Дарья Калинина - Теща-привидение Страница 19

Тамара Никитична глубоко вдохнула побольше воздуха и сказала:

– Понимаете, вся эта история очень мне неприятна. Начать с того момента, что моя мама была брошена моим отцом и довольно долгое время мы с ней жили очень трудно – бедно и тяжело. А вся папина родня также отвернулась от нас. Та же бабушка могла бы продать одно свое колечко и помочь нам с мамой элементарно перебраться из коммуналки в отдельную квартиру!

– Вы с вашей матерью жили в коммуналке?

– Что, не похоже? – неожиданно улыбнулась Тамара Никитична. – Да, я не всегда была такой ухоженной и респектабельной. Были у меня деньки и похуже.

Неожиданно она поднялась со своего места и подошла к вделанному в стену бару. Его закрывало панно с растительным орнаментом. Оно отъехало в сторону, явив взору самый широкий выбор элитных спиртных напитков. Прикинув оценивающим взглядом содержимое бара, Мариша поняла, что тут нету ни одной бутылки дешевле тысячи рублей за пол-литровую емкость. Даже вино стояло не абы какое, а исключительно французское.

Но Тамара Никитична потянулась не к вину. Она цепко ухватила граненую бутыль с виски. Щедро плеснула себе на два пальца жидкости в такой же граненый низкий бокал и выпила спиртное одним духом. После чего, не закусывая и не предложив Марише присоединиться к ней, она снова вернулась на диван и приняла прежнюю позу.

Марише снова подумалось, что ей мерещится. Не было ничего. И мать Галочки не хлестала чистое виски, не закусывая его даже долькой лимона. Один момент – и снова невозможно подумать, что она это только что делала. Теперь только блеск в глазах выдавал секрет Тамары Никитичны.

Хоть бы спиртное помогло ей разговориться!

– Итак, вы хотели узнать про мою бабушку и всю ее семью, правильно?

Мариша молча кивнула.

– Тогда я начну издалека, но это поможет вам составить верное мнение о всей этой истории. Итак, все мои предки по отцовской линии были князьями Горышкиными. Возможно, это была и не такая знатная фамилия, как в свое время Нарышкины и другие дворянские фамилии, но Горышкины вели свой род с еще допетровских времен. Они всегда славились своей честностью, храбростью на поле битвы, но одновременно и оборотистостью в мирное время. В любое время и при любой власти Горышкины умели быть полезными. Большой любовью они не пользовались, но их это не печалило. Горышкины были вполне самодостаточны, они даже браки предпочитали заключать почти исключительно между своими.

По этой ли причине или по какой-то другой, но к концу девятнадцатого века в живых Горышкиных осталось всего пять человек. Через тернии революции и Гражданской войны сумели прорваться двое. Отец и дочь – Николай и Евдокия Горышкины. Дочь осталась жить в Советском Союзе. И что уж вовсе странно, ее большевистская власть, которая безжалостно истребляла всех дворян, не тронула.

Все прочие Горышкины погибли, в том числе и отец Евдокии – Николай Горышкин, эмигрировавший во Францию, где у него была прикуплена небольшая квартирка в Париже. Там он стал учителем. И до самой смерти, которая последовала очень скоро, проклинал большевиков, отнявших у него достаток и самоуважение.

А вот его дочь предпочла остаться в России. У нее намечался роман, который ее отец никогда в жизни бы не одобрил. Дело в том, что хотя свой княжеский титул Горышкины и потеряли где-то веке в шестнадцатом, но все равно продолжали оставаться очень уважаемой дворянской фамилией. А вот молодая Горышкина полюбила человека совсем не своего сословия. Мало того, что он не был дворянином, он еще и был беден как церковная крыса.

Он работал простым мастером на заводе, хотя и имел образование, которое могло бы позволить ему занять более высокую должность. Но не было никакой надежды, что этот романтический мечтатель сумеет сделать хорошую карьеру и стать хотя бы помощником инженера.

На работе он по большей части мечтательно чиркал рашпилем, вызывая зубовный скрежет старшего мастера и постоянные угрозы выгнать, как тот считал, лентяя к чертям собачьим.

Держали парня только из жалости к его старушке-матери. Она была вдовой. И мастеру, который жил по соседству с ней, было просто ее жаль. Но лишних денег он парню не платил.

– Даже то, что ты получаешь, ты крадешь из моего кармана! – бывало кричал он на недотепу.

Одним словом, несчастную Горышкину ждала незавидная участь. Отец никогда не дал бы ей добро на эту свадьбу. Но тут грянула революция, и все встало с ног на голову. Теперь оба влюбленных словно поменялись местами. Горышкиной следовало прятаться и скрываться, а ее возлюбленный, напротив, глотнув свободы, вступил в комсомол, занялся политикой. И вскоре успешно зашагал к самым вершинам партийной власти.

Впрочем, до самого верха ему добраться не удалось. Помешали репрессии тридцать девятого года. Молодой человек, ставший к тому времени мужем Горышкиной, уехал на лесоповал, с которого ему было уже не суждено вернуться. А Евдокия Горышкина продолжала тихо жить под фамилией мужа, искренне уповая на то, что никто не прознает о ее дворянском происхождении и о родном папаше, тихо доживающем свои дни в Париже.

От всего ее дворянского наследия сохранилась лишь шкатулка с драгоценностями. Евдокия Горышкина прятала ее от всего мира, никому не показывала, исключение сделав лишь для своей единственной и любимой дочери – бабушки Тамары Никитичны.

– Смотри, доченька, – говорила ей Евдокия Горышкина. – Смотри и запоминай. Все можешь продать, если понадобится. А вот этот медальон и вот эту печатку с нашим родовым гербом береги пуще глаз своих. Времена когда-нибудь изменятся. Власть этих ужасных смердов уйдет в прошлое. И приличным людям вернут и земли, и дома. А доказательством твоего происхождения и послужат эти две вещи.

– Но как же, маменька? – удивлялась девочка. – На них же ничего не написано.

– Дурочка ты еще маленькая! Слушай мать и ничего не спрашивай! Все, что тебе нужно, на них написано!

Так шло время. Но оказалось, что худшее еще впереди. Началась Великая Отечественная война, уравнявшая одним махом все сословия. Фашистские войска надвинулись на СССР. И Горышкины оказались в самом ее сердце – в осажденном вражескими солдатами городе на Неве. Блокада вычистила из шкатулки мамы почти все ценные вещи. Но зато и мать, и дочь благополучно пережили голодную зиму. И похоронив многих своих соседей, умерших от голода и болезней, сами все же остались живы.

Еды у них было мало, но она имелась постоянно. И когда дочь заболела и ей понадобились антибиотики, мать, не раздумывая, отдала за них брильянтовое колье, которое в другое бы время одно стоило целой яхты или загородного дома.

– Темные дела нынче творятся, доченька, – вздыхала Евдокия Горышкина. – Война из людей и самое лучшее, и самое худшее одновременно вытащила. Кто-то из последних сил у станка стоит или раненых лечит, а другие медикаментами и хлебом из-под полы спекулируют. На горе человеческом наживаются. Ох, не видать таким людям счастья. Накажет их Господь за жадность и подлость, обязательно накажет.

Сама Евдокия Горышкина пошла работать в госпиталь. В свое время, еще в царской России, она закончила курсы медсестер. Во время войны никто не спросил у нее диплома, и женщина получила возможность приносить пользу людям.

Пережив блокаду, мать и дочь надеялись, что мирное время принесет им счастье. Но этого не случилось. Работая в госпитале, Евдокия Горышкина заразилась туберкулезом. И все последние свои годы она провела, мотаясь по больницам и санаториям. Ей становилось то лучше, то хуже. Но в конце концов болезнь взяла верх над несчастной женщиной.

Умирая, мать наказала дочери:

– Смотри, похорони меня скромно. В шкатулке всего пара колечек и несколько сережек и остались. Прибереги их на самый черный день. И помни, что я тебе сказала про медальон и печатку. За них все равно много не дадут. Медальон – простое золото без камней. А перстень – резной агат. Камень стоит копейки, но для нашего рода он святыня!

Дочка Евдокии осталась одна. В ее жизни тоже было немало черных дней. И к тому моменту, когда пришло время умирать и ей, в шкатулке не было ничего, кроме печатки и золотого медальона.

– Вот их мне моя бабушка и передала. Она мне объяснила, что кольцо и медальон послужат мне, когда я захочу вернуть былую славу нашему роду. И я взяла эти вещицы, потому что старушка жила совсем одна. И очень беспокоилась, как бы после ее смерти вещи не попали в чужие руки.

Дослушав до этого места, Мариша воскликнула:

– Постойте, но как же так? Ваша бабушка передала вам только перстень с резным агатом и медальон?

– Да. Две вещи. И еще саму шкатулку.

– Подождите! А брильянты? Кольца, серьги, подвески? То, что было украдено у вас!

Тамара Никитична глубоко вздохнула и сказала:

– Нет, больше ничего не было.

– Но…

– Это тайна, но вам я ее открою. Все украденные у меня брильянты я купила сама.