Чингиз Абдуллаев - Фестиваль для южного города Страница 19

К отелю подъехала машина. Из нее вылезли Слейтер и еще один сотрудник посольства Великобритании. Очевидно, они уже знали о случившемся. Оба поспешили к кабинам лифта.

«Вот и тяжелая кавалерия прибыла», – подумал Дронго.

В холл стремительно вбежал худощавый мужчина невысокого роста. Глубоко посаженные глаза, худое, почти изможденное лицо. Такими рисовали фанатиков в средние века. Это был журналист Мир-Шаин. За ним несли аппаратуру и осветительные приборы. Он работал не просто обычным тележурналистом, а был главным редактором одного из самых популярных каналов в стране.

– Снимайте работу следственной группы, – приказал он своим подчиненным, – снимайте всех, кто здесь стоит. Начинайте прямо отсюда.

Сотрудники прокуратуры и МНБ знали популярного журналиста в лицо, и они бросились к выходу, стараясь не попадать в объективы камер телеканала. Но операторы уже работали сразу двумя камерами. Мир-Шаин удовлетворенно кивнул, теперь он знает, с чего начинать этот репортаж. А наверху его уже ждет очередная жертва. Голова Мовсани станет его очередной добычей. Поторапливая своих подчиненных, он первый прошел к кабине лифта.

«Бедняга Мовсани, – с удовольствием подумал Дронго, – это будет хуже, чем недавнее покушение. Просто Мовсани об этом даже не подозревает».

Глава 10

Дронго уже собирался пройти в бар, чтобы выпить чашечку чая, когда увидел входящего в отель продюсера Нахимсона. Он был удивительно похож на Эйзенштейна, словно был его родным сыном. Только волосы у него были рыжеватого цвета. И очень светлые глаза. В остальном он был похож на знаменитого режиссера. Несколько вытянутое лицо, большой нос, выразительные крупные глаза, тонкие губы. Один из лучших продюсеров российского кино, он был частым гостем в столице Азербайджана. Работая в картинах Юлия Гусмана, он подружился со многими местными знаменитостями, как провинциальными, так и вполне состоявшимися в рамках бывшей страны.

– Добрый день, господин Дронго, – немного торжественно сказал Нахимсон, протягивая руку. – Как я рад вас видеть.

– А я вас, уважаемый Александр Эммануилович. Давно приехали в Баку?

– Только вчера. Думал отдохнуть на вашем кинофестивале, но у вас уже такие страсти кипят. Прямо как в детективном сериале. Помните, мы снимали один похожий сериал у вас в городе вместе с Ройзманом?

– Конечно, помню. Юлик Гусман еще тогда шутил, что собрались все евреи. Директор Нахимсон, режиссер Ройзман, звукооператоры Зильберштейн и Шустер. Он уверял, что все критики одной национальности будут безумно хвалить сериал, но обязательно найдут какого-нибудь Иванова, на которого свалят все огрехи сериала.

Оба улыбнулись.

– Наши критики бывают безжалостными, – согласился Нахимсон. – А вы знаете, что здесь произошло сегодня утром? Хотя подозреваю, что знаете. Сегодня стреляли в Мовсани. Говорят, что тяжело ранили его телохранителя, которого Мовсани попытался закрыть своим телом. Вы, наверно, тоже приехали сюда по этому делу?

– Говорят неправду, – устало произнес Дронго. – Его телохранитель – профессиональный контрразведчик из Великобритании. Увидев нападающего, он толкнул Мовсани и сам упал на него, чтобы защитить своего подопечного. При желании он мог пристрелить нападавшего, но не стал этого делать, видя большое количество вооруженных людей вокруг. А легко ранили молодого переводчика, который случайно попал под пулю. Она задела ему руку, поцарапав кожу. Ранение не очень серьезное. Вот вам и вся правда.

– Верь после этого людям, – развел руками Нахимсон. – Мне рассказывали люди, которые уверяли меня, что были очевидцами происходящих событий.

– Не верьте им, – посоветовал Дронго. – Люди вообще часто ошибаются, принимая желаемое за действительное. А вы приехали по делу?

– Новый проект, – улыбнулся Нахимсон, – несмотря на экономический кризис и все беды нашего мира. Хотя кризис Азербайджан совсем не затронул. Это удивительно, но в вашей стране доллар даже дешевеет по отношению к национальной валюте. Как вы считаете, это долго продлится?

– Я дам вам телефон руководителя национального банка, и вы можете спросить у него, – предложил Дронго, – а я ничего не могу сказать.

– Все равно здорово. И вы продолжаете снимать фильмы, – восторженно произнес Нахимсон.

– Поэтому вы приехали?

– В европейской части бывшего Союза только ваша страна продолжает такую бурную кинематографическую деятельность. В остальных республиках уже не застой, там просто крах. Особенно в Латвии и на Украине. Черт побери, опять сказал неправильно. Нужно в Украине. Никак не могу привыкнуть к этим новым словам. Башкортостан трудно выговаривать, а нужно еще Таллин с двумя «н». По-моему, это неразумно, и русский язык не должен приспосабливаться к национальным выкрутасам. Может, нам нужно тогда Китай называть «Чайна», а Венгрию «Мадаристан»?

– В азербайджанском языке они так и звучат, – заметил Дронго. – Китай называют «Чин», а Венгрию «Маджаристан». И ничего плохого в этом нет.

– В таком случае придется переучиваться, – согласился Нахимсон.

– А зачем вам нужен был Мовсани? Неужели для того, чтобы научить вас фарси? Или вы решили выучить азербайджанский? – уточнил Дронго.

– Обожаю вашу страну, – восхитился Нахимсон. – Достаточно где-то или кому-то сказать одно слово, и об этом будут знать все знакомые в этом городе. Распространение информации поставлено на высшем уровне.

– Она не всегда точная и корректная, – заметил Дронго, – как в случае с ранением телохранителя Мовсани. А вы дважды спрашивали про нашего гостя. Я могу узнать, для чего он вам нужен?

– Так я и думал. Вы явно занимаетесь его безопасностью. Мне нужно было сразу догадаться. Я собирался обсудить с ним возможный проект совместного фильма. Некоторые из наших друзей обосновались в Великобритании, как вам известно. И они собираются финансировать фильм, который будет снимать Мовсани.

– Зачем им это нужно?

– А зачем они покупают футбольные клубы или дворцы бывших королей? Думаете, для забавы? Они ведь бизнесмены и не любят выбрасывать деньги куда попало. Это очень хорошие инвестиции. Если вы владелец популярного английского футбольного клуба, то перед вами открыты практически все двери. Если вы приобрели дом бывшего принца или герцога, который давно пора снести, но который вы бережно отреставрировали и привели в порядок, значит, вы настоящий джентльмен и с вами можно иметь дело. И наконец, если вы финансируете фильм мусульманина, приговоренного к смерти в своей стране, значит, вы человек демократических убеждений, поднявшийся выше национальных и религиозных предрассудков.

– По-моему, довольно цинично.

– Цинично, – согласился Нахимсон, – но таковы правила игры. На Западе все известные нувориши финансируют благотворительные проекты по спасению больных раком, СПИДом, полиомиелитом, даже болезнью Дауна. Да чем угодно. Не думаю, что они все такие благородные и мягкосердечные люди. В большом бизнесе мягкосердечные просто не выживают, а благородные сразу прогорают. Возможно, некоторым из них и нравится подобная деятельность, но для большинства людей это тоже вполне реальные инвестиции. В благотворительность.

– В этом я как раз не сомневаюсь. Когда Вексельберг покупал яйца Фаберже, я думаю, что он руководствовался практической выгодой, а не любовью к наследию петербургского ювелира. Когда Алишер Усманов выкупал советские мультфильмы, проданные в Голливуд, он тоже делал это не из-за того, что он такой мультоман. Но поступки благородные, и их траты вполне оправданны.

– Теперь поняли, почему мне нужен Мовсани? Он должен встречать меня стоя, ведь я могу предложить ему деньги на новый фильм. А достать сейчас деньги очень непросто. Даже великий Вуди Аллен не сумел достать деньги в Америке и был вынужден снимать свой новый фильм в Барселоне, на деньги испанских олигархов.

– Вы меня убедили, – кивнул Дронго, – только сегодня у вас ничего не получится. У него сразу два интервью, а потом он поедет на открытие фестиваля. Лучше поговорите с ним на банкете. Я вас познакомлю.

– Очень любезно с вашей стороны, – обрадовался Нахимсон. – Я буду на сегодняшнем банкете. Кажется, он будет в ресторане развлекательного центра?

– Да, там и увидимся. – Дронго повернулся, чтобы уйти, и едва не столкнулся с Садой Анвар. Она была в темном брючном костюме, под цвет ему обуви и с черной сумочкой. Увидев Дронго, она улыбнулась.

– Вы уже спасли нашего друга, – насмешливо сказала она, показывая свои ровные зубы. Дронго подумал, что это результат работы хорошего стоматолога. Странно, что в ее возрасте она уже обращалась к врачам. Это свидетельство не очень благополучного детства, когда за развитием ее зубов не особенно следили.

– Я никого не спасал, – возразил Дронго, – его спас мистер Хитченс. Можете сегодня вечером спросить Мовсани об этом. Надеюсь, что он расскажет вам правду.