Марина Серова - Сентиментальный убийца Страница 19

Турунтаев ворвался в сетки вещания всех основных российских каналов — НТВ, ОРТ и РТР. Он выступил в нескольких ток-шоу, дал около десятка обширных интервью. Как говорили, свита у него теперь мало уступала той, что была у губернатора Елагина.

А про Дмитрия Филипповича говорили, что помпезность его окружения приличествует политикам федерального и даже международного уровня, но уж никак не регионального.

Супруга Турунтаева Татьяна Юрьевна тоже не слабо засветила свое воблообразное личико на телеэкранах и страницах газет, со скорбным видом раздавая интервью и делая обширнейшие комментарии. Помимо покушения на мужа, она непрестанно говорила об астрологических предначертаниях, своей душе и о своем магазине-салоне «Ариадна», чем сделала ему колоссальную, а главное — бесплатную рекламу.

И никто не смел ее в этом упрекнуть: как же! — жена-героиня!

Геннадий Иванович непрестанно мотался из Тарасова в Москву и обратно, как многим казалось, отчаянно рискуя. Но на самом деле это было не так: то внимание, которое он стяжал благодаря происшествию в своем доме, заставили боссов КПРФ привлечь на его охрану все подконтрольные партии ведомства. Вероятно, на волне неожиданной популярности директора Тарасовского нефтезавода партийные бонзы намеревались поднять увядающий в последнее время рейтинг коммунистов.

И нельзя сказать, что это было лишено здравомыслия.

Меня же не отправили на лечение, как я предполагала, и тем более не уволили: ведь со мной подписан договор, я блестяще оправдала возложенные на меня надежды (хотя, откровенно говоря, я сама так не думала). Более того, меня направили в дорогущую московскую платную клинику и быстро подправили все мои огрехи, как выразился Иосиф Соломонович Блюменталь. Который, кстати, и оплатил счет за лечение.

А сумма там была проставлена немалая. Вероятно, за конспирацию.

Конечно, эти деньги не были вычтены из моих контрактных сумм.

Кстати, о Блюментале. Этот человек оказался в самом деле гениальным постановщиком предвыборного спектакля. Сложно охватить взглядом все методы, которые он использовал для финальной раскрутки своего кандидата, но то, что они были виртуозны и разнообразны, — не подвергалось сомнению. Он максимально использовал покушение на жизнь Турунтаева, связавшись решительно со всеми мало-мальски влиятельными СМИ и добившись того, что лицо и имя Геннадия Ивановича Турунтаева не сходило с экранов и страниц газет.

Впрочем, за все пять дней, которые были совершенно сумасшедшими, я ни на минуту не забывала о человеке, которому и Турунтаев, и я сама были обязаны не только этим ажиотажем, но и самой жизнью.

Орловский.

Откровенно говоря, я не думала, что он все еще живет там, в квартире дяди Пети, под видом старухи, которую он столь совершенно изображал. Актерские данные у этого человека в самом деле просто потрясающие.

Даже меня, которую в спецотряде «Сигма» звали Хамелеоном за особое умение менять обличие и вживаться в любой образ, — даже меня восхищало то, с каким виртуозным мастерством он сыграл эту старую мымру. Какие старческие интонации в голосе! Какой сухой кашель, которого не сумеют издать ни одни молодые легкие!

А как он просил меня закатить его в квартиру дяди Пети — я тогда и глазом не моргнула!

И все-таки в этом деле оставалось так много непонятного и откровенно зловещего. Даже если не касаться личности людей, которые только по случайному и неконтролируемому стечению обстоятельств не замочили Турунтаева, да и меня за компанию.

Каким образом он стрелял в окно? Для того чтобы проделать это, нужно два условия: во-первых, постоянно следить за окнами Турунтаева. А во-вторых — наличие снайперской винтовки, потому что поразить мишень так хладнокровно, с минимальным расходом патронов и с такой точностью можно, только имея снайперский прицел.

Возможно — инфракрасный.

Но зачем Орловскому следить за окнами Турунтаева — тем паче через оптический прицел, если он не злоумышлял против кандидата в губернаторы чего-то недоброго.

Например — не планировал убийства Геннадия Ивановича.

Я вспомнила слова Олега Даниловича Острецкого: «Говорят… что на тебя уже оформлен заказ… Знаешь, в начале охотничьего сезона оформляют лицензию на отстрел определенного количества зверья? Так вот, сезон начался и такая лицензия уже выдана. Кому-то из московских киллеров».

Кому-то из московских киллеров.

Алексей Орловский вполне подходил под такое определение. Киллер, которому инкриминировали причастность к ряду громких убийств. Генрих.

Но почему же, если допустить, что именно он являлся исполнителем заказа на Турунтаева, он не воспользовался выпавшей ему благоприятной возможностью и не выполнил своей прямой работы?

…Нет, это не может быть Орловский. Иначе все развивалось бы по-другому. Ведь есть еще один заказчик, который отрядил аж пятерых человек отработать многострадального господина… то бишь товарища Турунтаева.

Следствие по этому вопросу шло полным ходом, но, как водится, плавно скатывалось в категорию так называемых «глухарей», то бишь абсолютно безнадежных дел. Правда, были установлены личности всех пятерых убитых, но ничего примечательного они из себя не представляли: так, мелкие бандиты. Правда, насколько мне было известно, один из них, тот самый парень, который размахивал «узи», — так вот, в свое время этот милый и законопослушный гражданин работал в охранном предприятии, принадлежащем Олегу Даниловичу Острецкому.

Этого человека звали Сергей Воронов, и он работал заместителем шефа охранного агентства «Арес».

В Тарасов мы окончательно вернулись двадцать второго — через четыре дня после инцидента в квартире Турунтаева. Кандидат в губернаторы лучился здоровьем и довольством и даже не желал вспоминать о кровавой разборке в своем доме иначе, как о происшествии, кардинально повысившем его политический рейтинг.

К тому времени все обычные стекла в окнах квартиры Геннадия Ивановича были заменены пуленепробиваемыми, к тому же тонированными, так что даже при неприкрытых жалюзи или незадернутых шторах все происходящее в квартире явилось бы тайной за семью печатями для стороннего наблюдателя.

Конечно, эти особые стекла не представляли непреодолимой преграды для бронебойной пули, но вероятность покушения снижалась на порядок.

Что, как говорится, и требовалось доказать.

В квартире была установлена новая сигнализация и системы слежения, и теперь тот, кто провалил первое покушение, столкнулся бы с многократно большими препятствиями, решись он повторить свою отчаянную попытку.

После того как Геннадий Иванович, раздав десяток автографов и пару интервью насевшим в аэропорту журналистам, водворился в своей шикарной тарасовской квартире, он всемилостивейше дозволил мне посетить мой собственный дом и наведать тетю Милу.

И не только ее.

Тетя Мила встретила меня так, словно я вернулась с того света.

— Женечка! — всплеснула она руками и обняла меня, а потом несколько раз порывисто и беспорядочно поцеловала. — А я тебя по телевизору пару раз видела! Ты с этим… с Турунтаевым сидела на московской пресс-конференции.

— Было такое, — сказала я и сделала слабую попытку высвободиться из тетушкиных могучих объятий. Все-таки хоть меня и подлечили, но тем не менее на такие нагрузки моя подраненная рука еще не была рассчитана.

— Как ты выглядишь хорошо, — продолжала тетя Мила. — Просто картинка. А то когда уезжала, так просто на себя не похожа была — бледная, как простыня, и вообще… А твой Геннадий Иваныч так и вообще гремит на всех каналах. Не иначе, он и будет губернатором. Недавно по этому поводу дядя Петя с Олимпиадой Кирилловной…

— А, знаю, — остановила я ее. — Кстати… о дяде Пете. Его родственница тут еще живет?

— А куда ж ей деваться-то? — изумилась тетушка. — Как переехала к нему, так и живет. С ее диагнозами следующий переезд состоится разве что на тот свет.

Я села на табуретку, почуяв в ногах внезапную ватную слабость.

Эт-то еще что такое? «Железная леди» тарасовского охранного бизнеса — и вдруг сентиментальные эмоции до дрожи в коленках? Осталось только слезу пустить — и будет точно сестра Аленушка, прокукарекавшая братца Иванушку.

— Та-ак, — проговорила я. — Прекрасно. Тетя Мила, а как там насчет ужина? А то что-то надоели мне все эти великосветские приемы пищи. Ну, что-нибудь типа картошечки с мясом, а?

— Ну конечно, — отозвалась та, — ты проходи, Женечка, что встала в дверях, как неродная? Сегодня что, опять не дома ночуешь?

— Недолго осталось не дома ночевать, — отозвалась я, разуваясь. — До выборов… ну, может, сверх выборов пару дней. И все.

Пока тетя Мила хлопотала с ужином, засыпая меня уймой вопросов, я рассеянно вертела в руках очередной детектив. Они были для нее чем-то вроде валерьянки для кота. Или, вернее, дозы для наркомана.