребуется девушка-итальянка. Инструкции были, как всегда, четкими и ясными. Итальянка. Предпочтительно родившаяся в Англии. Никогда не бывавшая на родине. Красивая. Способная учиться. И — обязательно — тигрица в постели.

— Эти итальянки, они такие страстные, — пробормотал он тогда.

— Хочешь сказать, что мы, воспитанные англичанки, не умеем горячить кровь? — Она посмотрела на него с вызовом и, дразня, повела полными бедрами.

— Ну, не все же такие, как ты. Не у всех под кустиком такой сладкий горшочек.

И вот теперь Сэлли Ходжес закрыла дверь, подошла к нему и, наклонившись, поцеловала в лоб.

— Эта тигрица…

— Хочешь проверить ее сам? — Улыбка тронула уголки ее губ, отчего под ними обозначились глубокие морщинки.

Профессор медленно кивнул.

— Она — часть моего замысла, Сэл. Так нужно. Не обижайся, но заняться ее обучением придется мне самому.

— Тогда я, пожалуй, пришлю ее сюда. Сегодня устроит или у тебя другие планы?

— Мне еще многое надо сделать. И ты сегодня останешься здесь. Эта девушка, она не глупа? Схватывает быстро?

— Тебе она подойдет. Что бы ты ни задумал, она справится.

Мориарти знал — она закидывает удочку, но итальянке в его проекте отводилась важная роль, и клевать на наживку Сэл не намеревался. Итальянка предназначалась распутному Санционаре. Мориарти взглянул на оставленный Эмбером листок. В списке значилось ожерелье с рубином, которое должно было послужить той же цели. Пальцы напряглись, как будто натягивая невидимые струны.

Бертрам Джейкобс, на поиски которого отправилась Сэл, спустился через четверть часа. Мориарти обсудил с ним новое вложение. И опять в недвижимость. Что-нибудь надежное, на безопасной территории. Хорошо бы поближе к реке. Может быть, в Бермондси? Поискать такой дом, чтобы никто не мог подобраться незамеченным. Чтобы держать подходы под наблюдением. Бертрам внимательно выслушал, кивнул и отправился исполнять поручение.

Вечером заглянул Спир с новостью о беременности Бриджет. Мориарти встретил известие без особенного интереса и только выразил надежду, что Бриджет, прежде чем отойдет на время от дел, успеет чему-то научить сестричек-близняшек.

— Нельзя допустить, чтобы в доме нарушался заведенный порядок, — заметил он, и Спир удалился к себе с ощущением некоторого беспокойства.

Тем временем Лабросс и Аллен уже подъезжали к Парижу. Француз успел накачаться абсентом, и Аллен терпеливо исполнял порученную роль опекуна. В Лондоне Эмбер терпеливо обходил пивные, куда, по имеющимся сведениям, захаживали немцы. После нескольких часов безрезультатных блужданий, он забрел в бар Лоусона на печально известной Сент-Джордж-стрит. Хозяином заведения был немец, хотя большую часть клиентуры составляли норвежские и шведские моряки. Первым, кого заметил Эмбер, едва переступив порог, оказался телохранитель Шлайфштайна, семифутовый громила Франц.

Франц сидел за угловым столом с парнем по имени Уэллборн.[28] Имя звучало насмешкой, поскольку никто из предков Уэллборна благородным происхождением похвастать не мог. Его родители потребляли неумеренно дешевое виски, как будто в животах у них постоянно горело, и этот неутихающий пожар требовалось постоянно тушить.