Ларс Кеплер - Призраки не лгут Страница 19

— Вон отсюда, — резко сказал врач. — И молча. Я допустил ошибку. Больше никаких бесед.

Глава 42

Парковка перед больницей Сундсвалля была почти пуста. В пасмурный день длинное здание производило впечатление необитаемого. Бурый кирпич заштрихован белыми рамами словно бы незрячих окон. Йона прямо через низкий кустарник направился к входу в больницу.

На медицинском посту в холле никого не было. Комиссар немного подождал у регистрационной стойки с выключенной лампой; наконец возле поста остановился уборщик.

— Где у вас отделение судебной медицины? — спросил Йона.

— Это двадцать пять миль к северу отсюда, — приветливо улыбнулся уборщик. — Но если вы имеете в виду патологоанатома, я могу вас проводить.

Вместе они прошли по безлюдному коридору и в просторном лифте спустились в подземный этаж больницы. Там было холодно; большие плиты пола кое-где потрескались.

Уборщик открыл несколько тяжелых, обитых железом двойных дверей; в конце коридора показалась еще одна дверь, на которой висела табличка «Отделение клинической патологии и цитологии».

— Удачи! — сказал уборщик, указывая на дверь с табличкой.

Йона сказал «спасибо» и пошел по коридору; на линолеуме виднелись следы колесиков от каталок и тележек. Комиссар миновал лабораторию, открыл дверь в секционную и вошел в выложенное белым кафелем помещение, где стоял сделанный из нержавеющей стали стол для вскрытия. С потолка свешивалась люстра; ее свет, вместе с сиянием ламп дневного света, производил гнетущее впечатление. Дверца морозильной секции зашипела, и двое мужчин выкатили оттуда поддон.

— Прошу прощения, — сказал Йона.

Тощий мужчина в белом халате обернулся. Блеснули очки-«пилоты» с белыми дужками. Главный патологоанатом Нильс Олен из Стокгольма, старинный приятель Йоны, которого все звали Нолен. Рядом с Ноленом стоял его юный ученик Фриппе; крашенные в черный цвет длинные волосы лежали прядями на белом халате.

— Как вы здесь оказались? — обрадовался комиссар.

— Мне позвонила какая-то женщина из уголовной полиции. Она мне угрожала, — сообщил Нолен.

— Анья.

— Я так испугался… Она зашипела: «Йона же не может доехать до самого Умео, только чтобы поговорить с судебным медиком».

— И раз уж мы здесь, то воспользуемся случаем и съездим на Нордфест, — поделился Фриппе.

— В клубе «Дестройер» играют The Haunted, — сдержанно улыбнулся Нолен.

— Решающий аргумент, — согласился комиссар.

Фриппе рассмеялся; Йона разглядел под его белым халатом вытертые кожаные штаны, а под голубыми бахилами — ковбойские сапоги.

— Мы закончили с этой… Элисабет Грим, — сказал Нолен. — Единственная примечательная деталь — раны на руках.

— От того, что она пыталась защищаться? — уточнил Йона.

— Только не с той стороны, — сказал Фриппе.

— Можешь взглянуть на них, — предложил Нолен. — Но сначала уделим немного внимания Миранде Эриксдоттер.

— Можете сказать, когда они погибли?

— Температура падает, как тебе известно…

— Algor mortis,[8] — закончил Йона.

— Да, охлаждение идет волнообразно… и выравнивается, когда температура опускается до комнатной…

— Он и так знает, — сказал Фриппе.

— Значит… принимая во внимание состояние трупных пятен и окоченение, можно сказать, что девочка и женщина умерли примерно в одно время, не позднее прошлой пятницы.

Йона смотрел, как патологоанатомы подкатывают поддон к столу, считают до трех и поднимают легкое тело в запломбированном транспортировочном мешке. Когда Фриппе расстегнул мешок, по помещению распространился затхлый запах сырого солодового хлеба и застарелой крови.

Девочка лежала на прозекторском столе в той же позе, в какой ее нашли, — прижав руки к лицу и скрестив лодыжки.

Трупное окоченение происходит из-за того, что в неподвижных мышцах возрастает содержание кальция и связываются белки двух разных видов. Окоченение почти всегда начинается с сердца и диафрагмы. Через полчаса его можно наблюдать в челюстных мышцах, а через два часа — в шее.

Йона понимал: чтобы отнять руки Миранды от ее лица, понадобится немалая сила.

Ему в голову вдруг полезли странные мысли. Под прижатыми к щекам ладонями скрывается лицо не Миранды; лицо искажено, на нем повреждены или выколоты глаза.

— Запроса о проведении экспертизы пока не было, — сказал Нолен. — Почему у нее руки прижаты к лицу?

— Не знаю, — тихо ответил Йона.

Фриппе фотографировал тело, стараясь ничего не упустить.

— Полагаю, речь идет о судебно-медицинском вскрытии и о том, что вам понадобится справка для предъявления суду, — официальным тоном объявил Нолен.

— Верно.

— Хорошо бы в расследовании убийств соблюдать большую секретность, — буркнул патологоанатом, обходя стол с телом.

— Опять ты заныл, — улыбнулся Фриппе.

— Да, я заныл, прошу прощения. — Нолен ненадолго задержался у головы Миранды и пошел дальше.

Йоне вспомнилось: «Трудно быть мертвым… Но живые не правы в своих резких границах различий. Ведь и Ангелы часто не ведают, с кем они — с мертвыми или живыми».[9] Рильке.

— Трупные пятна указывают на то, что жертва лежала неподвижно, — пробормотал Нолен.

— А я думаю, что Миранду сразу после убийства перенесли в другое место, — заметил Йона. — По рисунку крови я сужу, что ее тело еще не окоченело, когда его положили на кровать.

Фриппе кивнул, подтверждая слова комиссара:

— Если ее перенесли сразу, то и пятна тогда еще не успели образоваться.

Йона заставил себя остаться у стола, пока врачи производили подробный осмотр. Комиссар смотрел на них и думал, что его собственная дочь ненамного моложе этой чужой девочки, неподвижно лежащей перед ним.

Желтая сеть сосудов уже просвечивала сквозь белую кожу. Вокруг шеи и на бедрах девочки артерии казались бледными реками. Плоский живот слегка округлился и немного потемнел.

Йона наблюдал за тем, что происходит в секционной, что и как делают судебные медики, смотрел, как деловито Нолен режет белые трусики и запечатывает их в пакет для последующего анализа, слушал рассуждения и выводы патологоанатомов — но в то же время мысленно находился на месте преступления.

Нолен констатировал полное отсутствие ран, которые указывали бы на сопротивление, и Йона слушал, как они с Фриппе обсуждают отсутствие повреждений на мягких тканях.

Ничто не указывало на борьбу или побои.

Миранда ждала удара по голове. Она не пыталась убежать, не оказывала сопротивления.

Йона думал о холодном изоляторе, где девочка провела свои последние часы, одновременно наблюдая, как врачи вырывают волоски вместе с луковицами для сравнительного анализа и наполняют кровью пробирки с составом, позволяющим крови не свертываться.

Нолен поковырял у девочки под ногтями, повернулся к Йоне и слабо кашлянул:

— Застрявших частиц кожи нет… Она никак не защищалась.

— Я знаю.

Когда врачи принялись изучать раны на голове, комиссар подошел ближе и встал так, чтобы видеть все.

— Сильный удар тупым предметом по голове, безусловно, есть непосредственная причина смерти, — объявил Нолен, заметив, как внимательно Йона наблюдает за обследованием.

— Удар нанесен спереди?

— Да, спереди и чуть наискосок. — Нолен указал на окровавленные волосы. — Височная кость сломана… Мы сделаем компьютерную томографию, но я полагаю, что с внутренней стороны черепа разорвался большой кровеносный сосуд и что осколки кости вошли в мозг.

— Совсем как у Элисабет Грим. Так что тут тоже окажется травма коры большого мозга, — заметил Фриппе.

— В волосах миелин, — указал Нолен, а Фриппе продолжил:

— В черепной полости Элисабет лопнул сосуд, кровь и спинномозговая жидкость стекли в носовую полость.

— Значит, вы хотите сказать, что время их смерти примерно одно и то же, — подытожил комиссар.

— Промежуток очень короткий, — кивнул Фриппе.

— Обеим наносили удары спереди, у обеих одна и та же причина смерти, — продолжал комиссар. — Одно и то же орудие убийства и…

— Нет, — перебил Нолен. — Орудия убийства разные.

— Но молоток?.. — почти беззвучно сказал Йона.

— Да, Элисабет раздробили череп молотком. Но Миранду убили камнем.

Комиссар не отрываясь смотрел на Нолена.

— Ее убили камнем?

Глава 43

Йона оставался в секционной до тех пор, пока не увидел лицо Миранды, до этого закрытое руками. Мысль о том, что девочка не хотела показываться после смерти, никуда не делась. Комиссар ощутил странное беспокойство, когда врачам наконец удалось отвести руки от лица покойной.

И вот он сидел за столом Гуннарссона в полицейском участке Сундсвалля и читал первый рапорт криминалистов. Желтый свет просачивался в кабинет сквозь жалюзи. Какая-то женщина сидела поодаль, на ее лицо падал свет от экрана компьютера. Зазвонил телефон; женщина что-то недовольно проворчала, глянув на высветившийся номер.