Татьяна Коган - Клуб для избранных Страница 19

Я хотела извиниться перед вами за то, что слишком много пишу о себе. Но вспомнила, что это мой личный дневник. Так что засуньте свои претензии — если таковые есть — сами знаете куда.

Вторник

Краснодар, Россия

Прежде в этом крыле Лесе бывать не доводилось. Сюда увозили на каталках или волокли в смирительных рубашках вырывающихся и воющих пациентов с текущей изо рта пеной. Леся однажды стала свидетельницей подобной сцены и с тех пор предпочитала не соваться в эту часть здания. Хотя ей-то чего опасаться? Она вела себя адекватно, а отец доплачивал персоналу за особое к ней отношение.

— Сюда, пожалуйста. — «Добрая» медсестра открыла дверь в кабинет, пропуская девушку вперед.

Леся сделала шаг и замерла на пороге. Белые, сверкающие чистотой стены. Яркие лампы. Медицинский стол с ремнями для рук и ног. Стеклянный шкафчик и хромированная тележка с баночками, ампулами и шприцами.

Леся с ужасом подумала, что сейчас ее привяжут, повтыкают в тело иглы и трубки и начнут проводить опыты. Паранойя чистой воды. Она находится в лучшей клинике на юге России, а не в зазеркалье, где воплощаются кошмары. Лечащий врач сказал, ей не о чем беспокоиться. Но она беспокоилась, и еще как, черт побери!

— Проходите же! — Медсестра подтолкнула ее под локоток, и дверь за ее спиной зловеще клацнула.

Пепе — она его не сразу заметила — улыбнулся и протянул ей одноразовый халат для пациентов.

— Переоденьтесь. — Он указал на ширму. — И начнем.

К горлу подступил комок, а в ушах зашумело, забурлило штормовое море.

— Что начнем? — Леся не узнала собственного голоса. Он звучал хрипло и жалко, как у выпрашивающего копейку пропойцы.

— Мы вчера с вами все обсудили, — мягко ответил Пепе — таким тоном любящий родитель объясняет ребенку необходимость сделать прививку.

— Мы ничего не обсуждали. — Леся упрямо вскинула подбородок. — Вы поставили меня перед фактом. Я бы хотела знать, что вы собираетесь делать.

— Вряд ли названия медицинских препаратов что-то вам скажут. — Пепе надоело держать халат, и он повесил его на ширму.

— В таком случае мне сперва нужно позвонить отцу.

— Виктор Зорин приезжал вчера в клинику, я объяснил ему суть рекомендованных вам процедур, и он не высказал возражений. Так что у вас действительно нет повода для беспокойства. — Доктор шагнул ей навстречу, но она отступила назад, упершись лопатками в стену.

Виктор вчера приезжал в клинику? Почему же она не в курсе? Почему он не встретился с ней? Неужели настолько спешил, что не нашел пяти минут для собственной жены? Только сейчас Леся сообразила, что с момента их последней встречи Виктор ни разу не связался с нею, хотя раньше звонил или присылал сообщения несколько раз в день.

Внутри расползалось давящее предчувствие чего-то плохого. Это был иррациональный, неуправляемый страх, когда все твое существо восстает против, казалось бы, разумных вещей.

Да что она так завелась, в самом деле? Никто не собирается экспериментировать с ее сознанием, это же не тайный бункер, не логово маньяка. Боковым зрением она снова увидела ремни и сглотнула.

— Вы слишком разволновались. — Пепе взял с тележки шприц с прозрачной жидкостью и снял колпачок. — Все будет хорошо.

Ее ночные кошмары всегда начинались с этой фразы.

«Все будет хорошо!» — шептала тень, преграждавшая ей дорогу.

«Все будет хорошо!» — прозрачные тощие руки тянулись к ее шее.

Леся бежала из последних сил, с трудом передвигая налитые свинцом ноги, рвалась вперед в надежде спастись, отыскать безопасное место, где никакое зло не найдет ее, не схватит цепкими пальцами. Но чужое дыхание уже касалось ее затылка, распространяя вокруг тошнотворный гнилостный запах, от которого волоски на коже вставали дыбом, а грудь сводило панической судорогой. Тело слабело, ноги отказывались нести дальше, и вот уже тень накрывает ее, прилипает к коже тончайшей липкой клеенкой, все плотнее и плотнее, чтобы слиться в одно целое, темное, мертвое.

— Нет! — кричит Леся.

Что-то кольнуло в плечо. Она дернулась, ударившись об стену, но кто-то подхватил ее, вдруг утратившую ориентацию в пространстве, и уложил на стол. Озадаченное лицо доктора склонилось над нею, потом снова исчезло. Яркий свет резал глаза, вызывая слезы. Леся сомкнула веки и уплывающим сознанием предположила, что с нею, наверное, происходит кинематографичная история, когда нормального человека намеренно пытаются свести с ума, заставив поверить в собственное безумие. В кино у плохих докторов всегда есть корыстная цель…

Сначала Леся почувствовала сквозняк из приоткрытого окна и некоторое время с отрешенным наслаждением осязала, как гуляет по коже прохладный ветерок. Затем появилась боль в висках, сместилась на лоб и опоясала всю голову давящим обручем.

Она с трудом приоткрыла глаза — веки казались неподъемными ржавыми пластинами — и попыталась сфокусировать взгляд. Серо-фиолетовое марево задрожало и медленно отступило, открывая глазам знакомую, родную палату с постерами голливудских фильмов на стенах, с пышной фиалкой в крошечном горшке на подоконнике, с тумбочкой, где хранились ее личные вещи — то немногое, что позволили взять с собой.

Из окна струилось сиреневое предзакатное солнце, высвечивая кружащиеся в воздухе пылинки. Леся уперлась руками в края матраса и села. Резко замутило, перед глазами заплясали темные пятна, вынуждая ее зажмуриться и какое-то время не шевелиться, чтобы привыкнуть к новой позе. Когда дурнота отступила, Леся осторожно выдохнула.

Рядом с койкой стояла капельница, воткнутую в сгиб локтя иглу зафиксировали лейкопластырем. Голова все еще кружилась, но сознание постепенно прояснялось, хотя называть его ясным стоило с большой натяжкой. Все вокруг было узнаваемым, привычным и вместе с тем как будто другим. Словно старые декорации перенесли в новую реальность, в параллельное измерение, законы которого Леся еще не выучила.

«Меня чем-то накачали!» — вспомнила она. Брезгливо вынула иглу из вены и откинула от себя трубку капельницы, — так отбрасывают выползшую на пешеходную тропинку гадюку. Капля крови скатилась по руке и запачкала белую простыню.

Что это было? Ее повели в левое крыло и что-то с ней сделали, а ведь она прекрасно себя чувствовала! Леся схватила с тумбочки телефон и набрала номер отца. Ее переключили на голосовую почту.

«Оставьте сообщение после сигнала».

— Пап! Перезвони мне, как только освободишься! — испуганно затараторила она. — Я не знаю, что происходит, скорее всего, ничего страшного, ты знаешь, какая я паникерша. Меня перевели на другие таблетки, и я просто хочу услышать лично от тебя, что ты в курсе! И еще я хотела сказать тебе, что мы с Виктором поженились, хотя я уже умудрилась посеять обручальное кольцо! Еще вчера оно красовалось на пальце, а сегодня его нет. Но это не важно, это мелочи. Прости, что так сумбурно изъясняюсь, позвони мне, пожалуйста, побыстрее. Люблю тебя!

Накативший было страх отступил. Она связалась с отцом, и он во всем разберется, — теперь ей бояться нечего. У него всегда получалось успокоить ее парой фраз. Одно звучание его уверенного, низкого голоса дарило ощущение безопасности. Он скоро перезвонит и скажет ей, что переговорил с врачами и советует не сомневаться в их компетентности. Он всегда разговаривал с ней как с маленькой девочкой — возможно, это было неправильно, но Лесе нравилось. Виктор тоже держался с ней покровительственно, но расслабленно она себя при этом не чувствовала, а где-то даже тяготилась его опекой.

Кстати, насчет Виктора! С каких это пор он принимает решения относительно ее лечения вместо отца? Леся нажала на вызов и приложила телефон к уху. Длинные гудки. Черт возьми, да что они все, сговорились?

— Кто разрешал вам вытаскивать капельницу? — прогрохотало совсем рядом.

Леся испуганно вскинула голову, узнав медсестру-брабансона. Та стояла в двух метрах, уперев руки в толстые бока.

— Я хочу знать, чем меня лечат. — Леся постаралась, чтобы ее голос не дрожал. — Я имею на это право.

— Я вам сейчас покажу ваше право! — выплюнула брабансон и шагнула вперед с явным намерением применить силу и воткнуть обратно выдранную иглу.

— Не приближайтесь! — взвизгнула Леся, подскочив на кровати.

— Оставьте нас! — обратился к медсестре возникший в проеме двери Пепе. — Все хорошо, вы можете идти, я сам разберусь.

Брабансон зыркнула на Лесю злыми круглыми глазами, обещавшими скорую расплату, и нехотя удалилась.

— Вы снова разволновались. — Пепе пододвинул стул и сел, давая понять, что настроен дружелюбно и ждет того же от пациентки.

Леся замерла по ту сторону кровати, готовая обороняться, если кто-то посягнет на ее неприкосновенность.

— Расскажите, как вы себя чувствуете?