Неле Нойхаус - Злой волк Страница 19

– Avvocato, – сказал он хриплым басом и быстрым и сильным движением обнял его своими мускулистыми руками, которые от плеч до кончиков пальцев были покрыты татуировками. – Добро пожаловать!

– Привет, Бернд, – усмехнулся он. – Рад тебя снова видеть. Прошло точно лет десять с тех пор, как я был здесь.

– Ты сам виноват, что не заезжаешь. Дела идут прекрасно.

– Ты всегда был механиком от бога.

– Это правда. И у меня всегда была пара по-настоящему хороших парней. – Бернд Принцлер закурил. – Поешь что-нибудь.

– Спасибо. Я не голоден. – Один лишь только запах жареного мяса все перевернул в его желудке. К тому же он не ради еды проехал по проселочным дорогам пятьдесят километров. Полное ожидания напряжение, которое он с трудом сдерживал после звонка Бернда накануне вечером, шевельнулось в нем и заставило сердце биться быстрее. Как долго он этого ждал! – Ты сказал по телефону, что у тебя есть для меня что-то новенькое.

– Конечно. Хоть отбавляй. Ты удивишься. Не можешь немного подождать?

– Честно говоря, нет, – сказал он. – Мне и так уже слишком долго пришлось этого ждать.

– Понятно. Тогда пошли. – Бернд положил ему руку на плечи. – Мне нужно сейчас забрать детей из школы, но ты и один справишься.

– Вес тела 41,4 килограмма при росте 168 сантиметров, – сказал профессор Кронлаге. – Это серьезное истощение.

Худое тело девушки было усеяно шрамами, как застарелыми, так и относительно свежими. В ярком свете неоновых ламп они были отчетливо видны: ожоги, ушибы, царапины и гематомы – шокирующие свидетельства многолетних истязаний, которые испытала эта девушка.

В помещение вошла молодая женщина.

– Снимки, – сказала она коротко и, не здороваясь, без особых церемоний прошла мимо Боденштайна и Пии. Она села за компьютер, стоявший на маленьком столике у стены, и забарабанила по клавиатуре. Через некоторое время на экране появился скелет погибшей девушки. Времена, когда к подсвечиваемому коробу прикреплялись черно-белые рентгеновские снимки, уходили в прошлое.

Кронлаге и Кирххоф прервали внешний осмотр тела, подошли к компьютеру и стали анализировать то, что они там увидели: переломы костей лица, ребер и конечностей, аналогичные внешним повреждениям, частично застарелые и зажившие, но также и свежие. Было установлено 24 перелома.

Пия ужаснулась, представив себе, какую ужасную, мученическую смерть приняла несчастная девушка. Но более важными, чем переломы, для судмедэкспертов были различные признаки зрелости скелета. Окостенение пластинок роста на костях черепа и на суставных концах длинных полых костей позволяло сделать первое предположение в отношении возраста.

– Ей было минимум четырнадцать, но не более шестнадцати лет, – сказал наконец Хеннинг Кирххоф. – Но сейчас мы сможем определить это более точно.

– В любом случае ребенок в течение нескольких лет подвергался жестокому обращению, – добавил профессор Кронлаге. – Кроме того, налицо аномальная бледность кожных покровов и, как показали лабораторные анализы, почти полное отсутствие витамина D в крови.

– Что может быть причиной? – поинтересовался молодой прокурор.

– Так называемый витамин D, собственно, не является витамином, а представляет собой нейрорегулирующий стероидный гормон. – Кронлаге посмотрел на него поверх очков-половинок. – Человеческое тело вырабатывает его, когда кожа подвергается воздействию солнца. В настоящее время дефицит витамина D достиг во всем мире почти эпидемических размеров, так как врачи-дерматологи и органы здравоохранения устроили истерию в связи с раком кожи и рекомендуют избегать солнечного воздействия или применять препараты для защиты от солнечных лучей с фактором светозащиты 30 или больше. При этом…

– Какое отношение это имеет к погибшей девушке? – прервал его нетерпеливо Танути.

– Вы можете меня просто выслушать? – осадил его Кронлаге.

Прокурор молча принял упрек, пожав плечами.

– Показатель от пятнадцати до восемнадцати нанограммов на миллилитр крови в зимний период, как было установлено в процессе серийного исследования в США, уже является выраженным дефицитом. Оптимальным является показатель от пятидесяти до шестидесяти пяти нанограммов на миллилитр крови, – продолжал профессор. – В сыворотке крови этой девушки обнаружено четыре нанограмма на миллилитр.

– И что? Какой вывод мы из этого делаем? – в голосе Танути послышались нотки еще большего нетерпения.

– Какой вывод из этого делаете вы, молодой человек, я не знаю, – холодно ответил Кронлаге. – Для меня из данного факта, связанного с бледностью кожных покровов и с выявленной при рентгене пористой костной структурой, вытекает предположение, что девушка в течение очень длительного времени не испытывала воздействия солнечного света. Это может означать, что ее держали взаперти.

На какой-то момент воцарилась полная тишина, среди которой раздался звонок мобильного телефона.

– Извините, – сказал главный прокурор Фрей и вышел из комнаты.

Общее состояние девушки было очень плохим: ее тело было совершенно истощено и обезвожено, зубы покрыты кариесом и никогда не лечились, так что установить ее личность по зубам не представлялось возможным.

Внешний осмотр трупа был завершен, и началось непосредственное вскрытие. Кронлаге произвел разрез скальпелем от одного уха до другого, затем отвел кожу головы вперед и предоставил ассистенту с помощью осцилляционной пилы произвести вскрытие черепа, чтобы изъять мозг. Одновременно Хеннинг одним вертикальным разрезом от шеи до бедра вскрыл грудную и брюшную полость. Ребра и грудина были разделены с помощью костной пилы. Изъятые органы были немедленно исследованы на маленьком металлическом столе, расположенном над секционным столом, и были взяты пробы ткани. Состояние, размер, форма, цвет и вес каждого органа были установлены и занесены в протокол.

– А что у нас здесь? – спросил Хеннинг скорее себя самого, нежели присутствующих. Он разрезал желудок, чтобы взять пробу его содержимого.

– Что это? – спросила Пия.

– Похоже на… ткань. – Хеннинг разгладил один из сальных кусков двумя пинцетами и стал рассматривать лоскут, поднеся его к яркому свету. – Его довольно сильно разъело желудочным соком. Может быть, в лаборатории удастся обнаружить что-нибудь.

Ронни Бёме протянул ему пакет для сбора вещественных доказательств и сразу его подписал.

Минуты шли, превращаясь в часы. Главный прокурор так больше и не появился. Судмедэксперты работали сосредоточенно и скрупулезно, Хеннинг, отвечавший за протокол, сообщал результаты в микрофон, закрепленный вокруг его шеи. Было уже четыре часа дня, когда Ронни Бёме положил удаленные органы назад внутрь трупа и зашил разрезы. Вскрытие было завершено.

– Причиной смерти однозначно является утопление, – резюмировал Хеннинг в заключение. – Правда, имеются тяжелейшие внутренние повреждения, вызванные ударами по животу, груди, конечностям и голове, которые рано или поздно также привели бы к смерти. Разрыв селезенки, легкого, печени и прямой кишки. Кроме того, значительные повреждения вагины и ануса указывают на то, что девушка незадолго до смерти подверглась сексуальному насилию.

Боденштайн слушал молча, с окаменевшим лицом. Он то и дело кивал, не задавая при этом никаких вопросов. Кирххоф посмотрел на него.

– Я сожалею, Боденштайн, – сказал он. – Суицид исключается. Но выяснить, идет ли речь о несчастном случае или об убийстве, это уже ваша задача.

– Почему ты исключаешь суицид? – поинтересовалась Пия.

– Потому что… – начал Хеннинг, но не закончил фразу.

– Доктор Кирххоф, – прервал его молодой прокурор, который, кажется, неожиданно заспешил. – Я прошу вас позаботиться о том, чтобы завтра утром протокол вскрытия был у меня на столе.

– Разумеется, господин прокурор. Завтра утром он будет лежать у вас в корзине для поступающей почты. – Хеннинг улыбнулся чрезмерно любезно. – Мне его отпечатать собственноручно?

– Как хотите. – Прокурор Танути был так ослеплен своей собственной важностью, что совершенно не заметил, как он в долю секунды превратился в самого нелюбимого сотрудника своего ведомства. – Тогда мы можем сообщить прессе, что девушка утонула в реке.

– Я этого не говорил. – Хеннинг стянул с рук латексные перчатки и бросил их в мусорное ведро рядом с мойкой.

– Простите? – Молодой мужчина сделал шаг назад в прозекторскую. – Вы ведь только что сказали, что девушка однозначно утонула.

– Да, это так. Но вы меня прервали, прежде чем я смог объяснить вам, почему я исключаю суицид. Она утонула не в Майне.

Пия ошеломленно посмотрела на своего бывшего мужа.

– При утоплении в пресной воде ткань легких так сильно вздувается, что при вскрытии грудной клетки она выпячивается наружу. Мы называем этот феномен Emphysema aquosum. Но здесь другой случай. Вместо этого образовался отек легкого.