Евгения Михайлова - Темные тени нехорошей квартиры Страница 19

– А где родители?

– Мы купили маленький домик в Финляндии на берегу залива. У мамы очень тяжелая форма астмы, в Москве она просто не могла дышать. Давай, залезай на диван, я тебя укрою, выпей глинтвейн, пока он не остыл.

Лара села на диван, сняла сапоги, подтянула к себе мягкие подушки, Алексей укутал ее теплым пледом, она глотнула чудесный напиток, который сразу согрел ее кровь. Алексей сидел рядом, смотрел на нее, потом взял обе ее руки, поцеловал по очереди ладошки.

– Ты дважды меня спасла, – сказал он.

– Ты меня благодаришь? – спросила Лара.

– Нет. Я просто «любуюсь тобой, как мадонной Рафаэлевой».

– Я очень люблю эту песню Высоцкого. – Лара вздохнула полно и счастливо.

– Хочешь, включу?

– Да.

Потом они долго целовались, оттягивали главные разговоры и близость, после которой начнется расставание. Вдруг в холле что-то упало. Лара вздрогнула, напряглась.

– Ты что! – понял ее Алексей. – Ты подумала, что кто-то пришел? Что это жена? Это просто тумба обувная у меня такая: сама сбрасывает, что хочет. Я же сказал, что мы живем с женой не вместе.

– Но у нее есть ключи? – не удержала Лара вопрос.

– Они есть в Финляндии. Моя жена Лена живет с моими родителями.

– То есть как? Почему?

– По веским причинам. Мама, как я уже сказал, тяжело больна. Папа перенес онкологическую операцию. Лена к ним очень привязана, они к ней. В общем, она приняла такое решение – жить с ними, помогать им. Занимается дома переводами, она филолог.

Лицо Алексея расплывалось в слезах Лары. Она ничего не могла с собой поделать. Она не умела плакать, не помнила, когда это с ней случилось последний раз, наверное, в детстве. Она не могла это прекратить.

– Что такое? – озабоченно спросил Алексей.

– У меня разрывается сердце. Я думала, у тебя обычная, в идеале плохая и неверная жена. С этим еще можно как-то смириться. Но такая… Принеси мне платок или полотенце, я затоплю сейчас твою квартиру слезами. Черт, я веду себя, как дура-малолетка. Но ведь Лена всегда будет очень близким тебе человеком. Ты должен был рассказать сразу. Тебе не стоило привозить меня сюда. И правда: столько дурных знаков, так не должно быть при счастливой встрече.

Он молча встал, вернулся с чистым полотенцем, стоял и смотрел, как она ловит ливень пролившегося из ее глаз горя… Она только что была счастлива.

– Ты – не малолетка, – вдруг сурово произнес он. – Ты сейчас говоришь, как древняя бабка: «дурные знаки», «всегда», «должен сказать»… Ну да. Все именно так. Моя жена – верный и близкий мне человек. Мы с тобой вчера познакомились. Ты можешь сейчас уехать, чтобы больше никогда меня не видеть. Понимаешь, я и сам – трудный, прямолинейный, все усложняющий человек. Но у меня такие родители и такая жена. Хотелось бы для разнообразия найти любовницу – легкую и простую.

– Что???

Ларе показалось, что кровь вновь у нее остыла, кожа стала ледяной, ей на секунду показалось, что она теряет сознание. Ей никогда в жизни не причиняли такую боль! Она выбралась из-под пледа, дрожащими руками натянула сапоги, пальцы не справлялись с молниями… Алексей какое-то время наблюдал, потом встал на колени, снял сапоги и долго целовал ее ноги.

– Ты говорила про ловушки, в которые последнее время попадаешь. Вот ты и попала еще в одну. И я, видимо, в нее попал. И не собираюсь выбираться. И тебя никуда не пущу. Ты сколько часов еще можешь рыдать?

– Я – все время.

– Отлично. Если тебя это интересует, твоя красота практически насмарку. Нос распух, глаз не видно. Ты где встречаешь Новый год?

– С родителями дома. Мне нужно ехать за подарками…

– Просохнешь – поедем. Скажешь родителям правду: подобрала бомжа на улице, а он не отстает. Пытался броситься под колеса. Как им это, понравится?

– У меня родители добрые и простые. Особенно отец. Он всем становится другом мгновенно. Сценарий, который ты предлагаешь, их не шокирует. Наоборот. Они будут тебя жалеть и пытаться помочь. Папа предоставит тебе мою комнату, а мне велит поспать на кухне. Потому что они считают меня самодостаточной, а бомж, маньяк и псих – это то, с чем можно работать. – Лара наконец рассмеялась, представив себе в деталях, как все может быть на самом деле.

– Гроза прошла, – констатировал Алексей. – И такое предложение. Поскольку ты будешь изолирована дома от бомжа и маньяка, давай побудем здесь еще часок. Я, наверное, на самом деле маньяк. И если ты будешь сейчас сопротивляться… У тебя просто ничего не получится.

У нее и не получилось. Оказалось, что она не знала до сих пор, что такое желание, томление, наслаждение. Он терял голову, пытаясь сдерживать себя, чтобы не быть агрессивным, ненасытным. Прошло несколько часов. В комнате стало темно. В сумке у Лары звонил мобильник. Они не могли шевельнуться.

– Тебе грустно? – заглянул он ей в глаза?

– Тоска, – шепнула она.

– После любви всякий зверь печален.

– Кто сказал?

– Это что-то вроде народного латинского изречения. Конец любовного контакта – всегда расставание, очень болезненное подчас. Я, наверное, впервые это понял. Но мы не расстаемся на самом деле, да?

– Да, – серьезно ответила Лара. – Ловушка так ловушка.

Глава 26

Надежда ходила по своей огромной стильной комнате, которая была когда-то большой трехкомнатной квартирой, стремительно и нервно, по привычке – от бедра – ноги крестиком. Валерий лежал то ли на диване, то ли на кровати – короче, широчайшей лежанке, – и внимательно следил за ее ногами.

– Слушай, а че вы ходите не как люди, а?

Надежда резко развернулась и пристально уставилась на него глубоко посаженными, тревожными глазами.

– Идиот! Тебя больше ничего не волнует? Почему я только сейчас узнаю, что вы захапали еще одну комнату и забили ее деньгами? Это вообще похоже на криминал. Ты меня посылаешь к Анатолию, чтобы я его уговорила раньше времени купить вашу комнату, говоришь, что мы на эти деньги поженимся и поедем в свадебное путешествие, а у вас… Что у вас там? Что это за деньги? Почему вас тормознула полиция? Ты сколько комнат Толе хотел продать?

– Ну, ты – пулемет. Застрочила. Я вообще не знаю, что тут неясного. У бабушки остались сбережения. Она где хотела, там их и хранила. Соседка пропала, комната пустая. Почему ему не воспользоваться? Батя знал, что там бабкины деньги… Я тоже, но забыл. Извиняюсь, забыл тебе сообщить. Потому что – какое твое дело? Это, может, и не мое дело. У меня завещание на комнату, а деньгами отец будет распоряжаться. Ты чего заколебалась?

– Тут что-то не так, – Надя опустилась в кресло из двух плоских квадратов. – Сколько там денег, говоришь?

– Не помню. Ну, много… Мы долго их выносили.

– Это у твоей бабушки, пенсионерки, такие сбережения?

– Ну, не только. Наверное, и отец свои к ней привозил. У нас бизнес, торговые ряды…

– Такой бизнес, что деньги мертвым грузом надо держать в чужой комнате?

– Слушай, ты че пристала? Тебе плохо от того, что у нас спокойно лежат деньги? Никому не мешают?

– Ты точно идиот, – вздохнула Надя. – Твою бабушку грохнули. Вы, такие умные, что вытаскиваете эти деньги из опечатанной комнаты. Зачем?

– Ты дура? Это коммунальная квартира. Одна Зинаида чего стоит. У нее есть ключ от бабушкиной комнаты. Мы точно не знали, сколько там. Ежу понятно, что Зинка стала бы таскать оттуда понемногу. Бумажку снять – приклеить трудно?

– Забрали бы у нее ключ. Замок поменяли.

– У тебя не спросили. Ты ж прямо Википедия. Этих ключей она могла наделать сколько угодно. Замок мы менять не могли: ничего менять до конца следствия нельзя! Дошло?

– А почему деньги менты не обнаружили сразу, когда обыск был?

– Ну, бабушка сделала дверь в другую комнату, сбережения там сложила, потом заштукатурила и поклеила обои. У нее было тесно, а та комната пустует. Она вообще любила ремонт делать. Кто виноват, что они не доперли… Мы им обязаны были сообщить?

– Были бы мозги, сообщили бы.

– С какого перепугу?

– Они вас подозревают в убийстве, я уверена. Теперь и меня могут вызвать. Толька трепач. Может, он уже всем рассказал, что я его просила эту комнату купить.

– Хосподя-я-я! Что ж ты такая тупая? Комната моя, у меня завещание.

– А если окажется, что это деньги пропавшей соседки? И что ее из-за них убили? А, умный ты мой? Кто, кроме вас, это мог сделать?

Валерий лежал, глядя в голубой потолок. Он напряженно думал, как свалить от этой психопатки. Все хорошо. Есть деньги, есть две комнаты. Никто не собирается разыскивать эту соседку. Есть нотариусы и юристы бабушки и отца. Участковый в курсе был. Все легко решается. Зачем он это сделал, – послал Надьку к бывшему мужу? Он думал, она справится с этой ерундой, реально для него выгодной. А теперь ему хочется только одного – оказаться от Надьки подальше. Она будет его пилить всю ночь. Праздник, по ходу. Он еще успеет позвонить кому-нибудь, напроситься в компанию. Они с Надеждой собирались встречать Новый год в клубе, но он расхотел. Он вообще терпеть не может думать. А она говорит о таких неприятных вещах… Валерий медленно встал.