Благие намерения - Робертс Нора Страница 18

Он нагнулся и поцеловал ее в затылок.

— Ты огорчена, потому что теперь понимаешь, что находишься в центре жизни незнакомых тебе людей, которых не хочешь знать. Ты всегда сторонишься сцены. Тебе подавай потерпевшего, преступника, выживших. Это твоя работа, твоя жизнь. Наша жизнь.

— Разве это неправильно?

— Как раз правильно. Просто теперь ты знаешь факт, с которым тебе придется считаться, чтобы исполнить свой долг.

— Дело не только в книге и в фильме. Хорошо бы все списать на это, на излишнее внимание, но ведь все началось раньше. Вот что сводит с ума!

Он что-то пробормотал в знак согласия и опять чмокнул ее в затылок.

— Ты разберешься, потому что ты — это ты, ты знаешь свое дело. Но ты не сказала того, что известно нам обоим: кое в чем виноват и я, часть внимания, прикованного к тебе, связана со мной.

— Я — это я, я делаю свое дело, но во многом замешан ты.

— Правильно. — Он уселся на край стола перед ней. — Мои люди тоже займутся перепиской. Мне тоже пишут, вот мы и сличим авторов — вдруг найдем пересечения? Теперь — финансы. То, что я успел просмотреть, не наводит на мысль о наемном убийце. У Стерна есть пара тайных счетов, но другого не приходилось ожидать. Подозрительных списаний и переводов средств не обнаружено.

— То, что есть, достаточно незаконно, чтобы использовать это как рычаг?

— Нет, слабовато. — Рорк покачал головой и хлебнул воды из ее бутылки. — Для чего тебе рычаг?

— Чтобы он предоставил мне всю переписку Баствик с клиентами. Сейчас этим занимается Рео. Если бы что-то было, Баствик сама завела бы дело об угрозах. Но то, что сейчас ее переписка заблокирована, сводит меня с ума.

— Отложи это на завтра, как и все остальное.

Она бы поспорила, если бы не знала, что уже сделала все, что можно было сделать за день, и теперь должна дождаться утра.

Выводя ее за руку из кабинета, Рорк взглянул на ее журнал, выведенный на экран. Его рассердила ее фотография. А в следующее мгновение он испытал приступ липкого страха.

6

Она знала, что это сон, смирилась, что будет его смотреть, еще до крепких объятий Рорка, прежде чем закрыть глаза.

Она плыла внутри своего сна, превратившись в голос, в образ, в воспоминание.

Вот они с Рорком в машине, остановившейся прямо на мостовой, набрасываются друг на друга, рвут друг на друге одежду, она изнывает от желания почувствовать его внутри себя, как будто от этого зависит ее выживание.

И оба не подозревают, что все происходящее, их безумное желание спариться, происходит по команде Барроу.

Теперь они на вечеринке, спрятались в глубоком стенном шкафу. Рорк уже наставил ей синяков и, прижав к стене, жестоко врывается в нее, обуреваемый диким, хищным желанием — все по той же самой команде.

— Тсс, это только сон.

В ее забытье проник голос Рорка, и она, услышав его, расслабилась, боль и унижение улетучились.

Вот во что их вверг Барроу. Вот кого защищала Баствик.

И если бы только это. Нет, гораздо, неизмеримо хуже!

Повесившийся Матиас, утонувший в собственной крови Фицхью. Девейн, раскинувшая руки и бросившаяся вниз с карниза «Таттлер Билдинг».

Свою власть над ними Барроу не использовал — это делал кто-то другой, но он ее создал. Ради денег, прибыли, власти.

Следующим чуть было не стал Рорк. Капкан уже был взведен, зерно самоуничтожения было готово для сева.

А защитницей злодея выступала Баствик.

«Я выполняю свою работу, вы — свою, ведь так, лейтенант?»

В переполненном зале суда, среди знакомых и незнакомых лиц встает со своего адвокатского места Баствик. На ней один из ее любимых костюмов — ярко-красный, отлично скроенный, туфли на высоченных каблуках, приковывающие взгляд. Попробуй, не обрати внимания на ее ноги! Аккуратный узел светлых волос на затылке, красивое спокойное лицо.

Ева сидит на свидетельском месте. Ее заливает бьющий в окно солнечный свет. У нее за спиной возвышается, как назло, статуя слепой Фемиды с наглой ухмылкой на лице.

«Я выполняю свою работу», — смиренно подтверждает Ева.

«Разве? Вы не выискиваете новый способ отомстить моему клиенту, Джессу Барроу?»

Взмах руки Баствик — и солнечный свет ударяет в Барроу. Он сидит перед пультом управления, нажимает на кнопки, двигает тумблеры.

«Привет, сладенькая!» — подмигавает он Еве.

«Не лезь в это сейчас, ты ни при чем, — сказала ему Ева и перенесла внимание на Баствик. — Я ищу вашего убийцу».

«Неужели? Зачем тогда тратить время на Джесса? Он в тюрьме, потому что вы выжали из него признание, сначала подвергнув насилию. Насилие применил ваш муж».

«Разве тебе не понравился секс, Даллас? — подал голос Джесс. — Если нет, я не виноват».

«Суды подтвердили виновность Барроу, — спокойно произнесла Ева. — Вы потерпели поражение. Исходите из этого».

«Теперь вы, значит, учите моего убийцу? Вы ненавидели меня так же сильно, как Джесса. Или даже сильнее».

«За то, что ты хладнокровная стерва, манипулятор, лгунья? Это не равно ненависти. В любом случае я буду делать свою работу».

«Что у вас за работа?»

«Защищать ньюйоркцев и служить им».

Баствик вцепилась руками в барьер под самым носом у Евы, тонкий длинный порез у нее на горле набряк кровью. Слепая Фемида у Евы за спиной насмешливо фыркнула.

«Я уберу убившего вас человека с улиц — вот что такое моя защита и служба. Я все сделаю ради того, чтобы выяснить, кто вас убил, и арестовать его».

«Мы и так уже знаем, кто меня убил. Любой здесь знает, кто виноват в моей смерти. Меня убила ты! — Баствик драматически поворачивается к присяжным. — Дамы и господа присяжные, меня убила лейтенант Ева Даллас!»

На скамье присяжных сидят знакомые Еве люди. Этих людей она помогла изобличить.

Реанн Отт — тот, кто применял программу Барроу, чтобы убивать; Уоверли, убивавший во имя прогресса медицины; Джулианна Дан. Последнюю Ева сажала дважды.

И другие, убивавшие ради наживы или острых ощущений, из ревности или алчности. А то и просто потому, что захотелось.

«Присяжные настроены против меня, — решает Ева, снова переводя глаза на Баствик. — Зря стараешься, адвокат, потому что, глядя на них, я вспоминаю смысл моего ремесла».

«Ты, — повторяет Баствик, видя равнодушный взгляд Евы. — Я погибла из-за тебя».

«Изъян этого спора в том, госпожа адвокат, что когда в отношении Джесса Барроу вершилось правосудие, я о вас не думала. Вы ровно ничего для меня не значили. Напрасно вы пытались выгородить этого мерзавца, мороча голову прессе и привлекая ее внимание ко мне».

«Так это я виновата? — Баствик провела рукой по своему горлу, и с ее пальцев закапала кровь. — Я?!»

«Нет, не вы. Но и не я. Виноват тот, кто накинул проволоку вам на шею. Я найду виновного и арестую его, это моя работа».

«Как же вы поступите потом? — Баствик подошла еще ближе. — Что сделаете, когда мой убийца перестанет вас боготворить и покусится на вашу жизнь?»

«То, чего потребует мой долг».

«Вы будете защищаться! Защищать саму себя, когда меня уже нельзя будет защитить. Не того, кто будет следующим в списке, не того, кто умрет во имя вас. Вы будете защищать саму себя, потому что дело появляется у вас только тогда, когда кого-нибудь убивают. Без убийцы вы — никто. Убийца — вот ваш единственный истинный друг. Я закончила изложение своей версии».

Ева вздрогнула и проснулась в крепких объятиях Рорка. В окне над их кроватью серел рассвет.

— Ты спала недолго и тревожно.

Она ответила на его объятия, впитывая его тепло, его запах.

— Как и ты.

— Можно поспать еще немножко. — Он ласково гладил ее по спине. — Попробуй уснуть.

Она покачала головой и уперлась лбом ему в плечо.

— Не смогу. Голова пухнет.

— Ты прямо как младенец, которому нужна пустышка. — Он поцеловал ее в висок. — Сейчас получишь. Все, что угодно, лишь бы ты урвала еще немного сна.

С него станется, подумала она. Этот человек, которому повинуется почти все, владелец поразительно крупной доли цивилизованного мира и еще более крупных долей нецивилизованного, мог вскочить на рассвете, чтобы раздобыть для нее соску.