Елена Арсеньева - Дневник ведьмы Страница 19

– Можете мне поверить, – кивнул Доминик. – Я ведь грибами всю жизнь занимаюсь, окончил в свое время биологический факультет в Дижоне, так что врать не стану. Белая бургундская поганка – реликт и уникум. Слава богу, что она уникум! Наши-то все о ней знают, но многие даже не видели никогда, потому что на нее непросто наткнуться. А вам – надо же как повезло!

– Еще больше вам повезло, что не захотели ноги промочить, – буркнул Манфред и почему-то очень внимательно посмотрел на Алёнины ноги.

Нынче она была не в шортах и кроссовках, а в коротеньком таком черно-белом сарафане в облипочку и в черных шлепанцах на шпильках. Шлепанцы были украшены стразами. Не Сваровски, понятное дело, но о-очень даже эффектно! А кроме того, прошло не более недели с тех пор, как Алёна в последний раз делала педикюр: собственно, перед самым отъездом из любимого Ни-Но (так иногда называют свой город нижегородцы), в любимой парикмахерской «Фэмили» на улице Пискунова, неподалеку от драмтеатра, – и пальчики с пяточками выглядели не только вполне презентабельно, но и очень-очень миленько.

– И повезло, раз нам про то, что видели гриб, сказали, – поддакнул Доминик и тоже уставился на пяточки и пальчики Алёны.

Ей немедленно захотелось натянуть платье на вышеупомянутые части тела, но сие было совершенно немыслимо по причине минимального количества ткани, использованной для пошива оного.

Слава богу, что хоть Жоффрей вспомнил о своих обязанностях хозяина и повернулся к Марине, чтобы налить ей ратафьи.

Марина блаженствовала, наслаждаясь редкостной минутой свободы: девчонки веселились с младшей внучкой Жоффрея в соседней комнате и пока что вели себя безукоризненно. Неведомо, конечно, было, сколько времени продлится их благонравное поведение, поэтому Марина торопилась использовать каждый миг свободы: прихлебывала ратафью и болтала с соседкой, местной интеллектуалкой Женевьевой, об Уэльбеке. Алёна только брови подняла, когда услышала его имя. Ну не нравился ей Уэльбек! А что, нельзя, да?..

– Вообще-то я про бургундскую поганку слышала, – пробормотала Алёна. – Только тогда представить не могла, что вижу именно ее.

Вы слышали про бургундскую поганку? – изумленно спросил Манфред, и глаза его наконец-то оторвались от Алениных, скажем так, босоножек.

Ей сразу стало ощутимо легче. Все-таки она была скорее скромная женщина, чем нескромная, хотя некоторые события ее жизни заставляли усомниться в данном утверждении… И все-таки – скорее скромная, чем нет!

Доминик тоже удивился. И его очки немедленно обратились к Алёне:

– Неужели даже в России известно…

– Да нет, в России неизвестно, – покачала головой Алёна, – но, насколько я понимаю, даже во Франции далеко не все знают про белую бургундскую поганку.

– Совершенно верно! – энергично закивал Доминик. – Но вы, откуда вы о ней можете знать?

«Сказать им, что я нашла? – размышляла Алёна. – Сказать или нет? А вдруг потребуют отдать? Заявят, мол, раритет, национальное достояние… Уж точно раритет, букинисты озолотили бы меня, вздумай я это продать… Но я нашла «клад» в доме Брюнов. Он не мой. Взять – значит украсть. Не воровала отродясь, поздно начинать. Отдам Морису, пусть сообщит хозяевам. Но пока Морис не приехал, дочитаю и сниму копию. Перепишу, во– первых, а во-вторых, пересниму. На мобильный пересниму, хотя бы фрагментарно, а дома перекачаю в компьютер. То есть у меня будет две копии: рукописная и фото. Эх, увезти бы с собой… Нет, нельзя. Если засекут на таможне – все, кранты. И кроме того, просто нехорошо. Национальное достояние, историческая реликвия, то-се… Черт меня вообще за язык тянул. Надо как-то отовраться. Надо переключить их внимание…»

И она ляпнула первое, что взбрело в голову:

– Не помню, откуда знаю. Читала где-то, в каком-то журнале. Ах, неважно. В конце концов, я же не сорвала ту несчастную поганку, так о чем беспокоиться?! Вы мне лучше скажите, господа, есть ли в Муляне или в окрестных деревнях люди по фамилии Жерарди?

– Никогда не слышал, – покачал головой Доминик, и очки его замкнуто блеснули.

Манфред тоже покачал головой, но ничего не ответил.

– Как вы сказали? – подсел к Алёне Жоффрей. – Жерарди? Могу вам совершенно точно сказать, что в наших краях нет людей с такой фамилией.

– Говорю же я, и я не слышал, – подхватил Доминик, но Жоффрей перебил его:

– Не в том дело, слышал я или не слышал. Определенно знаю: никого с такой фамилией у нас нет. Но как странно, что…

– А откуда ты знаешь, что нет? – бесцеремонно перебил Манфред. – Проверял, что ли?

– Да нет, не проверял, – пожал плечами Жоффрей. – Я не проверял, но был тут двадцать два года назад один человек… вот он и в самом деле проверял.

И тут произошла очень интересная вещь. Манфред и Доминик резко вскинули глаза (Доминик – очки) на Жоффрея, потом повернулись друг к другу и неприметно покачали головами.

А потом лица их стали прежними и выражали теперь лишь мимолетный вежливый интерес к досужей болтовне.

Это что-то значило! Но спросить было, конечно, неудобно, и Алёна спрашивать ничего не стала, а только пробормотала, обращаясь к Жоффрею:

– Двадцать два года назад? И вы запомнили?

«Двадцать два года тому назад мне было двадцать один год, – подумала Алёна мечтательно. – А я практически ничего из того времени не помню, кроме ветра в своей голове. Счастливого, солнечного ветра. А события… ну, разве что самые важные, судьбоносные. Замуж я тогда в первый раз вышла, но такая ерунда получилась, что ее и помнить не стоит. А еще что…»

Она напряглась было, пытаясь припомнить, чем была примечательна ее жизнь двадцать два года назад, но тут мысли Алёны прервал голос Жоффрея:

– Конечно, я не запомнил бы фамилии человека, который теми сведениями интересовался, но его фамилия была Жерар. Очень похоже, верно? Жерар – Жерарди. Вот я и запомнил. Того человека звали Патрик Жерар.

– Это был ваш друг? – спросила Алёна, просто чтобы что-нибудь спросить.

Жоффрей покачал головой: Нет. Просто знакомый. Вернее, постоялец. В те годы мы с женой задумали было открыть в Муляне небольшой отель, совсем небольшой, всего на пять номеров, и Патрик Жерар стал в нем первым и единственным посетителем.

– А почему вы закрыли отель? – спросила Алёна, снова лишь бы что-то спросить, но даже рот раскрыла, услышав ответ.

– Потому что наш первый и единственный постоялец умер при невыясненных обстоятельствах. – Жоффрей невесело усмехнулся. – Было следствие, было много шуму. Все случившееся нас так поразило, что Жанин даже заболела. И мы решили, что отельный бизнес – не то, чем мы должны заниматься. Кстати, правильно решили. Закрылся не только наш отель, но и все магазины в Муляне, и маленькое бистро около мэрии… Держать такие маленькие предприятия невыгодно, знаете ли.

– К сожалению, – виноватым голосом сказала Алёна, – я ровно ничего не понимаю в подобных делах, а уж в отельном-то бизнесе… – Она махнула рукой. – А скажите, почему мсье Патрик Жерар интересовался семьей Жерарди? Они были его родственники? Фамилии очень похоже звучат.

– Представляете, я его тогда о том же самом спросил, – усмехнулся Жоффрей. – Но он сказал, что созвучие фамилий – случайное совпадение. Он был историк и Жерарди искал потому, что интересовался историей их семьи и разыскивал всех могущих остаться потомков или родственников.

Интересно, почему именно эта семья его так заинтересовала? – проговорила Алёна с самым безразличным видом. Якобы ей-то самой совершенно ничего не интересно. Что было не так, абсолютно не так!

– Не знаю, – пожал плечами Жоффрей. – Патрик погиб и ничего не успел мне рассказать.

Любопытно… Алёна задумалась… Сейчас Жоффрей сказал: «Патрик погиб». Но некоторое время назад он сообщил, что первый и единственный постоялец его отеля умер при невыясненных обстоятельствах. Так все же погиб Патрик или умер?

– А как он погиб? – не сдержала любопытства Алёна.

– Ну, он ездил по округе на велосипеде. Автомобиля у него не было, да и он говорил, что вообще любит велосипед. Говорил, что с удовольствием просто бегал бы по нашим местам – ему очень нравились окрестности Муляна, все наши близлежащие деревни. И в Нуайер он частенько наведывался. Но это долго, сами знаете, – бегать, велосипед более мобилен и быстроходен. И вот как-то утром он уехал во Френ – знаете деревню по пути в Тоннер? – и пропал. А спустя неделю лесник случайно нашел на поляне в лесу его велосипед. А рядом лежал Патрик. Мертвый, конечно. Получалось, он заехал по тропке на поляну и внезапно умер. Никаких следов ударов на его теле или на голове не было. Он даже с велосипеда не падал – тот стоял прислоненный к дереву. И отравы никакой в желудке не нашли. Получается, у него внезапно остановилось сердце, вот и все. Бывает, конечно, такое…

Остановилось сердце? – изумленно уставилась на него Алёна. И ей вдруг показалось, что у нее самой что-то неладное сделалось с сердцем – оно так затрепыхалось, что пришлось прижать его ладонью, ибо черно-белая обтягушечка Алёны не была приспособлена к тому, чтобы выдерживать подобные нагрузки.