Анатолий Ромов - Условия договора Страница 19

- Я не против. Только с какой целью?

- Покажем ей черный футляр. Она женщина мудрая, все поймет без объяснений. Когда-то она знала много скрытых любителей среди ювелиров.

- Договорились. Я сейчас в пароходство, а как только освобожусь - звоню вам. Единственное: кто купит цветы?

- Цветами займусь я. У Марии Несторовны особый вкус, она обожает махровые гладиолусы. Вот я их и подберу.

Футляр

Изучив в пароходстве списки участников прошлогодних круизов на "Дарьяле", я довольно скоро установил: Джон Пэлтон был на его борту весной прошлого года. Занимал ту же самую каюту - люкс-А по правому борту. Единственное отличие: в тот раз Пэлтон был без секретарши. Удостоверив на всякий случай этот факт заверенной выпиской, я позвонил Телецкому:

- Эдуард Алексеевич, я свободен. Как насчет цветов?

- Купил. К тому же вернулся Парулава. Как и ожидалось, поиски оказались безрезультатными. Никто из указанных в списке о таком заказе не слышал.

- Значит, едем к Замтарадзе?

- Сейчас я ей позвоню, вы выезжайте. Встретимся около ее дома.

Как и ожидалось, махровые гладиолусы подкупили и размягчили Замтарадзе. Мария Несторовна с видимым удовольствием ставила их в вазу, долго поправляла букет. Бросив еще раз ласковый взгляд на цветы, выслушала нас, взяла в руки черный футляр. Раскрыла, потрогала обтяжку из серой замши, грустно усмехнулась:

- Крутая вещь - время... Очень крутая.

- Этот футляр вам о чем-то говорит? - спросил Телецкий.

- Увы, Эдуард Алексеевич, о моей юности. Что только я не делала... Элеутерококк, женьшень, дыхание по всем системам, питание по всем системам, личный суперэкстрасенс. Все тщетно. Время уходит, а с ним - и юность. Так вот, дорогие друзья, копию эту сделал не ювелир. Ее сделал великий мастер. Фамилия его Лолуашвили. Зовут Элиа Соломонович.

- Как? - не выдержал я. - Но ведь Лолуашвили - учитель!

- Верно. Он преподавал физику, химию. А в свободное от работы время...

- Выходит, он меня обманул? - Я коротко рассказал Замтарадзе о встрече с Лолуашвили.

- Боюсь, вы недалеки от истины.

Срыв

Услышав условный звонок в дверь, Джомардидзе осторожно подошел к окну. Стал сбоку, проверил - улица пуста. Подошел к двери. Условный звонок раздался снова. Джомардидзе заглянул в глазок. Увидев знакомый силуэт, облегченно вздохнул - Главный. Открыл дверь.

Главный кивнул, прошел в комнату, сел, поставил на пол дипломат. Некоторое время изучал его, Бугра. В голове крутнулось: а что если сейчас завалить Главного, выбрать момент и завалить? Он, Бугор, в квартиру все равно больше не вернется. Пояс же с валютой и перстень останутся при нем. Нет, ни к чему, пустое. Да и Главный может еще пригодиться.

Будто угадав его мысли, Главный спросил глухо:

- Что долго не открывал? Мандражил?

- Что мандражить, товар при мне. Я ведь, Сергей Петрович, и слинять с ним мог, да не стал, видите?

- Куда б ты слинял? - Главный даже не смотрел на него. - Кто б у тебя взял этот товар? - Рука его потянулась к карману пиджака, вползла в него, застыла. Ясно, он с оружием.

Главный прав. Он, Бугор, товар этот не сдал бы никому.

- Сергей Петрович, я ведь так. - Косясь, Бугор отошел к стоящей в углу раскладушке. Не упуская из виду руку Главного в кармане пиджака, в которой, наверняка, был пистолет, присел, достал из-под матраса плоский нейлоновый пояс, набитый пачками долларов. Лихо снимала его с себя в пустом гараже девица, которая была с фирмачом! Лихо... Поискал в наволочке - вот он, байковый сверток. Легко сжал - перстень здесь, ощущается под тканью. Вернулся к столу, положил перед напарником сверток, рядом - пояс.

Главный взял нейлоновую кишку, помял, достал пачку с зелеными бумажками. Спросил:

- Здесь все?

- Обижаете, Сергей Петрович! У нас же с вами были... условия договора. Да и потом...

- Что?

- Да и потом, зачем мне грюны*? От них одна морока.

______________

* Грюны (жарг.) - доллары.

- Верно. Грюны тебе ни к чему.

Бугор проследил, как Главный перекладывает валюту в кожаную сумку. Вот напарник развернул байку, положил на нее перстень. Стал разглядывать. Сказал наконец:

- Хорошо сработали.

- Да, - согласился Бугор.

- В этом хорошо. - Главный помрачнел. - А вот джвари из-за тебя упустили.

- Сергей Петрович, откуда ж я знал, что джвари у Вити?

- Сказано было: не трогай его.

- Ну, а сдал бы он нас ментам?

- Никому бы он нас не сдал. Только поздно об этом говорить.

Главный помолчал и подвинул к Бугру новой дипломат:

- Твое.

Бугор взял дипломат, положил на стол, открыл:

- Сколько?

- Пятьдесят, как договорились.

Пачки в банковской оклейке уложены плотно, по виду так и есть пятьдесят тысяч. Разорвал одну, вторую. Кажется, обмана нет. Теперь он при фанере. Вдруг почувствовал: сейчас не выдержит, завоет по-собачьи - так хочется марафету.

- Сергей Петрович, а порошок? Не забыли?

Главный порылся в сумке, достал пакет, протянул:

- Гуляй.

Такой большой упаковки Бугор в жизни не видел. Взял пачку, надорвал марафет.

- Все мне?

- Тебе. - Главный встал. - Давай ключи, и разбежимся.

- Понятно.

- Сюда больше не приходи, засветимся оба.

Улыбаясь и чувствуя увесистость пачки, Бугор следил, как Главный отступает к двери. Вот он нащупал замок, сказал:

- Давай ключ. Уйдешь - захлопнешь.

Бугор достал ключи, бросил. Главный поймал связку на лету. Спросил:

- Что дальше будешь делать?

Они стояли и смотрели друг на друга, будто караулили.

- Прыгну в Кутаиси, у меня там человек и избенка с громоотводом. Буду жить тихо. - Кутаиси он назвал для понта, на самом деле человек и избенка с громоотводом ждали его в Зугдиди.

Некоторое время Главный изучал его. Снова взялся за замок:

- Понятно. Смотри, отваливай без шума. В воздушный и наземный транспорт не лезь, раздобудь частника, хотя бы до Самтредиа. Там возьми другого. И фанеры не жалей - погубит тебя когда-нибудь жадность. - Поймал движение Бугра вперед, оттопырил карман: - Ну, ну, ни с места! Тормози!

- Не верите, Сергей Петрович?

Главный прищурился, и Бугор выдавил:

- И не надо, я ведь вас понимаю. - Он в самом деле не знал, что сделает в следующий момент.

Главный открыл дверь, вышел, замок захлопнулся. Бугор облизал губы хотелось марафета, но нет, потерпит. Надо уходить, а то, кто его знает, может, Главный сам на него наведет.

Выйдя из дома, Бугор постарался сразу же смешаться с прохожими и сесть в первый подошедший автобус. Это удалось легко, дверь захлопнулась, автобус тронулся. Шел он до Зеленого Мыса. Бугор зажал дипломат ногами, поправил висящую на плече сумку, где лежали бесценная упаковка и наспех засунутые вещи. Нащупал в кармане смятый талончик, пробил компостером. Огляделся ничего подозрительного, публика обычная. Поразмыслив, решил все же последовать совету Главного и взять частника. Вот только ехать до Самтредиа вряд ли кто согласится - далеко. Добраться хотя бы до Ланчхути. У Ланчхути он знает трейлерную стоянку, с шоферами как-нибудь договорится. Если повезет, на трейлере можно добраться прямо до Зугдиди.

На второй остановке Бугор сошел. Пройдя немного вперед, поднял руку. Завизжало тормозами такси, но он жестом показал: проезжай, не нужен. Минут через пять остановился "Москвич". Бугор приоткрыл дверцу:

- До Ланчхути. Не обижу.

- До Ланчхути далеко, извини. Не могу.

- Сказал же, не обижу. Сколько просишь?

- Чудак. Меня дома ждут.

Бугор продолжал держать ручку, толстяк газанул. Пришлось отстраниться, хлопнуть дверцей. Снова подняв руку, подумал: нужно сразу сказать, что дает сто, - любой поедет, куда угодно. Стоял минут десять, пока не увидел: выйдя из потока, метрах в двадцати впереди тормознули желтые "Жигули". Правда, кажется, кто-то проголосовал раньше. Да. Вон бегут по кромке тротуара два юнца.

Бугор подошел к "Жигулям" первым:

- Шеф, в Ланчхути, хорошо заплачу.

Парень в бейсбольной шапочке, с накачанной шеей прищурился:

- Что значит "хорошо"?

Бугор сам не понял, как губы сказали:

- Три чирика. - Выругал себя: почему три чирика, он же хотел сказать "сто". Но даже подумав это, не поправился, стал ждать.

Подбежали юнцы.

- Эй, дядя... Мы первые голосовали, отойди...

Юнцы стали оттирать Бугра в сторону, но он даже не обернулся. Бугор смотрел на бейсбольную шапочку, упершись ногами и держась за дверь. Снова подумал: зря сказал насчет тридцатки.

- Маловато три чирика, полтинник, - поставил условие водитель.

Пятьдесят рублей Бугор все-таки выгадал, но тут один из юнцов с силой рванул его за рукав. Куртка затрещала. Бугор обернулся:

- Отвали, шушера!

Тот, что повыше, довольно массивный, с усиками, нагло прищурился:

- Я тебе дам "отвали". Это мы машину остановили!

На вид ребятишки крепкие, и все равно он справился бы с ними шутя, если бы не боялся шума. Шум поднимать нельзя, убей, нельзя. Сказал миролюбиво: