Александр Гуров - Исповедь «вора в законе» Страница 19

— Вы, Валентин Петрович, говорите, что у вас в воровской среде были демократия, равенство, а устанавливать справедливость вы считали чуть ли не своим предназначением, это был для «братвы» закон законов. Так ведь?

— Я кивнул, соглашаясь с ним.

— Но если вдуматься, какие-то элементы, зародыши будущей мафии можно было подметить и у вас. «Вором в законе» мог стать только судимый. Исключения тут были, но очень редкие. Прежде чем стать «законником», ты обязан был пройти испытательный срок. «Пацаны», если не ошибаюсь, числились в кандидатах. На сходке — а только она имела право присвоить воровское звание — за кандидата должны были поручиться рекомендующие, иногда (есть такие свидетельства) требовались даже письменные рекомендации. И те, кто их давал, нес за вступивших в «братство» ответственность. Более того, была ведь и сходка — орган управления, было и «воровское благо» — нечто вроде общей денежной кассы, правда, последнее характерно для мест лишения свободы, было и многое иное. Вот они где, истоки…

Но вернусь к сегодняшнему дню. Дисциплина у этих «мафиози» железная. И тем не менее многие, поступаясь своим «я», личной свободой, соглашаются быть «шестерками», исполняющими чужую волю, «громоотводами» — теми, кто берет на себя чью-то вину, а то и наемными убийцами — их называют «солдатами» или «быками». И все ради единственной цели — какое-то время, пока ты на свободе, — пожить безбедно, заиметь свой «жигуль», дачу с мансардой, шикарных девочек, покутить в ресторанах… Это все «присяжные», «мелюзга». «Ворами в законе» в таких сообществах считаются лидеры, да и то не все. Запросы у них куда как солиднее. Им уже подавай не только наши деньги, но и валюту. И цель у многих из них четко прослеживается: «отмыть» чужими руками побольше денег, перевести их на Запад и положить на счет в какой-нибудь банк. Такие случаи уже есть. Это, так сказать, первый этап. А второй — при удобном случае самим махнуть за границу.

Да и само воровское братство «идейных» теперь далеко не то. Вот вы, Валентин Петрович, — вы теперь «нэпманский вор», то есть вор «старой масти», и потому при случае вас могут спокойно «опустить», унизить, если не пойдете на сделку с «новыми» — так называемой «пиковой мастью». Тех, кто не поддерживает «новых», а их зовут еще «козырными», выражаясь словами одного из проходивших по делу мафиози, Нарика из Ташкента, выбивают, как мамонтов. Кстати, самого Нарика по решению сходки убили вместе с телохранителем из ружья прямо возле ресторана.

— Да кто же его-то? — вырвалось у меня.

— Наемные убийцы. Есть теперь, Валентин Петрович, и такая специальность: наши тоже не лыком шиты, не хуже сицилийских. А если серьезно, то сходку купили дельцы, которым Нарик не давал покоя, грабя их беспардонно, невзирая на выплачиваемую по договору дань. Нарик был заядлым картежником, играл (и проигрывал) с размахом, на это в основном и тратил. Но и дельцы умели считать свои деньги. Так что, видите, какое переплетение интересов.

От таких его откровений я аж поперхнулся дымом от сигареты.

— Об этом, честное слово, в первый раз слышу, да и где в «полосатой зоне» узнаешь. Надо же, до чего дошли. Они же как волки, мы по сравнению с ними ягнятами были.

— Ну уж, не скажите, — усмехнулся Иван Александрович. — Вреда людям и вы нанесли немало. Но если говорить о масштабах, суммах, запросах — сопоставление верное.

— Иван Александрович, а может, вы мне не откажете в одной просьбе — как знаток всех этих дел. Очень уж хочется знать поподробней, откуда они пошли, эти «новые», «беспредел» этот. Кое-что, конечно, я слышал и был свидетелем, но так ли понял, не знаю. Видно, много сидеть — не значит много знать. Тут действительно без науки не разобраться.

— Если хотите, попытаюсь, как смогу, удовлетворить ваш интерес. Но только, скорее всего, с вашей же помощью… Кстати, пейте свой чай — стынет.

— Вспомните, Валентин Петрович, — продолжал он, — когда начали активно распадаться такие группировки, как ваша?

— Если считать за группировку нашу «босоту» — к примеру, московскую, то где-то в пятидесятые годы. Тогда милиция со страшной силой за нас взялась.

— Милиция — да, но полагаю, не в ней одной дело. Помните, разве не в это время появились «польские воры»?

— Точно, я тогда отбывал срок. С «польскими» стычки были у нас те еще. Отъявленные бандиты. Их мы еще «суками» и «отошедшими» называли.

— Ну, а о таких, как «красная шапочка», «ломом подпоясанные», «дери-бери», слышали? — спросил Иван Александрович.

— Приходилось, хотя между ними особой разницы не улавливал.

— Да ее практически и не было. Эти названия группировки «отошедших» присваивали себе с целью маскировки, чтобы поглубже упрятать свое бандитское обличье. С них-то и начинается, как я думаю, родословная «новых», хотя и есть здесь небольшая натяжка. Не случайно название одной из тогдашних группировок — «беспредел» — с чьей-то легкой руки стало одним из синонимов нынешних «воров в законе». Очень меткое словечко, прямо в «яблочко» попадает. Вашего же брата, воров старой школы, сами они, как я уже говорил, называют «нэпманскими», а, по существу, видят в вас не более чем «шестерок».

— Вот стервецы, — не удержался я, чтобы не выругаться. — Это уж скорей к ним относится. С торгашами да кооператорами мы сроду не путались.

— Да, тут есть доля правды, — задумчиво произнес Иван Александрович. — Добавлю еще — и с акулами от экономики, а нередко и с крупными чинами. Так что выше берите.

Вы, очевидно, не жалуете, по старой привычке, прессу, а то бы узнали из «Учительской газеты» нечто другое. Там, например, говорилось, что современные «воры в законе» являются чуть ли не эталоном поведения. Они-де и самые справедливые, и самые гуманные, и законы их не то, что законы общества. Вот, оказывается, с кого нам брать пример предлагают. И все на полном серьезе. Однако это уже эмоции…

Теперь представьте себе, Валентин Петрович, где-то в роскошном особняке с бассейном живет, не работая, не воруя и не совершая никаких преступлений, очень богатый, уважаемый всеми человек. Умный, внешне культурный и даже образованный. Впрочем, он может и работать — к примеру, возглавлять какой-нибудь кооператив, ставить подпись, прикладывать печать. Все остальное за него сделают. Он — хозяин и «благодетель» не одной, быть может, сотни людей. Хотя большинство из них не знает даже его подлинного имени. Он разрабатывает идеи, стратегию, тактику. Осуществляют его «предначертания» другие — те самые «шестерки», «солдаты» и прочие, о которых мы уже говорили. Приближенных к нему лиц немного, если не считать охраны. Это «авторитеты». Есть и обслуга — «свои» врачи, парикмахеры, юристы, консультанты разного профиля. Эти в организации могут и не состоять, а привлекаться по мере надобности. Сходку он формально признает, воровские законы тоже. Но, если надо, всегда диктует свои условия. Потому что в его руках — сотни тысяч, а может, и миллионы, вся общаковая касса. Каждый из пристяжи и даже другие уголовники обязаны платить ему «дань»… И очень немногие знают, что звание «вора в законе», а точнее право лидерства, он тоже купил за большие деньги, не будучи даже судимым. Тот самый Нарик, о котором я упомянул, вообще был «гладиатором», то есть хулиганом. На сходках, между прочим, «козырной», когда требуется, купит голос и такого, как вы, «нэпманского» вора. Да что там голос. В одном регионе купили чуть ли не всех старых воров, и теперь они, получая постоянную «пенсию», сидят на сходках без права решающего голоса.

Я слушал Ивана Александровича, заговорившего вдруг с жаром и так красноречиво, и в душе все заметнее назревал какой-то разлад. От этого даже мурашки по спине забегали. Может, рассказывая о своем «мафиози», он имел в виду Сизого — многое ведь сходилось. Неужели вышли на него? Впрочем, лучше пока не спрашивать…

— Такие, как вы, карманники, у них нынче не в почете. Вы только под ногами мешаетесь. Иное дело, скажем, «отмывание» кооператоров, наркобизнес, проституция. А если кража, то стоящая, — скажем, икон. Нужен, конечно, канал, по которому их можно переправлять за границу — тогда потечет валюта… Ну, об этом потом, а то опять подумаете, что склоняю вас к даче новых показаний.

— Уже подумал.

— Что ж, ваше право. На досуге можете, Валентин Петрович, подумать и о другом — все ли вы сделали, чтобы помочь следствию, свою совесть до конца очистили? Тот человек, которому вы должны были передать иконы, отбыл в неизвестном направлении. «Шестерка» не колется.

И упорно называет организатором преступления вас…

— Прошу об очной ставке, — перебил я.

— Торопиться не будем, Валентин Петрович. Она вам сейчас ничего не даст. Свидетелей нет… В общем, подумайте. Время уже против вас работает.

— Понял. Только не знаю, что надумаю.

— Ладно, оставим пока все это. А то ведь обидитесь, в следующий раз и «исповедоваться» мне не станете. Лучше я вам покажу один интересный документ — как раз в подтверждение того, что говорил сегодня о «новых».