Олег Егоров - Правила игры Страница 19

— Нет, — отозвался он, возвращая листок. — Мне это ни о чем не говорит. Хотя… Там была фамилия «Варданян»?! Кажется, я ее слышал… Да! Определенно уже слышал! Но где?! — Он задумался.

— Послушайте! — Я взял его за рукав и почти насильно усадил обратно. — Происходят странные события, объяснить которые я пока и сам не берусь. Иван Ильич за полгода до кончины предупреждал меня о какой-то смертельной опасности. Я практически не имел чести его знать и подумал тогда, что он меня с кем-то путает. Теперь вижу, что ошибался! За последнюю неделю на меня уже трижды совершали покушение. Три раза! И дальше не остановятся. А Иван Ильич умер, когда это все началось! Вы верите в подобные совпадения?

— Я вообще в совпадения не верю, — повторил Курбатов мою собственную мысль. — Но ведь было вскрытие! Причина смерти установлена вполне официально: инфаркт. И потом… Есть же уголовный розыск, в конце концов! Можно пойти и все объяснить.

— Что именно? — поинтересовался я. — Что ваш покорный слуга, защищаясь, угробил двух бандитов, тела которых затем исчезли без остатка?

Курбатов растерялся. По его лицу было видно, что к подобному обороту разговора он не готов.

— Забудьте! — сказал я, протягивая ему конверт. — Вы знаете кого-либо из этих людей?!

Вытряхнув из конверта фотоснимки, он углубился в их изучение.

— Стриж. — Курбатов передал мне одну из карточек. — Валентин Матвеевич. Владелец ресторана «Последний рубеж» на Можайском шоссе. В прошлом году мы отмечали там шестидесятилетие Ивана. Вроде бы у них были общие дела… Иван ведь мне всего не рассказывал.

Последнее он добавил, словно бы извиняясь, и передал мне снимок с изображением грузного мужчины в темных очках. То ли профессия ресторатора так повлияла на его комплекцию, то ли, наоборот, фигура определила его поприще, но так или иначе мужчина был Стриж дородный.

По мере того как Александр Дмитриевич возвращал фотографии и рассказывал о тех, кого узнавал, на обороте каждой из них я делал соответствующие пометки.

— Этот, должно быть, вам известен. — Депутата Госдумы Раздорова не знали разве что затерявшиеся в тайге староверы. — Одиозная личность. Иван говаривал, что сей народный избранник оставляет в его казино весьма даже внушительные суммы.

Снимки певца Духаревича и комментатора Индейкина мой информатор почему-то оставил без внимания. Видно, спортивно-эстрадное направление жизни находилось вне сферы его интересов.

— Мать Ивана, Руфь Аркадьевна, с его братом.

Довольно высокий господин с волевым подбородком и слегка вытянутым лицом на снимке поддерживал под руку старую седую женщину, имевшую удивительно правильные черты лица. Даже запечатленная в старости и глубокой скорби, она оставалась красавицей, и можно было только догадываться, как хороша она была в прежние годы.

— Разве у Ивана Ильича есть брат? — спросил я, рассматривая фото.

— Сводный, — уточнил Курбатов. — Аркадий Петрович Маевский, сын Руфи Аркадьевны от второго брака. Он младше Ивана всего на четыре года.

— И в каких же они были отношениях?

— Аркадий очень любил его. — Александр Дмитриевич замолчал, словно выбирая слова, и затем продолжил: — Любил и очень уважал. Даже побаивался. Иван был человек чести. Очень щепетильный и гордый человек. Что до Аркадия, то с ним дело иное. В молодости он равнялся на Ивана, стремился ему подражать… Но потом все изменилось. В делах Аркадий оказался удачлив и беспощаден и вышел в богачи. В настоящие богачи. Из тех, кого принято называть олигархами. Многие имена теперь на слуху, но Маевский предпочитал всегда оставаться в тени. Нынче мы едва знакомы, хотя когда-то я очень его знал.

— А финансово-промышленная группа «Третий полюс» не его, случаем, вотчина? — спросил я, чувствуя, что становится «теплее».

— Его ли? — Курбатов покачал головой. — Маевский соучредитель многих предприятий по обе стороны границы. Ведь начинал он еще при большевиках как успешный торгпред. А сейчас у него собственный реактивный лайнер. Это я знаю определенно. «Третий полюс»? Нет. Слышал, но запамятовал… Хотя постойте-ка! Действительно! Зять Маевского Рогожин!.. Да вот же он!

Александр Дмитриевич протянул мне тот самый снимок с элегантным франтом, обнимавшим за плечи двух девушек в окружении телохранителей.

— Ну конечно! — подтвердил Курбатов. — Он муж Верочки, племянницы Ивана! Так вот что я вам скажу: он и есть генеральный директор вашего «Третьего полюса»! Впрочем, видел я его до вчерашнего дня только раз, на юбилее у Ивана. Он даже вручил мне свою визитную карточку. Что-то золотом тисненное на черном фоне.

— А девушка рядом с ним?! — спросил я, чувствуя сильное волнение.

— Марина. — Курбатов улыбнулся. — Она для Ивана была как дочь. Знаете, он ведь однолюб. Жена его скончалась давно, а своих детей Бог не дал. Марина жила в соседней квартире. Очень была к Ивану привязана. Помню, бегала к нему чуть не каждый вечер, своими детскими секретами только с ним делилась. А когда она школу оканчивала, родители ее во время пожара погибли. В каком-то НИИ они работали, там и случилось. Нелепая история… Марину хотели родственники забрать, да она была уже взрослая, не далась. Так и жила до конца с Иваном на два дома. И с Верочкой у него подружилась. А уж он-то в обеих души не чаял. Да что теперь… Вы уж отпустите меня, старика. Пора мне. Режим. — Курбатов встал и протянул руку: — Прощайте. Я вижу, вы собственное расследование затеяли, а зря. Мало ли какие скелеты в шкафу пылятся. Что вам? Вам бы уехать лучше.

Вот и еще один мой тайный советник, выдав разумную в общем-то рекомендацию, пошел своей дорогой.

— Александр Дмитриевич! — окликнул я его. — А как вас найти?!

— Позвоните, коли будет нужда. — Он обернулся. — Телефон у меня простой.

Цифровая комбинация, продиктованная Курбатовым, и точно была удобна в запоминании.

Прежде чем покинуть кладбище, я подошел к могиле Хераскова. «Здесь дружба слезы льет на гроб и добродетель с ней скорбит…» — знакомые строки банальной эпитафии впервые, наверное, заставили меня задуматься над ними как над живым и естественным голосом чьей-то огорченной души.

ГЛАВА 8

«МОСКВА — СИМФЕРОПОЛЬ»

— Что?! Впадло, Угорь, со старым корешем банку раздавить?! — прохрипел кто-то сбоку.

Услыхав свое школьное прозвище, я приостановился.

Гудвин занял пенек под угловой башней, там, где монастырская стена исполняла крутой поворот в сторону Шаболовки. Причем обе его ноги были уже на месте, а пристегнутая к правому колену деревяшка целилась в осеннее пасмурное небо, словно зенитное орудие.

— С глазом-то что? — Я подошел и остановился рядом. — Тоже замаскированный?!

— Не… — Гудвин тронул пальцем черную повязку. — Глаз мне по-настоящему выбили. У Елоховской. Хлебную точку хотел занять. Сорвалось, блин.

Раскурив две сигареты, одну я протянул Гудвину.

— Все такой же! — Он затянулся, отцепил самодельный протез и стал его бережно заворачивать в газеты, расстеленные на жухлой траве. — Я тебя сразу признал! Еще на входе.

Пока он укладывал в рюкзак орудие производства, я размышлял над списком Штейнберга. Это он Курбатову ни о чем не говорил, а мне говорил очень даже о многом. Из четырнадцати фамилий, указанных в списке, восемь были мне известны: я сам и еще семь человек являлись сотрудниками «Дека-Банка». Причем я, Шавло, Матвеева и Лернер оставались ими по сей день, а вот остальных четверых можно было с разной степенью вероятности упоминать в прошедшем времени. По крайней мере двоих определенно: Яновского и Шумову.

Оператор Миша Яновский около года назад разбился на Кольцевой. По общепринятой версии, здесь имел место несчастный случай. Миша заснул за рулем по пути на рыбалку. С рыбалки — это я еще мог понять, но на нее! Помню, как мы с ним судачили о предстоящей ловле. Именно за судаком собирался Мишка отправиться в свой законный отпуск на берега Урала. Каждое лето он привозил из поездки до ста килограммов рыбы. И это, конечно, все были не кутилинские головешки. Это были судаки, налимы и даже осетры. Как правило, за неделю до очередного отпуска Яновский приходил в сильное возбуждение и с трудом мог усидеть за кассовой стойкой. А тут — на тебе! Заснул за рулем!

Анна Сергеевна Шумова, заведующая кредитным отделом, примерно спустя месяц после этого события повесилась на даче. Самоубийство. Ходили слухи, что из-за мужа. Муж, дескать, изменял. Вполне возможная вещь. Лично у меня Анна Сергеевна никак не создавала впечатления обманутой жены. Скорее, наоборот, она могла обмануть кого угодно вплоть до налоговой полиции.

Далее — Ольга Половинкина, единственный представитель слабого пола в рядах сотрудников охраны. Хотя принадлежность ее к таковому я бы считал условной. Слабость у нее была разве только к девушкам. При этом, как я подозреваю, и в интимных отношениях она скорее исполняла роль активного партнера. Что же касается всего остального, включая профессиональную подготовку, то здесь она свободно могла дать фору самым испытанным бойцам. Довелось мне как-то быть ее спарринг партнером в тренировочном зале, и, надо сознаться, бланш она мне поставила яркий. В октябре прошлого года Ольга пропала без вести. Просто не вышла на дежурство. Ни соседи, ни родственники объяснить причину ее исчезновения так и не смогли.