Лариса Светличная - Деревня мертвецов Страница 19

Ой, мамочки… Вот и все. Он меня идет проверять, а меня в доме-то и нет. Что сейчас будет!

— Не надо тебе никуда. Пошли за остальными!

Да, никому никуда не надо. Только мне надо подальше отсюда. Идите, хорошие мои, не расстраивайте меня. Я сегодня болею.

— Сейчас вернусь…

— Успеешь еще, находишься. Давай-ка проверим, все ли здесь в порядке!

С этими словами гада дверь в наш уютный темный сарай распахнулась настежь и сам он предстал на пороге. То есть я так думаю, что он, мне никого из-за лавки не видно, я там тихо сижу и прячусь. Если кто-то из мальчишек — Петюня или Виктор сейчас хоть шевельнется, нас найдут. Если не скажут, тоже велика вероятность, что найдут. В общем, плохо все.

У Петюни и Виктора все-таки достало сообразительности, стоя за драпировкой из мешковины за дверью, делать вид, что их там нет.

— Что там может случиться? — голос Кирилла.

— Ничего, все в порядке.

В сарай они не вошли, разговаривали за порогом. Дверь снова стукнула, закрываясь, стало темно. Захотелось шумно выдохнуть, запрыгать и захлопать в ладоши. Сдержалась, мальчишки тоже. Голоса гада с Кириллом удалялись, не находя взаимопонимания и не понижая громкости.

— Петр, Виктор, откройте дверь, здесь темно.

— Вы боитесь темноты? — парни не спешили вылезать из-за мешковины.

— Боюсь. Открывайте.

— Серьезно, что ли, боитесь?!

— Дверь открой!

Мальчишки почему-то вдвоем открыли дверь, я только теперь обратила внимание, что она не скрипит.

— Почему Кирилл с ними? — спросил Виктор.

— Не понимаешь? Он им помогает! — просветил Петюня.

— Почему?

— Он думает, что это такая конференция!

— А…

Парни с заумным видом почесали в затылках.

Вообще-то я собираюсь разобраться с этой помощью, но не сейчас.

— Виктор, Петр, — позвала я, разворачивая покрывало. — Берите Злату и очень быстро идите к слону. Я вас скоро догоню.

— Злату?!

Они только теперь увидели, кто лежит под покрывалом, и ошалели от счастья. Я им не сказала, что она может быть здесь, я сама сомневалась. Точнее, почти не сомневалась.

— Что она здесь делает?

— Почему она здесь?

— Я не знаю. Уносите ее отсюда.

Парни с восторгом стали отталкивать друг друга, дерясь за возможность утащить девушку из сарая, оказавшись потом в ее глазах благородным рыцарем. Хлипкие оба, все равно будут тащить по очереди.

— Я ничего не понимаю, она что, тоже наркоманка? — отвоевав право первым взять Злату на руки Петюня.

— Нет, ее, наверно, силой чем-то накормили.

Ага, чужим медом, ну, и укол потом всадили. Никому не обязательно знать, что я видела. Пусть остаются при своих выводах. Неправильных.

— Парни, быстрее! Если вернутся местные, то про братскую могилу вы помните.

— Да, идем…

Они вынесли Злату из сарая и побежали к кустам. Я осталась во дворе. Мальчишки обернулись и еще раз спросили:

— Вы точно хотите остаться? Пойдемте с нами?

— Нет. Я же сказала, что найду Кирилла и его приведу.

— Ладно, мы вас ждем!

Ребята исчезли в кустах. Мне тоже очень хотелось с ними и совсем не хотелось возвращаться в сарай. Надо.

Я вошла, посмотрела на лавку, вспомнила, как там лежала Злата. Потом закрыла дверь, наощупь подошла к лавке, легла, постаравшись замотаться с головой в покрывало так же, как было раньше. Какая им, собственно, разница, кто тут лежит? Теперь я полежу. Тихо, темно, голова болит, мысли разные плохие в голову лезут. Чуть не уснула. Лежать пришлось не очень долго. Дверь опять открылась, шаги прямо ко мне. Потом свечи замерцали, которые наставлены на подсвечники. Мне почти ничего не видно, тени одни мелькают из-за складок покрывала.

— Опасно, — сказал Кирилл.

— Разумеется. Я все проверил, получится. Сегодня получится…

Надеюсь, ничего у тебя, гада, не получится. Уж я постараюсь, даже если это будет последнее, что я успею сделать в своей жизни. Только кошку жалко. Может, мама ее все-таки не выгонит?

— Теперь жертва, — с энтузиазмом произнес гад — Все, как я планировал. Девственница-блондинка.

Ну, насчет девственницы-блондинки — это они погорячились. Я чуть не фыркнула. И вообще пора вылезать отсюда, покрывало пыльное, сейчас начну чихать.

— Давай, приступаем, что стоишь на месте? — спросил Кирилла гад.

— Не нравится мне здесь что-то…

Правильно, что не нравится, умный мальчик, только надо было ему убегать отсюда еще вчера. Сегодня уже поздно.

Я сбросила покрывало и села на лавке, злобно разглядывая сладкую парочку. Гад с большим ножом, а Кирилл с какой-то тарелкой.

— А уж мне-то как не нравится! — сквозь зубы прошипела я. Кажется, еще и лицевой нерв воспалился. Хоть бы осложнений после простуды не было. Хотя, это скоро уже не будет моей самой актуальной проблемой, думала я, глядя на большой и острый нож. — И еще расскажите мне, мальчики, зачем вам блондинка? Шатенка не подойдет?

Даже если не подойдет — увы, других нет. Я здесь одна желающая участвовать в их недорепетированном шоу. У меня экспромт. Все, как заказывали.

Мой экспромт никому не понравился. Гада скособенило, и не скажешь сейчас по нему, что он очень интересный мужчина. Он с нечленораздельным воплем ринулся на меня с ножом, а Кирилл, сразу же отбросив в сторону тарелку, выбил у него нож, поднял гада этого и толкнул на подсвечник. И так легко это у Кирилла получилось, что я сразу поверила, что он был в армии, и до армии, наверное, какой-нибудь борьбой занимался.

Сижу я, ошалевшая совсем и от болезни и от событий, на лавке. Возле лавки дергается в предсмертных конвульсиях гад, насаженный на острый штырь подсвечника. Передо мной стоит Кирилл, не обращая никакого внимания на гада, который уже почти затих. Я моргаю глазами, потому что выпустила ситуацию из-под контроля, и что дальше делать не знаю, а Кирилл говорит:

— Миля Николаевна, я вас люблю, выходите за меня замуж!

— Согласна!

Кирилл открыл рот. Удивлен. Чего он ждал? Что я начну выделываться, томно вздыхать, говорить, что нам надо проверить свои чувства, что сейчас неподходящее время и место для подобных признаний? Все очень удачно сложилось.

Вообще-то, если честно, когда-то давно у нас с мамой был разговор. Серьезный разговор на тему моего замужества. Она мне грустно так сказала:

— Не видать мне внуков от единственной дочери.

— Почему? — мне тогда исполнилось, по-моему, лет девятнадцать, и я считала тему внуков пока не стоящей внимания.

— Ты замуж ни за кого не пойдешь, даже если тебя будут уговаривать.

— Уговаривать? — с интересом представила вымышленного персонажа, который захотел бы меня уговаривать, встав на колени, в одной руке — цветы, в другой — кольцо. Захотелось смеяться.

— Вот и я о том, — поняла мою реакцию мама. — Тебе или смешно, или ты сразу все недостатки в человеке видишь.

— Так ведь нет людей без недостатков.

— Есть.

— Вообще-то, да, есть. Ты. Я тебя люблю. Представь, сколько на планете людей, а ты лучше всех.

Мама чуть не зарыдала. Но не от радости.

— Ты уже не ребенок, чтоб так безоглядно любить маму. И у меня полно недостатков.

— У тебя их нет, — кинулась обниматься я. До сих пор так считаю, потому что выдержать такую загадочную дочь как я — это надо суметь.

— Хорошо, пусть так. Но ты должна подумать о своем будущем.

— Знаю, получить образование, найти работу…

— Замуж выйти!

— За кого?

— Да хоть за первого, кто предложит!

Мама озвучила идею и вдохновилась. Она попросила:

— Доченька, пообещай мне, что согласишься выйти замуж за первого, кто сделает тебе серьезное предложение. Я говорю не о шутке, розыгрыше, споре, а о нормальном предложении руки и сердца.

Предупреждая мои вопросы, сомнения и отговорки, мама добавила:

— Выйдешь замуж, родишь мне внука, а потом можешь развестись.

Я согласилась. Не захотелось огорчать маму, и еще думала, что у меня будет все как у всех нормальных людей: знакомство — ухаживания — свадьба. Но про нормальных людей — это не обо мне, увы.

За прошедшие годы всегда удавалось не доводить ситуацию до предложения руки и сердца, потому что обещанье надо сдержать. Но вот настал момент, который я не смогла предугадать. Что ж, придется согласиться. Вот только о сроках регистрации брака у меня с мамой уговора не было.

Кирилл не отрывал от меня взгляда. Похоже, он действительно рад. Надо же, поверить не могу! Да ведь он влюблен, без шуток! Впервые вижу мужчину, который полюбил женщину за ум, а не за красоту.

Труп гада уже перестал дергаться и совершенно не мешал нашему романтическому объяснению. Я сижу со злой рожей (будешь тут доброй и ласковой, когда вокруг сплошь кошмары), оценивая ситуацию и рассчитывая время. Кирилл присел возле меня на лавку, смотрит, боится и дышать и до меня дотронуться. Вот и хорошо, незачем меня руками трогать. Слишком уж у него вид счастливый, сейчас я ему настроение подгажу. Он заслужил.