Инна Бачинская - Стеклянные куклы Страница 19

– Ты думаешь, он действительно не знает, где брат?

– Думаю, действительно. Ему все равно.

– А ты не думаешь, что он предупредит Вадима? Позвонит и предупредит?

– Вадим не отвечает, вряд ли, – сказал Федор.

– Не факт, что у него нет еще одного номера.

Федор пожал плечами:

– Не вижу повода для тайн, был бы – сказал бы. Он же не знает, в чем Вадим подозревается. Брось, капитан, Максим нормальный парень. Трепач и балагур, но сейчас вся молодежь такая… безбашенная. Когда вы думаете проверить сад и стены? Я бы хотел поприсутствовать.

– Завтра в восемь утра. Нужно подготовить технику и людей. У меня нехорошее чувство, Федя…

– Думаешь, он в бегах?

– Похоже на то. И оружия в доме не нашли, и документов. И компьютера тоже нет.

– Не думаю, Коля. Он болен и не уверен в себе. Одно дело съездить в командировку, другое – начинать с нуля на новом месте. Вряд ли. Он где-то поблизости.

Глава 17

Ночные бдения. Страшная находка

Ночь, тишина. Федор и компьютер. Кружка с кофе. Листки бумаги, исчерканные кружочками и прямоугольниками. Памятки под номерами.

Номер один: игрушки; поговорить с хозяйкой Евгении Абрамовой, сестрой Юлии, возможно, с родными Олеси Ручко… или не стоит травмировать?

Номер два: Иван Денисенко, сравнить.

Номер три: нож под подушкой в спальне Вадима Устинова, почему? Галлюцинации? Страх?

Номер четыре: почему закрыта дверь; галлюцинации? Страх?

Номер пять: сайт Вадиму сделал Максим, а тот в дальнейшем добавлял материал; и тут напрашивается вопрос…

Номер шесть: поговорить с Верой Сенцовой, женщиной Вадима.

Федор писал еще что-то, черкал и писал, прекрасно понимая, что заметки его были не чем иным, как вывертами голодного ума, которому хотелось порассуждать и поискать черную кошку в черной комнате, причем не факт, что она там прячется. Скорее всего кошки там нет. Хотя, может, и есть. Он был аналитиком, ему нравилось анализировать, сопоставлять, систематизировать, искать аналогии и ассоциации, его мозг мгновенно рождал логические цепочки из часто несопоставимых дисциплин и событий, а также из того, что никоим образом не выражалось, а просто «носилось» в воздухе. Включалась интуиция, и он, как охотничий пес, брал след. Капитан Астахов называл это мутной философией, сам же он полагался лишь на факты. Федор возражал, что любая головоломка имеет смысл, который часто «над» фактами или вопреки фактам – иными словами, не давайте фактам сбить вас с толку. Он поразительно много знал: история, право, литература, философия, психология, а мысль его постоянно пребывала в свободном полете.

Что говорила сейчас его интуиция? Он был уверен, что завтрашний поиск даст положительный результат, так как любое событие оставляет след. От того, что именно они найдут, зависит дальнейший поиск. Ему было непонятно увлечение Вадима Устинова игрушками… зачем? Это отнимает массу времени, тем более что крошечные кукольные наряды пришлось шить самому, их не купишь запросто. Возможно, идея с девушками пришла ему в голову из-за игрушек? Или наоборот? Федор считал, что между ними явно прослеживается связь.

Какая разница, казалось бы. Что было раньше, что позже… Федор соглашался, что, пожалуй, никакой, но ему было интересно, как работает механизм человеческой психики. Что послужило толчком? Причина, кажется, ясна: одинок, болен, стеснителен, обижен на женщин, его бросили; а толчком? Побудительным мотивом? В один прекрасный момент… не в прекрасный, конечно, а наоборот, Устинову пришла в голову мысль проделать то, что он проделал. Он вынашивал эту мысль, развивал, уточнял детали, занимал свой мозг… Что его толкало? Желание поквитаться, отомстить, почувствовать себя хозяином положения? Или полнолуния?

Федор собирался поговорить с женщиной Вадима Устинова, узнать, почему она ушла… Вдруг это окажется той чертой, тем поворотным пунктом, за которым исчез человек и появился убийца. Знала ли она про игрушки? И что она вообще может сказать об этом странном человеке?

Не помешает еще раз поговорить с Конкордой… Федор ухмыльнулся – руководительница школы танцев ему понравилась, в ней подкупала увлеченность и уверенность, что все вокруг должны танцевать. И внешность необычная. Федор симпатизировал людям, которые не боялись быть другими.

И еще вопрос-вопросик к Ивану Денисенко, дипломированному фотографу, маленький такой вопросик-уточнение…

Придется еще раз поговорить с Максимом, спросить, не было ли у Вадима приступов немотивированного страха. Да и с лечащим врачом стоит поговорить. Федору не давал покоя нож под подушкой в спальне Вадима. Мания преследования? Это случается с убийцами, им часто чудятся кровавые мальчики…

Ночью случился настоящий снежный шторм, причем со странностями: били молнии и грохотало так, что, казалось, наступил конец света. К утру природа обессилела и притихла, тучи растаяли, и небо очистилось. Выглянувшее бесцветное выморочное солнце осветило размеры причиненной разрухи. Перевернутые урны, засыпанные мусором и желтыми листьями тротуары, оборванные провода и голые деревья. И серый мокрый снег в закоулках и щелях…

В восемь ноль-ноль Федор Алексеев был у дома Устиновых. В Посадовке снега выпало побольше, он прикрыл листья, зеленую траву, лежал на перилах веранды и крышах, но казался почему-то бутафорским, ненастоящим.

Федор приехал первым. Почти следом появилась бригада во главе с капитаном Астаховым.

Если у капитана и была надежда, что Вадим Устинов вернулся домой, то она развеялась при виде засыпанного снегом крыльца. Сюда никто не приходил. Дом по-прежнему стоял пустой и стылый и светил слепыми окнами, закрытыми изнутри шторами.

Оперативники работали с радиолокатором. Они «простучали» стены в комнатах и в подвале. Всюду было чисто.

Федор открыл дверцу шкафа с игрушками, которые не давали ему покоя. Потрогал, рассмотрел… Забавные зверушки вызывали у него оторопь и чувство беспокойства, чего он не мог себе объяснить, понимая в то же время, что это было тем пределом, который не укладывается в сознании и бьет по психике, как не укладывается в сознании и приводит в ужас в большей степени отброшенная на обочину дороги окровавленная дамская туфля, чем искореженные в аварии горы железа. Психика человека, зачастую «тупея» от страшных событий, зная, что нужно выстоять и пережить, сцепив зубы, вдруг ломается от какой-нибудь непредвиденной мелочи…

Он вышел на крыльцо. Оперативники сгрудились в углу двора, и Федор понял, что поиски, кажется, закончены. Он подошел. Двое споро раскапывали отмеченный прямоугольный участок; лопаты со скрежетом вонзались в застывшую землю. Все молчали, изредка перекидываясь короткими фразами.

– Есть! – Оперативник перестал копать и положил лопату на траву…

Это было двойное захоронение; по мнению судмеда Лисицы, аккуратного, седенького, неизменно пребывающего в самом прекрасном расположении духа, – примерно годичной давности. Останки принадлежали двум женщинам. Верхнее выглядит более поздним, возможная разница между ними два-три месяца. Но придется поработать, добавил он оптимистично, с кондачка не получится. Это навскидку, так сказать.

У Федора екнуло сердце – он узнал пышные белые волосы Маргариты Свириденко, бесследно исчезнувшей в августе прошлого года; он также узнал ее серьги с голубыми камешками. Он раскрыл папку, достал фотографию, хотя прекрасно помнил эти серьги. Он не ошибся, это была Маргарита Свириденко…

Второй девушкой оказалась Евгения Абрамова… Темные волосы и золотая подвеска в виде птицы, похожей на ласточку, которая была также знакома Федору.

– Почему он оставил украшения? – спросил капитан, ни к кому не обращаясь.

Вопрос повис в воздухе и остался без ответа.

Федор отошел, испытывая головокружение и тошноту. Он надеялся до последнего момента, что они живы. Произойдет чудо, и девушки появятся, живые и невредимые, а «стеклянные куколки» просто безобидные картинки. Но чуда не произошло, и Федор был уничтожен; его собственная увлеченность решением загадки испарялась на глазах и сходила на нет. То, что произошло с этими девушками, не было развлечением для досужего ума, придуманным каким-то шутником, это была трагедия.

Растерянные, испуганные старики Самсоненко, приглашенные в качестве понятых, топтались рядом. Петр Артемович стоял с непокрытой головой, прижимал к груди шапку; жевал губами, как будто хотел что-то сказать, но не мог выдавить ни звука. Зоя Ильинична плакала, что-то шептала и мелко крестилась.

Подтягивались люди с соседних улиц; стояли за оградой, подавленные, перешептывались.

Мелькнул красный автомобиль, затормозил у ворот. Максим Устинов выскочил и застыл, пытаясь понять, что происходит. Хромая, подошел, заглянул, издал хриплый звук, не то хрип, не то кашель. Тут же отскочил и бросился к кустам. Там его вырвало.