Дебютная постановка. Том 2 - Маринина Александра Страница 18

– Почему «вряд ли»?

– Ну а как ты себе это представляешь, Петь? Кто будет их фотографировать? У них служебный роман, надо от всех прятаться. Просить кого-то щелкнуть, потом нести в ателье на проявку и печать. А селфи тогда не делали. То есть делали, конечно, но это было очень геморно: фотоаппарат, тренога, специальный таймер… В общем, если я говорю «вряд ли», то так и есть. Я про те времена знаю больше, – авторитетно заявила Карина.

Петр, честно говоря, сомневался, но спорить не стал. Ему куда интереснее было понять ход ее мысли, нежели уличать в некомпетентности. А поспорить вполне можно было, ведь Садков ушел из семьи и несколько месяцев, вплоть до гибели, жил с Галиной. Неужели в прокуратуре об этом никто не узнал? Получается, не так-то уж сильно он парился насчет приватности своей личной жизни. Хотя… Если вели себя аккуратно и осмотрительно, то могли и не узнать. Была реальная опасность, что жена Садкова поднимет скандал, обратится к руководству или в партийную организацию. Почему Евгений Петрович пошел на такой риск? Мог ведь в три секунды вылететь с должности за то, что бросил жену с двумя детьми, один из которых только-только родился. Из партии, как известно, и за меньшее исключали, а человека, исключенного из партии, вряд ли будут держать на должности следователя по особо важным делам. Значит, Садков каким-то образом подстраховался, заручился высокой и надежной поддержкой, чтобы чувствовать себя в безопасности в случае скандала. Либо, как вариант, твердо знал, что жена в парторганизацию не обратится. Да, пожалуй, так и было. Валентин, сын Садкова, говорил, что мать была очень гордой. На этом Евгений Петрович и сыграл. Вполне возможно, даже сознательно поддерживал в супруге иллюзию того, что скоро он перебесится и вернется в лоно семьи, чтобы она понимала: если попытается воздействовать на неверного мужа через служебно-партийные рычаги и устроит скандал, то он совершенно точно уже не вернется.

– Нет, все-таки пленку Галина не выкупала, – задумчиво продолжала Карина. – Если бы у нее была вся пленка, то фотографий было бы больше, всяких разных. А у нее в пачках только два варианта, один с Губановым и подполковником, другой со всеми троими. Прикинь, книжная полка доверху набита несколькими стопками одинаковых фотографий. В общем, я исхожу из того, что Галина раздобыла две эти фотки и много лет их хранила в память о своем романе с Садковым.

– Годится, – согласился Петр. – А дальше как было?

– А дальше что-то произошло. Что-то такое, что заставило ее отдать фотки на оцифровку, чтобы иметь возможность их распечатывать в любой момент и в любом потребном количестве. У Галины съезжает крыша, и она находит особое удовольствие в том, чтобы выкалывать лица на этих фотографиях. И не все подряд, какие попадутся, а лица именно этих троих человек. Как накатит на нее – так она хватает фотки и начинает ножницами… В общем, в ихние хари тыкать, как у Чехова в рассказе про Ваньку Жукова.

– У Чехова – «ейной мордой мне в харю тыкать».

– Не важно, ты же понял, о чем я. Не придирайся. Что, скажешь, такое поведение – не признак психического расстройства?

– Признак, – снова согласился он.

Тут уж точно не поспоришь. Да, Галина Викторовна Демченко в источники надежной информации не годится никак. А жаль.

К десяти вечера дождь прекратился. Карина распахнула окно, высунула голову наружу, сделала глубокий вдох.

– Супер! – радостно воскликнула она и метнулась к шкафу доставать спортивный костюм. – Пробегусь перед сном.

Внимательно посмотрела на Петра и добавила:

– Тебе бы тоже не помешало размяться. Целый день сидишь, как музейный экспонат. Мозговое кровообращение нужно стимулировать.

– Да ну… Ты беги, а я пока подумаю, поработаю. Только недолго, поздно уже.

– Детское время! – беззаботно откликнулась Карина, зашнуровывая кроссовки.

С очередным визитом к Николаю Андреевичу Петр решил повременить, подождать, какие еще сведения о Галине Перевозник-Демченко придут от Каменской. Чем больше он размышлял, тем больше ему казалось, что отставной полковник водит его за нос. Ну как так может быть, чтобы человек тебя много лет люто ненавидел, а ты с ним даже не знаком и имени его не знаешь? Не бывает такого! Врет старик Губанов, ну точно врет. Или, по крайней мере, умышленно скрывает. Но почему? И что именно он недоговаривает?

Письмо от Каменской пришло на следующий день. Галина Перевозник в 1984 году вышла замуж за Валерия Демченко, служившего в МУРе в должности начальника одного из отделов. На рубеже 1990-х начали развивать и укреплять подразделения по борьбе с наркотиками, и в 1993 году встал вопрос о назначении полковника Демченко на высокую должность в министерстве, в Управление по борьбе с распространением наркомании. Управление это создали в рамках Главного управления уголовного розыска, и состояло оно из двух центральных и семи межрегиональных отделов по борьбе с наркобизнесом. Назначение Демченко было согласовано, приказ подготовлен и лежал в Главном управлении кадров, ждал подписи. Но совершенно неожиданно на эту должность был назначен другой сотрудник. У Демченко случился срыв, он ушел в глубокий запой, допился до белой горячки, начал дома гоняться за женой и ее дочерью с табельным оружием. На крики, доносившиеся из квартиры, среагировали соседи, вызвали милицию. Обезвреживание буйнопомешанного прошло хаотично и безграмотно, в результате чего погибли два человека, одним из которых стал сержант патрульно-постовой службы, другим – сам Демченко.

«Это факты, – писала Каменская. – Они установлены и подтверждены документально. Но были и домыслы (слухи, разговоры, сплетни), которые подтвердить нечем. Однако я их изложу, чтобы Вы были в курсе. Говорят, что в конце 1980-х Демченко плотно сотрудничал с криминальными структурами. Проще говоря, крышевал бандитов, которые, в свою очередь, крышевали первых частных предпринимателей, появившихся с 1987 года. Имел пристрастие к азартным играм, зачастую много проигрывал в подпольных заведениях, влез в огромные долги. Назначение в Управление по борьбе с наркобизнесом дало бы ему возможность существенно поправить свое материальное положение, расплатиться с долгами, которые росли не по дням, а по часам, начать вести жизнь на широкую ногу. Если Вы помните, как раз примерно тогда открыли границы и разрешили всем гражданам получать загранпаспорта, так что можно было беспрепятственно выезжать за рубеж и ни в чем себе не отказывать. Демченко был уверен, что ничего не может сорваться, приказ о его назначении был готов, оставалось только дождаться нужных виз и главной подписи. Он рассчитывал иметь свою долю с наркотрафика, уже были достигнуты предварительные договоренности с представителями криминала, задействованного в этом бизнесе. И вдруг все рухнуло. Долги по-прежнему висят, проценты нарастают еженедельно, а свирепого вида невежливые люди постоянно дают понять, что договоренностям обратного хода нет.

Если эта информация хотя бы частично достоверна, то понятно, почему Демченко сорвался и ушел в запой. Когда будете разговаривать с Губановым, попробуйте аккуратно расспросить его о том назначении. Вполне возможно, он имел какое-то отношение к тому, что вместо Демченко на должность назначили другого человека. По крайней мере, это могло бы объяснить, почему Галина так ненавидит вашего полковника».

Пока Петр обдумывал полученные сведения, пришло еще одно письмо, тоже от Анастасии Павловны: «И пару слов вдогонку. Я сама кое-кого поспрашивала, и оказалось, что о Губанове как раз в тот период прошел нехороший слушок: якобы он взял взятку за то назначение в Управление по борьбе с наркобизнесом. Слух, сами понимаете, непроверенный, но о нем мне сообщили из нескольких разных источников. От кого именно он взял взятку, от Демченко или от другого сотрудника, которого в итоге назначили, неизвестно. И было ли это на самом деле, неизвестно тоже. Просто имейте в виду».

Ну, совсем хорошо! И как же теперь разговаривать с Николаем Андреевичем, чтобы, с одной стороны, не оказаться обманутым, а с другой – не обидеть достойного человека нелепыми подозрениями?