Ирина Дягилева - Змея на груди Страница 19

– Я не презрительно, а любовно, – пробормотал вконец обалдевший Стасик. – Я вас всех люблю и уважаю.

– Вы гомосексуалист? – серьезно взглянул на него Василий Карлович.

Пульхерия с Мариной захихикали, но Ретивый бросил в их сторону недовольный взгляд, и улыбки на их лицах погасли.

– Нет, нет, я самый обычный сексуалист, – тут же стал оправдываться Стасик, – я очень люблю детей и женщин.

Пульхерия с Мариной не смогли сдержаться и громко расхохотались. Но лицо следователя оставалось непроницаемым.

– Я смотрю, девушки, вам очень весело, – заметил он с укором, – а в соседней комнате все еще лежит труп молодой женщины, а вы, как я понимаю, имеете к нему непосредственное отношение.

– Когда мы вошли в квартиру, девушка была уже мертва, – сообщила Пульхерия, – вскрытие покажет, что она погибла задолго до нашего появления.

– Преступника обычно тянет на место преступления, – туманно намекнул следователь Ретивый.

– Ваша основная задача – найти убийцу, а обвинения – это прерогатива суда, – парировала Пульхерия.

– Не волнуйтесь, я его найду, – пообещал Ретивый.

– А я и не волнуюсь. Мы с подругой не убивали эту женщину.

– Может быть, еще скажете, что оказались в этой квартире случайно? – быстро спросил Василий Карлович.

– Нет, не скажу, но все остальное я скажу только в присутствии моего адвоката. И не говорите мне, что я насмотрелась американских фильмов.

– Вы недалеки от истины, – недобро усмехнулся следователь и крикнул: – Корнеев!

Из спальни, снимая на ходу резиновые перчатки, появился молодой высокий блондин с небесно-голубыми глазами и миловидным лицом.

– Оформите этих двух гражданок и отправьте их в следственный изолятор. Мне сейчас некогда ими заниматься, у меня еще два убийства, – сказал Василий Карлович и протянул ему паспорт консьержа Стасика, – а этого используйте в качестве понятого.

– Может быть, все-таки вы позволите нам сходить за паспортами? – спросила Пульхерия.

Но следователь проигнорировал ее слова, махнул рукой и быстро выкатился из комнаты.

Корнеев увел с собой Марину и Стасика, и Пульхерия осталась на диване одна. Несмотря на то что в комнате были люди, она почувствовала себя совершенно одинокой. Все занимались обыденным для них делом и не обращали на нее никакого внимания, точно она была пустым местом. Криминалисты искали отпечатки пальцев, подбирали с пола соринки и ниточки, фотограф время от времени щелкал фотоаппаратом. Труп Оксаны Шпак упаковали в черный пластиковый мешок и на носилках вынесли из комнаты.

Вскоре вернулась Марина. Пульхерия заметила, что подруга очень бледна и вся дрожит. У нее тоскливо сжалось сердце, она обняла ее и тихо сказала:

– Мариша, успокойся, все будет хорошо. Вот увидишь.

Но особой уверенности в ее в голосе не было, и Марина это почувствовала. Из ее глаз полились слезы. Пуля подумала, что за свое легкомыслие им, может быть, придется слишком дорого заплатить.

Появился Корнеев и пригласил ее пройти с ним на кухню. Расположился он за тем же самым столом, где они час назад ели севрюгу. Ее слабый запах все еще витал в помещении.

– У вас с собой имеются какие-либо документы? – спросил он.

– К чему этот идиотский вопрос? Вы же знаете, что нет, – разозлилась Пульхерия. – Давайте, я дам вам ключи от моей квартиры? Вы пошлете кого-нибудь за нашими паспортами.

– Здесь вопросы задаю я, а вы на них просто отвечайте, если не хотите иметь неприятности.

– Будете угрожать, я вообще с вами разговаривать не буду, даже под пытками от меня ни одного слова не дождетесь.

– Пока еще вам никто не угрожает, а уж тем более, никто вас пытать не собирается. Просто отвечайте на мои вопросы, – терпеливо потребовал Корнеев, и легкая улыбка появилась в уголках его губ. – Существует порядок, который я вам не советую нарушать.

– Только что вы сказали, что нам никто не угрожает, а через секунду сами себе противоречите. Вы уж определитесь со своими угрозами: либо вы угрожаете, либо нет.

– Пульхерия Афанасьевна, не мешайте мне вести следствие… – начал закипать Корнеев.

– Откуда вы знаете мое имя? Я же вам его не называла? Следовательно, вы уже установили мою личность?

– Ваша подруга нам его сказала. Но пока для меня это пустой звук, непроверенный факт. Для соблюдения формальностей я должен хоть что-то записать в протокол. Можете назвать себя Калерией Леокадьевной или матерью Терезой.

– Мне больше нравится Мария Магдалина… – буркнула Пульхерия, – но родители назвали меня Пульхерией.

– Вот и славно. А теперь скажите, кто были ваши родители и в каком году они вас так назвали? – обрадованно спросил Корнеев и быстро застрочил ручкой по бумаге.

Смирившись, Пульхерия вяло отвечала на вопросы следователя, только на вопрос, откуда она знает Оксану Николаевну Шпак, она отвечать без адвоката отказалась. Корнеев опять загадочно улыбнулся.

В машине, куда посадили Пульхерию и Марину, омерзительно воняло. Марина закатила глаза и плечом привалилась к подруге:

– Меня сейчас вырвет.

– Тогда здесь будет вонять еще сильнее. Крепись. Дышать глубже я тебе не советую, от этих миазмов даже мне как-то не по себе. Давай лучше подумаем о чем-нибудь хорошем.

– О Суздале?

– Ой, нет, только не об этом, – криво улыбнулась Пульхерия. – С него весь этот цирк и начался.

– Тебе смешно? – изумилась Марина.

– А что остается делать? Ну попали в переплет. Ну и что? Ведь мы с тобой действительно никого не убивали, и Олег тоже ни при чем. В прокуратуре дураков не держат. Они обязательно во всем разберутся и отпустят нас. Правда, пока будут разбираться, мы с тобой испытаем несколько неприятных минут. Считай, что это такой аттракцион-страшилка «Найти настоящего убийцу».

В следственном изоляторе их завели в полупустую комнату, в которой из мебели были стол, стул и медицинская кушетка. Сопровождающий их милиционер вышел, и они остались одни. Марина села на кушетку, а Пульхерия – на стул, который поставила рядом. В комнате было душно, сильно пахло хлоркой и масляной краской. Пуля расстегнула плащ и сунула руки в карманы. Вдруг в одном из них она нащупала телефон. Это был мобильник Оксаны.

– Господи, вот уж повезло, так повезло! – радостно прошептала она.

– Ты о чем? – не поняла Марина.

– Телефон! Мы можем позвонить Кузьмину! Только бы связь работала.

Трубку долго не снимали. Наконец она услышала голос майора:

– Алло.

– Алексей Александрович, это Пульхерия Афанасьевна.

– Ну, наконец-то, я вам звоню, звоню, а вы то вне зоны досягаемости, то телефон у вас отключен.

– У меня его отобрали, я вам с чужого звоню, времени мало, в комнату в любой момент могут войти, слушайте и не перебивайте. Мы с Мариной задержаны по подозрению в убийстве Оксаны Шпак. Мы пришли к ней, а она там в своей спальне лежит. Ее задушили, – скороговоркой выпалила Пульхерия.

Кузьмин молчал и никак не реагировал на заявление Пульхерии.

– Алло, алло, Алексей Александрович, вы меня слышите? Ну чего вы молчите?

– Я не молчу, я пытаюсь осмыслить услышанное, – отозвался Кузьмин и с досадой добавил, – даже и не знаю, что вам сказать.

– Вытащите нас с Мариной отсюда. Я-то ничего, держусь, а моей подруге совсем плохо.

– А может, хорошо, что все так получилось? Проведете ночку в изоляторе, будет время подумать, поразмышлять о смысле жизни и ценностях бытия.

– Вы шутите? – ужаснулась Пульхерия.

– Нет, я совершенно серьезно. Я же предупреждал вас. Советовал вам сидеть дома перед телевизором. Штыкин тоже велел вам оставаться под домашним арестом.

– А вы откуда знаете? – с подозрением спросила она.

– Не важно. Неужели вы так до конца и не поняли, что влипли в очень, я подчеркиваю, очень скверную историю?

Неожиданно дверь распахнулась и на пороге возникла женщина в милицейской форме. Она была гренадерского роста, с узкими бедрами и широкими плечами. Огромные, словно футбольные мячи, груди распирали милицейский китель; казалось, металлические форменные пуговицы вот-вот отлетят в стороны, и они вырвутся наружу. Все остальные женские половые признаки у нее были не столь роскошными и очень походили на мужские: грубый голос, огромные ступни и руки, широкое некрасивое лицо с тяжелым каменным подбородком, крючковатым носом и тонкими губами.

– Телефон отключить! – сердито рявкнула она.

Пульхерия вздрогнула, мобильный выпал у нее из рук и исчез под кушеткой.

– Достать и положить мне на стол! – скомандовала женщина.

Марина вскочила, полезла под кушетку и исчезла там же, где и телефон. Она долго не появлялась. Было слышно, что она что-то там бормочет и чертыхается. Наконец вылезла вся в пыли и паутине. Телефон был тоже пыльным и грязным. Марина с почтительной вежливостью положила его на стол и вернулась на кушетку.

– Это что такое? – завопила женщина.

– Что же вы так кричите? Говорите потише, – поморщившись, попросила Пульхерия, – у меня от вашего командного голоса голова начала болеть. Нам здесь всю ночь кантоваться, все-таки у вас здесь не пансионат. Отправьте нас в камеру побыстрее, и дело с концом.