Ирина Лобусова - Ветчина бедняков Страница 18

Продуктовый магазин был очень маленький, с двумя стеклянными витринами и пожилой продавщицей, скучавшей за ними с газетой кроссвордов. Она купила хлеб, пакет молока, колбасную нарезку, банку крепкого кофе и, подумав немного, решила добавить к списку своих покупок шоколад.

— Какой вам предложить? У меня несколько сортов, — сказала продавщица.

— Какой? Самый вкусный! — улыбнулась она.

— Тогда попробуйте с малиновым йогуртом. Пальчики оближите!

— Нет, только не с малиной! Что-нибудь другое!

— Но почему? Этот шоколад лучше всех берут!

— С детства не выношу малину! Меня от нее тошнит. От одного вида и запаха.

— Вы интересная женщина! Впервые встречаю человека, который не любит малину!

Она уложила покупки в объемный пакет и вышла на улицу. Вскоре подъехал автобус. Ей показалось, что в этом автобусе приехала сюда. Устроившись возле окна на одном из рванных сидений, развернула плитку шоколада в блестящей обертке. На нее пахнуло приятным запахом кофе, орехов, каких-то пряностей. Она с наслаждением откусила кусок и, пока шоколад таял во рту, улыбнулась своим мыслям. «Ненавижу малину… с детства… и, похоже, это у нас семейное!».

Дверь кабинета Жуковской была закрыта. В этот раз внизу, на вахте охраны, ее пропустили сразу. Она остановилась в коридоре, подперла стенку и стала ждать. В глубине коридора показался и пожилой мужчина, потом приблизился.

— Вы к кому?

— К Жуковской.

— Она на совещании. Вам придется немного подождать.

— Я это и делаю.

— Что ж поделать! У следователя прокуратуры всегда море дел.

— У… у следователя прокуратуры?!

— Конечно! Да вы что, девушка, не знаете, кого ждете? Жуковская — следователь прокуратуры, да еще один из самых перспективных!

— Но я… я думала, что она работает в уголовном розыске… Что здесь райотдел…

— Милая девушка, прежде, чем вы куда-то входите, следует читать вывеску. Здесь городское управление внутренних дел, и уж конечно, нет никакого райотдела! И не только городское управление, но и прокуратура. Жуковская действительно раньше работала в уголовном розыске. Но теперь ее повысили.

— И давно повысили?

— Две недели назад.

— Вы так откровенно мне все рассказываете…

— А я вас знаю. Вы — родственница пропавших детей, и сейчас вдвоем с Жуковской вы поедете в морг на опознание сестры, которая повесилась. Я работаю в следственной группе по делу детей. Хотя, если честно, этим делом уже занимается все управление и все райотделы. Куча людей! А начальство все давит на нас и давит!

— Не ждите, что я вам посочувствую! Мало давит! Вас всех вообще надо поувольнять! Если столько людей работает — почему вы ничего не нашли?

— Потому, что дело слишком сложное. Знаете, сколько в скалах разных проломов, лазов, пещер и лазеек? Да с весны до поздней осени мы только тем и занимаемся, что отлавливаем разных ребятишек, которые лезут туда, как мухи на мед! И хорошо, если отлавливаем! А есть такие случаи, что проваливаются в какую-то расщелину, и с концами! Завалит камнями — можно никогда и не найти! Полно таких примеров. Так что найти детей — дело тяжелое. Но мы делаем все возможное.

— Что-то не видно!

— Зря вы так! Делаем все, что в наших силах. Кстати, Жуковская специально меня попросила, чтобы я вас нашем в коридоре и сказал, что она задерживается.

— Вот как…

— Экстренное совещание. Но скоро освободится. Да вот и она!

В конце коридора действительно показалась Жуковская — более юная и более веселая, чем была утром. Она приветливо кивнула пожилому мужчине, бросила через плечо ей:

— надеюсь, не долго ждете… — и завела ее в кабинет.

Там, в кабинете, она спрятала какие-то папки в ящик стола, надела свою роскошную шубу из норки и вывела ее обратно в коридор.

— Поедем в моей машине, — сказала она, — после морга я повезу вас к похоронной конторе — это она из самых лучших фирм в городе. Надеюсь, деньги у вас есть?

В этом вопросе она почувствовала пренебрежение. И это больно ее задело.

— Да. Есть, — сказала она, — похороны сестры смогу оплатить.

— прекрасно. Тогда едем.

В голосе Жуковской прозвучало столько веселья, словно она звала ее на увеселительную прогулку. Это покоробило еще больше, чем вопрос о деньгах. Вскоре они сидели в шикарном автомобиле Жуковской. Жуковская закурила ментоловую сигарету и рывком рванула машину вопреки всем правилам дорожного движения. Когда они выехали на оживленную центральную магистраль, Жуковская спросила:

— ну и что вы нашли в квартире сестры?

— Что? В каком смысле?

— В прямом! Нашли что, спрашиваю! Вы ведь наверняка обыскали ее квартиру от верха до низа!

— Ну, во — первых, я не занимаюсь обысками, это не моя профессия, — резко парировала она, — а во — вторых, я не понимаю, что такого особенного могло храниться в вещах моей сестры! И потом, я все равно не собираюсь рыться в ее нижнем белье. Мне слишком тяжело.

— А, бросьте! Все знают, что вы не любили сестру!

— Кто это — все?

— Ну… да ваша сестра и сама так думала!

— Мы с вами не знаем, о чем она думала. В письме это не написано!

— так, значит, ничего особенного в ее вещах нет?

— Я не понимаю…

— Ну и как вам ее квартира? Уютная, правда?

— У меня не было достаточно времени, чтобы все осмотреть.

— А с соседями вы познакомились?

— Не со всеми.

— Да, действительно. Времени так мало. По — настоящему я должна была повести вас в морг с утра, но я так закрутилась, столько дел…. Некогда и управиться….

— Вас можно поздравить с повышением?

— с повышением?

— Да. В первый раз, когда я вам позвонила, вы были капитаном уголовного розыска, а теперь уже следователь прокуратуры…

— Но я и теперь капитан! — весело рассмеялась она, — что, не похожа? А следователь я всего две недели! Назначили, можно сказать, за прошлые заслуги. Я раскрыла одно резонансное дело о преступной группировке, давно раскрыла. А назначение пришло только сейчас. Но я и сама не рада этому назначению. Столько работы навалилось — вдохнуть некогда! Но делом детей я занималась еще в райотделе, оперативными разработками. А теперь взяла это дело под свой особый контроль, как следователь прокуратуры по особо важным делам!

— особо важным делам?

— Разумеется! Дела о детях — всегда самые важные. А дело о пропавших малышах я принимаю близко к сердцу. Ближе всех остальных дел. Я мечтаю найти детей. Вы, конечно, можете мне и не поверить, но найти ваших Стасиков — цель моей жизни. Ночью я просыпаюсь в холодном поту, вскакиваю с постели, нервно хожу по комнате, курю и думаю — к чему все это. К чему вся моя жизнь, к чему я столько училась, работала без выходных, к чему весь этот закон, закон в общем, если я не смогла спасти самых несчастных и беззащитных — двух больных малышей. В такие минуты я клянусь себе, что их найду, клянусь всем своим опытом и амбициями… И для меня это действительно очень важно — если я найду их, значит, все, к чему я шла, о чем мечтала, будет не напрасным! Значит, я для чего-то живу на свете! И, когда я призываю на помощь все свои силы, я готова работать день и ночь, готова грызть камни, только чтобы их найти. Вот почему я хотела бы поближе познакомиться с вами и привлечь вас на свою сторону, чтобы мы работали сообща. Вы — их родственница, а теперь — единственно близкий им человек. Вы будете жить в той квартире, встречаться с людьми, которые знали вашу сестру. Возможно, вы что-то услышите или вам расскажут, и это будет очень важно для следствия. Расскажут то, что никогда не расскажут работнику прокуратуры и милиции. Вот поэтому я бы хотела, чтобы мы с вами действительно действовали сообща и доверяли друг другу! Чтобы, бросив все свои силы в борьбу, мы нашли малышей!

Жуковская замолчала. Потрясенная ее неожиданной страстностью (этой вспышкой, которую от нее никак нельзя было ожидать), она тоже молчала. Жуковская прервала молчание первой:

— Я вас не шокировала?

— немного. Я от вас не ждала такой убежденности…

— Я часто шокирую людей! И меня часто воспринимают совсем не такой, какая я есть! Так что вы мне скажете?

— Я согласна на все, только чтобы найти Стасиков!

— Я тоже. Значит, по рукам?

— По рукам. Но… Я хочу сказать… есть один вопрос…

— какой вопрос?

— Вы специально решили меня подвезти, чтобы все это сказать?

— Да. Я специально хотела поговорить с вами с неофициальной обстановке, чтобы сказать все это! Кабинет всегда давит…. Это и был ваш вопрос?

— Нет. Как можно добиться успеха в поисках, если рассматривать только одну версию исчезновения?

— А кто вам сказал, что я рассматриваю только одну версию?

— Вы сами. И ваш сотрудник…

— Я сказала вам так вначале еще до откровенного разговора. И потом, я хотела видеть вашу реакцию.