Анастасия Валеева - Семейный подряд Страница 18

– Я не слишком-то в этом разбираюсь. – пожала плечами Санталова. – Прекрасный кофе.

– Он совершал, мягко говоря, не вполне корректные поступки, насколько мне стало известно, – Яна спокойно и холодно смотрела на Санталову, – лишал людей их собственности, заведомо обманывая их.

– От кого вам это стало известно? – взвилась Санталова.

– От потерпевших, – грустно улыбнулась Яна.

– Да мало ли что люди наврут! – не унималась Санталова.

– Эти люди по вине вашего сына потеряли квартиру, – Яна немного повысила голос, – но это не мое дело. Я просто хочу выяснить, чем занимался ваш сын.

Она бросила на Санталову твердый взгляд.

– Я не вникала в его дела, – немного отступила Санталова, – но я знаю, что воспитала честного сына, хорошего супруга…

– Мне как-то не верится, что это был единичный случай.

– Все капиталы делаются таким образом! – снова встала на дыбы Санталова. – Вы верите в честный капитализм? – глаза ее зло и ехидно сузились.

– Меня интересует бизнес вашего сына. Дополнительная информация могла бы прояснить ситуацию. Я, слава Богу, не стала его жертвой. Просто такой бизнес мог способствовать тому, что он нажил себе много врагов. И возможно, кто-то хотел ему отомстить.

– О ком вы говорите? – приподняла свой широкий, стремительно увядающий подбородок Санталова.

– О Насте Парамоновой, – Яна отхлебнула кофе и вытянула ноги.

– Что вы прицепились к этой девушке! – с досадой воскликнула Санталова.

– Квартира ее родителей стала для вашего сына легкой добычей, – Яна невозмутимо смотрела на сидящую точно на иголках Санталову, – и Настя, возможно, захотела восстановить справедливость.

– Чушь! – нетянуто рассмеялась Санталова. – У нас не Палермо.

– Думаю, неспроста она стала любовницей вашего сына, – продолжала Милославская.

– Да что вы такое говорите! – взъерепенилась Любовь Ивановна. – Это ж на голову не натянешь! Проститутка по вызову – любовница моего сына!

– Полагаете, это было единичным явлением? – не повела и бровью Яна.

– Извините, но вместо того, чтобы расследовать, кто убил моего сына, – с надрывом возразила Санталова, – вы делаете все, чтобы опорочить его.

Она всхлипнула и, суетливым жестом достав из сумки платок, поднесла его к сухим глазам. Яне не терпелось закончить этот никчемный разговор – он совершенно не приближал ее к разгадке преступления. К тому же общение с Санталовой нельзя было назвать приятным. Яна стала рассеянно перебирать карты, пока не остановилась на карте «Внушение» Дейстивительно, почему бы не внушить этой даме желание срочно покинуть ее? Яна положила руку на карту и сосредоточила всю свою волю на поставленной задаче.

У нее снова получилось. Санталова, посетовав на свой тяжелый жребий, вскоре откланялась. Их отношения не стали за эти пятнадцать минут более душевными и теплыми. Яна ограничивалась банальными репликами, отвечая на воздыхания клиентки. В промежуток между очередным всхлипом и полустоном она задала вопрос о Смурыгине. Бывал ли он у Санталовых дома, кто он, когда начал работать с Юрием. Любовь Ивановна не могла и на этот раз сказать ничего определенного. Похоже, ее интересовали только деньги, которые щедрый сын выделял на ее содержание, да некоторые подробности его семейной жизни, касающиеся Оксаны. Закрыв за Санталовой дверь, Яна, как и в первый раз, испытала громадное облегчение.

Сон Яны был потревожен противным треньканьем телефона. Не открывая глаз, в которых все еще стояли желтые и оранжевые круги, Яна протянула руку и сняла трубку. Джемма, заметив, что хозяйка не спит, стала радостно поскуливать и ласкаться. Яна легонько оттолкнула собаку и теснее приложила трубку к уху.

– Чего молчишь? – почти кричал возбужденный Руденко.

– Что такое, Сеня, успокойся, – улыбнулась Яна.

За улыбкой последовал аппетитный зевок.

– Как ты можешь дрыхнуть? – неистовствовал Руденко, – тебе же бешенные бабки платят!

– Объясни по существу, – попросила Яна.

– Нашли, нашли эту… Черт, она того, понимаешь? – Руденко перешел на таинственный шепот.

– Что того? – Руденко стал действовать на нервы Яне.

– Ну, жмурик, – продолжал шептать Руденко.

– Где вы ее нашли?

– В Устиновке. Была в старом заброшенном доме, в погребе. Но это не главное…

– А что главное?

– То, что нашли у нее в сумочке, – таинственно произнес Три Семерки.

– И что же это такое, чья-нибудь голова? – Милославская невесело усмехнулась в трубку.

– Еще одно подтверждение моей гипотезы, – удовлетворенно сказал Руденко.

– Может, расскажешь поподробнее, – неуверенно произнесла Яна, которой уже стало невмоготу разговор вокруг да около.

– Если хочешь, могу к тебе приехать, – предложил Руденко.

В его словах была уверенность и чувство собственной правоты.

– Приезжай, у меня тоже кое-что есть для тебя, – Милославская взглянула на часы, показывавшие почти полночь, и положила трубку.

Руденко, видимо, не терпелось похвастать перед Яной Борисовной своими успехами в расследовании этого дела. Не прошло и пятнадцати минут, как его старенький «жигуленок» остановился возле ее калитки.

Когда засуетилась Джемма, Яна погасила свет и выглянула в окно. В свете фонаря, среднего роста, коренастый, в куртке нараспашку лейтенант торопливо шагал по дорожке, ведущей к дому. В руке он сжимал какой-то сверток.

– Кофе будешь? – Яна встретила его на пороге и пригласила в дом.

– А как же, – удовлетворенно хмыкнул лейтенант и свободной рукой огладил свои пшеничные усы, – даже обязательно.

Они устроились в гостиной перед маленьким столиком, на который Яна поставила поднос с чашками. Некоторое время молча пили кофе. Милославская терпеливо ждала, пока Руденко не соизволит сказать, по какому такому значительному поводу он среди ночи беспокоит ее. Ей показалось, что есть в этом с его стороны какая-то неуверенность, которую лейтенант старательно хочет скрыть. Наконец он поставил чашку на стол и закурил. Яна курила уже давно, ей нравилась смесь табачного дыма с кофе.

– Вот так вот, Яна Борисовна, – Руденко похлопал по свертку, который лежал у него на коленях, – все сходится.

– Ты объяснишь, наконец, толком что произошло, – не выдержала Милославская, – или мы всю ночь будем говорить полунамеками? Что там у тебя?

– Скажу, скажу, – глубоко вздохнул и выдохнул Руденко, но сверток не развернул, – все по порядку.

– В общем так, – он одним махом опорожнил чашку, словно пил свой любимый портвейн, – нашли мы ее быстро. Ашотик подсуетился, дал мне людей. Там один домик есть заброшенный, уже пару лет никто не живет. Хозяйка умерла, а наследники никак не приедут, хотя все документы оформлены. Вот и стоит домишко без присмотра. Короче говоря, мы с него и начали.

– Похоже было на мое описание? – как бы между прочем поинтересовалась Милославская.

– Ну, как тебе сказать, Яна Борисовна, – замялся лейтенант, вспоминая, что когда он сказал Григоряну, что примерно они ищут, тот сразу же привел его к этому дому, – похоже… похоже. Есть, конечно, кое-какие неточности…

– Ладно, – усмехнувшись про себя, Яна махнула рукой, – давай дальше.

– Нашли ее в погребе, вызвали бригаду криминалистов – все как положено, – лейтенант заговорил сухим протокольным языком, – смерть наступила от пулевого ранения в голову. Там же нашли гильзу от пистолета Макарова, что подтвердило наше первоначальное предположение, что убили ее там же. По предварительным данным пролежала она там не меньше трех суток, хотя труп сохранился довольно хорошо – погреб, сама понимаешь… Дальше что, – Семен Семенович дернул себя за ус, – одета была в черную шубку, голубое платье, черные колготки и черные же сапоги, что совпадает с показаниями Гулько. Но самое интересное, – тон голоса Руденко постепенно повышался, – то, что обнаружили в ее сумочке. Кроме всякой прочей ерунды, разумеется, сама понимаешь. Вот, – он торжественно развернул сверток, вынул из него обыкновенную видеокассету и протянул Милославской, – у тебя ведь есть видак.

– И что на ней? – Милославская без особого интереса взяла кассету, но не торопилась вставлять ее в гнездо видеомагнитофона.

– Ты ставь, ставь, – закивал Руденко, – между прочим, это вещественное доказательство и должно сейчас находиться в сейфе за семью печатями, а я вот принес, чтобы ты тоже взглянула.

– Ты очень рискуешь, – с иронией произнесла Милославская, – так тебе никогда не стать не то что капитаном, а даже и старлеем.

– Не трогай больной вопрос. Включай, – не обиделся на нее Руденко, который давно уже засиделся в лейтенантах. На то были свои причины, о которых он не очень любил распространяться.

Яна возвратилась в кресло и развернулась лицом к экрану телевизора, на котором уже двигались первые кадры. Это была довольно качественная съемка, может быть, даже профессиональная, в этом Яна не слишком-то хорошо разбиралась, но само действие было явно не постановочным. Двое – крупный, слегка дрябловатый мужчина, на вид лет тридцати пяти, с мощной волосатой грудью и молодая симпатичная блондинка с тонкой талией и длиннющими ногами – лежали на широкой кровати, совершенно голые и не просто лежали, само собой, а еще и совершали различные приятные друг для друга телодвижения. Проще говоря, занимались любовью.