Марина Серова - Цена случайной ночи Страница 19

— Заявление, бумажки кое-какие со старыми делами, кассетка…

— Какая кассетка? — угрожающе спросил Машнов.

— Там разговоры о взятках, — лениво махнув рукой, ответила я. — А вы-то вообще что этим делом занялись? С какого боку-то?

Машнов с приятелем снова переглянулись.

— Это тебя вообще-то не касается.

— Ну а вас мои дела не касаются, — в ответ отрезала я.

— Короче, ты давай не борзей, потому что мы люди нервные, Борян вон вообще только что из дурки вчера вышел, — пошел в атаку Машнов, кивнув на приятеля. — Давай, короче, документы. А потом — мы тебя, ты нас не знаешь.

— Мы с тобой не первый раз встречаемся, — заметила я, показав глазами на нижнюю часть тела Машнова.

Настроение Машнова стало портиться, причем на глазах. Он явно вспомнил неприятный для него эпизод, закончившийся травмой. Но, надо отдать должное, он не стал срываться, как задетый неосторожным высказыванием одноклассника вспыльчивый подросток. Он просто еще больше ужесточил тон:

— В общем, давай без базара документы, а то Борян на пределе. Неприятностей ты, наверное, не хочешь?

— Вообще-то нет, — уверенно ответила я, почти не слукавив, — да и кто из живущих на земле людей сознательно хочет неприятностей?

— Ну тогда кончай волынку тянуть. Где документы?

Я спокойно сидела, ожидая дальнейших действий со стороны бандитов.

— Так, короче, все! Надоело! — подал голос Борян, вынул из кармана пистолет и направил его в мою сторону. — Хватит дуру лепить!

Наступил момент «Х». В полном соответствии с законами жанра в этот момент должно было случиться явление на сцену нового персонажа. И даже не одного. И это явление случилось.

— Так, добрый вечер, — раздался бодрый голос с порога комнаты.

Там стоял, помахивая ключами от моей квартиры в одной руке и удостоверением МВД в другой, Мельников. А рядом с ним — еще один товарищ в штатском, державший обеими руками пистолет, который был нацелен на моих собеседников. От неожиданности Машнов оторопел, однако немедленно отдернул от меня свою руку.

— Здрасьте, — глупо сказал он.

— Документы, пожалуйста. — Мельников произнес эту будничную милицейскую фразу очень устало. Видимо, она ему самому надоела. Но что поделаешь, приходилось выполнять формальности. Вообще-то, когда я обратилась к нему с просьбой проехать со мной и быть наготове за дверью моей квартиры, Андрей согласился сразу же. Он даже обрадовался, поскольку, как сам выразился, его заела рутина, а здесь намечалось хоть что-то веселенькое. Меня же радовало не само веселье, а возможность услышать что-то от Машнова и его приятеля после задержания. Скорее всего они должны выложить все по поводу своего шефа, чтобы смягчить свою вину.

— Так, оружие, наркотики, — продолжал Мельников, проверив документы визитеров.

— Какие наркотики? — тут же возмутился Машнов. — Сроду ничем таким не занимались.

— Это, конечно, похвально, — все тем же усталым тоном констатировал Мельников, в то время как его напарник обыскивал поднявших руки парней.

Он тут же достал ствол из кармана Машнова.

— А это что? Нашел, что ль? — осведомился Андрей.

— Нашел, — тут же мотнул головой Машнов.

— В милицию нес? — усмехнулся Мельников.

— Угу, — пробурчал тот, наливаясь красным цветом.

— Понятно.

В этот момент был изъят пистолет и у приятеля Машнова.

— И ты нашел? — повернулся к нему Мельников.

Тот молчал, понимая, что подобное объяснение будет звучать совсем уж смешно.

— Везет же людям! — покачал головой Мельников. — Оружие находят, да еще сразу в один день… А я вот за всю жизнь больше пятидесяти копеек ничего не находил.

— Ладно, оформлять нужно, — махнул рукой один из оперативников. — Где у вас можно присесть? — обратился он ко мне.

Я провела его на кухню, и оперативник погрузился в составление протокола. Происходившее дальше было не столь интересным. Естественно, Машнов и его друг — а звали его, как выяснилось, Борис Лопатников — монотонно бубнили о том, что ошиблись адресом и зашли ко мне случайно, а на самом деле им нужна совсем другая девушка и совсем по другому вопросу.

— По какому? — спросил Мельников.

— По личному, — пробурчал Машнов.

Однако ни адреса этой девушки, ни даже ее фамилии и имени они назвать так и не смогли. Да никто и не ждал от них этого, понимая, что это просто первая пришедшая им в голову глупая отмазка.

Мельников задавал свои вопросы, просто коротая время в ожидании приезда других ментов, которые и должны были сопроводить задержанных в кутузку — сами оперативники этим делом заниматься не хотели. Все было ясно — и с тем, кто сюда этих бандитов послал, и зачем они пришли, что хотели. Ясно было и предварительное обвинение — хранение огнестрельного оружия и угроза его применения. Остальная, и главная, часть раскрутки, или «колки», обоих бандитов должна была происходить в милиции — не в моей же квартире, в конце концов, Мельников со своими подручными будут вытрясать из бандитов признание.

В общем, это было уже не мое дело. Коллеги из милиции понимали, что связь с Гаршиным, обстоятельства судебного процесса и все остальное являются очень удобным фоном для того, чтобы пришить дело об убийстве Шуваловой именно этим господам, ворвавшимся в мою квартиру и угрожавшим мне.

Понимая все это и оставаясь спокойной насчет того, что Мельников сделает все, чтобы бандиты признались в убийстве судьи Шуваловой, я после того, как выпроводила и задержанных, и милиционеров, направилась на кухню варить кофе.

Потом я позвонила Никите Владимировичу Костину и сообщила о том, что операция по задержанию Машнова и его приятеля успешно проведена. В ответ я получила поздравления и восторги. После этого, несмотря на то, что кофе был крепкий и, по идее, я должна была взбодриться, мною овладела приятная усталость, и я заснула, едва моя голова коснулась подушки.

Глава 6

Только на следующий день я вспомнила о еще одном гражданине, который как-то оказался на периферии событий, потому как главные партии взялись исполнять Гаршин и его подручные. А этот гражданин существовал. По крайней мере, о нем было известно со слов Гладилиных. И как бы ни закончилось дело с Машновым и компанией — признаются они в убийстве Шуваловой или нет, — а версию зэка Рогожкина отрабатывать все равно следует.

Не успела я об этом подумать, как раздался телефонный звонок. Звонил Мельников. Он был раздраженный и злой.

— Не колются твои гаврики, — мрачно поведал он. — Сволочи! Алиби сейчас проверяем. Но вроде бы оно есть. По крайней мере, у Машнова.

— Не колются в убийстве Шуваловой? — уточнила я.

— Конечно, — ухмыльнулся он. — Насчет оружия и нападения на твою квартиру они сознаются мигом. Совершенно другое дело — убийство. К тому же — судьи.

— Что ж, тогда я продолжаю расследование, — вздохнула я.

— Да, может, еще и расколются, — вздохнул мне в ответ Мельников.

— А если вообще не они?

— Вполне возможно, — почему-то вдруг согласился Мельников. — Тогда кто?

— Вот я и продолжу работать.

— Ну и продолжай, — вяло согласился Мельников. — Хотя мне кажется, что это они, просто устал я их колоть. Коллеге передам, может, он будет более успешен…

Я не стала расспрашивать подробности допросов Машнова и Лопатникова. Но, скорее всего, что-то там не складывается. И чем черт не шутит — а может быть, это действительно не они? Есть, конечно, запись разговора Антипова и Гаршина и вообще совпадение многих обстоятельств. Но…

Это одно «но», из-за которого я не стала особо спорить с Мельниковым и из-за чего решила отработать версию еще и с Рогожкиным, заключалось в комбинации цифр, которые выпали после того, как за десять минут до разговора с Мельниковым я подбросила на своем столе кости.

И комбинация эта выглядела так:

30+8+22 — «Неустойчивое положение дел».

Это могло означать, как мне показалось, только одно: разрешение ситуации с Машновым не позволяло автоматически говорить о разрешении дела Шуваловой в целом. Кости подсказывали мне, что я слишком рано решила, что дело сделано.

И именно поэтому я набрала номер судьи Костина. Рогожкин — вот версия, которая требовала проверки. Если два месяца назад Тамара Аркадьевна делилась со своими друзьями и говорила, что он вот-вот должен освободиться, значит, сейчас уже вполне может гулять на воле. А еще для звонка был повод совсем другой — наступило обеденное время.

Поразмыслив, я пришла к выводу, что деловую встречу с Костиным и такой личный вопрос, как обед, вполне можно совместить, если назначить эту встречу в кафе. В случае, конечно, если Никита Владимирович вообще свободен на данный момент.

— Никита Владимирович? А у меня к вам предложение, — чуть кокетливо начала я. — Как личного, так и делового характера. Я вас приглашаю в кафе!