Когда звезды чернеют - Пола Маклейн Страница 18

Мы с Уиллом в прихожей, где каждый предмет безупречен и выстроен с почти хирургической аккуратностью. Скрытое освещение и датская мебель. Все белое. Пол, на который с нас капает вода, бледный и глянцевый.

— Сейчас принесу полотенца, — говорит Трой и исчезает.

Когда он возвращается, я смущенно вытираюсь, пока Уилл представляет меня как следователя, консультирующего по делу Кэмерон. Как мы и договорились.

— Есть какие-то новости насчет той похищенной девочки в Петалуме? — спрашивает Трой. — Здесь есть какая-то связь с Кэмерон?

— Пока что мы ничего не знаем, — отвечает Уилл. — Но мы работаем в плотной связке с той группой. Как только у нас будут новости, мы ими поделимся.

Трой устало кивает, проводит нас в гостиную и указывает на гладкие кресла без подлокотников. Я все еще держу полотенце и подкладываю его под зад, чувствуя себя не в своей тарелке. Но так не пойдет.

— Мистер Кёртис, ваша жена дома?

— Эмили только что прилегла. Последние дни сильно на ней сказались.

— Конечно. Это ужасное время для вас обоих, но я несколько отстала в этом расследовании. — Бросаю взгляд на Уилла. Хочу убедиться, что не перехожу границы. Но он откидывается на спинку кресла. «Я ненавижу быть первым». Вот о чем говорит мне его поза. Это мне нужно наверстывать. — Вы можете вкратце изложить для меня события той ночи, когда исчезла Кэмерон?

Трой выглядит измотанным, но соглашается.

— Хотел бы я быть здесь, но я работаю в Лос-Анджелесе и всю ту неделю провел в нашем доме в Малибу.

— Как здесь обычно проходят будние вечера?

— Ужин, домашние дела… Ничего особенного. Я разговаривал с Эмили чуть раньше десяти. Кэмерон находилась в своей комнате. Все было отлично.

— А следующее утро? Что случилось тогда?

— Когда Кэмерон не вышла к завтраку, Эмили заглянула к ней и позвонила мне. Я сказал ей связаться с полицией, потом вылетел сюда.

— Ваша дочь в последнее время выглядела расстроенной?

Трой мотает головой.

— Кэмерон всегда тихая. Она интроверт, больше похожа на Эмили, чем на меня. Но я бы не сказал, что она была расстроена.

— Насколько я понимаю, у нее хорошие оценки и она любит читать. Не особенно популярна, никаких спортивных достижений. Вам никогда не казалось, что в ее застенчивости или отстраненности кроется что-то еще?

— Что вы имеете в виду?

Я смотрю в его дымчато-серые глаза.

— Некоторые дети уходят в себя, но на самом деле они втайне выражают свои эмоции. Повреждают себя или принимают наркотики. Вступают в рискованные сексуальные связи.

— Нет. — Он морщится. Едва заметно, но я замечаю. — Ничего подобного. Она хорошая девочка.

— Мистер Кёртис, я не предполагаю, что ваша дочь плохой человек или что она делает нечто плохое.

— Подростков бывает трудно понять, — подключается Уилл.

— Иногда им нелегко, но никто об этом не знает, — добавляю я. — Они хорошо прячут свои чувства.

— Я бываю рядом с ней меньше, чем привык, — говорит Трой, — но Эмили наверняка бы заметила, если б что-то было неладно.

Я меняю курс:

— Расскажите мне немного об удочерении.

— Мы пользовались услугами агентства в Сакраменто. «Католический семейный приют». Я полагаю, они до сих пор существуют.

Я записываю название в блокноте, который прихватила с собой.

— Удочерение было открытым или анонимным?

— Анонимным. А почему вы спрашиваете?

— Просто думаю вслух. Дело не всегда в этом, но некоторые дети не могут справиться с болью от отказа. От того, что их бросила первая семья. Такая боль ведет к определенным типам поведения и рискам.

— Я уже сказал: ничего подобного.

— Агентство сообщило вам хоть что-нибудь о семье, в которой она родилась?

— Очень мало. Мы знали, что там был еще один ребенок, чуть старше. И что там были аресты и наркотики.

— Вас это не напугало?

— Думаю, немного. У Эмили были очень четкие представления о добре, о помощи там, где она нужнее всего. — Он прищуривается и внезапно переходит к обороне. — Вы имеете в виду, что мы поступили неправильно?

— Ничуть. Я просто прикидываю направления для дальнейшей работы. Скажите, были ли в жизни Кэмерон какие-то старшие мужчины, которые могли выказывать к ней особый интерес? Например, друг семьи или учитель?

— Прямо сейчас в голову никто не приходит…

— Стив Гонзалес, — произносит Эмили с подножья консольной лестницы. Она подошла к нам совершенно беззвучно. — Ее учитель английского.

Глава 17

Одно дело видеть Эмили Хейг в роли Хейди Бэрроуз в комедийном сериале «Девушки из Сохо» — ее шутки, одежду и прическу, известные всему миру. И совсем другое — сидеть с ней в ее гостиной посреди слишком реальной трагедии. Она красивее, чем может передать любая камера, и печальная такой хорошо знакомой мне печалью. На несколько мгновений я задумываюсь, смогу ли это выдержать, но моя цель преодолевает замешательство.

Я встаю.

— Меня зовут Анна Харт. Я — новый агент, работающий по делу Кэмерон. Надеюсь, мы вас не разбудили.

— Ничего страшного. — Эмили направляется к дивану. Она выглядит одновременно собранной и хрупкой, будто оберегает физическую рану, а не эмоциональную. — Ту девочку из Петалумы уже нашли?

— Боюсь, что нет, — отвечает Уилл. — Как только у нас будут новости, мы с вами поделимся.

— Я знаю, как вам должно быть тяжело, — говорю я. — Не могли бы вы немного рассказать мне о Кэмерон?

— Что вы хотите знать?

— Все, что угодно. У вас хорошие отношения? Она с вами разговаривает?

— Об этом меня еще никто не спрашивал… — Женщина обхватывает себя руками, будто ей холодно. — Думаю, да. Я пыталась дать ей знать, что она может всегда прийти ко мне. Но вы понимаете, матери и дочери…

— Конечно, — по-доброму говорит Уилл. — Но — помимо обычных трений? В последнее время с ней что-нибудь происходило? Ее поведение как-то менялось? Какие-то новые факторы стресса?

— Мы это уже обсуждали. — Трой обхватил руками колени и плотно сплел пальцы.

— Я знаю. Но нам нужно быстро ввести детектива Харт в курс дела. Чем больше вы будете с нами сотрудничать, тем лучше мы сможем помочь Кэмерон.

— Помочь ей? — взрывается Трой. — Мы просто болтаем об одном и том же. Может, вы наконец выйдете отсюда и начнете ее искать?

— Трой, — произносит Эмили, пытаясь придержать его.

— Что? — его лицо багровеет. Внезапно в нем не остается ничего симпатичного или сдержанного. Он — загнанное в угол и отбивающееся животное.

— Я уверяю вас, что мы действуем, — вмешивается Уилл. — Все люди моего департамента работают по этому делу с первого дня. Мы надеемся в