Сергей Трахименок - Игры капризной дамы Страница 19

Тем временем Нефедов окончательно отдышался и рассказал, что произошло. Оказывается, «бригада поднялась наверх и работала до четырех часов утра… Перед самым концом смены у бугра, — кивок в сторону лежащего на прутьях крепыша, — с одним из строителей, — такой же бесцеремонный кивок в сторону парня, сидящего на ящике, — произошла ссора…»

— Да не было никакой ссоры, — включился в рассказ парень.

— Помолчи, — сказал ему Нефедов и продолжал: — Он не поехал с ними на лифте, а те четверо сели в лифт и стали спускаться… Потом этот якобы услышал удар… Но я не верю: невозможно оттуда что-либо услышать… Он попытался вызвать лифт, но ничего не получилось. Тогда он спустился по лестнице, увидел, что кабина оборвалась, и пошел звонить в «скорую»… А те приехали на своем «уазике» и даже брать их не стали…

— Ага, — подтвердил парень, — не стали, грузовик нужен… Это все специально кто-то подстроил: лифт не может оборваться, если он начинает падать — ловилки срабатывают. Сколько раз уж так было…

— Идите домой, — сказал ему Федя.

— Не-е, — ответил парень, — меня следователь допросить должен, я ему все скажу… Я не виноват, я сам не знаю, как все получилось, но лифт не должен был оборваться…

— Э-эх, — сказал Нефедов, за свои двадцать лет работы экспертом перевидавший всякого, — у нас всего не должно быть, а куда ни сунься — есть.

— Ну не виноват я, не виноват, — сказал парень и снова обхватил голову руками.

— Следствие разберется, — сухо ответил эксперт.

— Ага, разберется, — всхлипнул парень, — разберется…

— Разберется, — строго повторил эксперт и пригласил Внучека отойти в сторону. — Врет, — зашептал он Феде, — я по глазам вижу… Сколько людей угробил, сопляк…

Федя пожал плечами и ничего не ответил, понимал, что эксперт втягивает его в разговор, желая узнать оценку случившемуся и причину, по которой тут вдруг появился кагебешный опер. Не получив ответа, Нефедов попросил у Внучека закурить, а не получив сигареты, ушел на улицу стрельнуть таковую у кого-нибудь из идущих на смену строителей.

Прошло еще четверть часа, прежде чем Федя услышал тот же скрип и перед ним предстал Толстых. Он был в куртке нараспашку, на груди болтался фотоаппарат Нефедова.

— Майку, наверное, отжимать можно, — сказал Семен вместо приветствия, не удивившись тому, что его встречает Внучек, и стал искать по карманам платок. Платок нашелся не сразу. Семен вытер им лицо и поморщился: — Знаешь, под конец ноги сводить стало…

— Что случилось? — перебил его Федя.

— Пока непонятно… На отметке сорок метров болтается конец троса с кронштейном. Я его сфотографировал… А где Нефедыч?

— Пошел стрельнуть закурить.

— Случай, ты понимаешь, казусный, — шепотом сказал Семен. — Место происшествия надо с понятыми осматривать, а кто полезет на трубу?.. Как выкрутиться — не знаю. Придется монтажников просить из первой смены и снова осматривать…

Семен достал из кармана куртки бумагу и принялся набрасывать схему.

Федя не стал давать ему советы, как выкрутиться из «казусной» ситуации. Будь на месте Семена кто-либо из его старших товарищей, такого вопроса не возникло бы. Просто в протоколе осмотра мгновенно появились бы фамилии знакомых следователя, которые потом могли подтвердить, что присутствовали во время осмотра, были и в трубе, и за трубой, и даже на самой трубе. Но Семен до таких тонкостей еще не дошел и дай Бог, чтобы не дошел никогда.

— Отпусти парня, — сказал Семену Внучек тоном старшего товарища, — он сейчас не способен ничего сказать, кроме того, что сказал.

— И то верно, — согласился Семен, — идите домой, Атоманский…

— А подписку о невыезде? — спросил парень.

— Какую подписку? — не понял Семен.

— Это, наверное, Нефедыча проделки, — догадался Внучек.

— А-а, — протянул Семен и сказал парню: — Придешь завтра в десять в прокуратуру. Знаешь, куда?

— Ага, — сказал парень и пошел к выходу.

Делать в трубе было нечего, и Федя расстался со следователем. Он направился к управлению строительством. Работа на энергоблоке начиналась в восемь, управление же приходило на службу в девять.

Однако сам начальник имел обыкновение приезжать раньше.

Проходя мимо спецкомендатуры, Внучек увидел в окно, как Нефедыч показывает дежурному на пальцах, почему оборвался лифт. Указательным пальцем правой руки, согнутым крючком, он изображал кронштейн, а указательный палец левой служил ему тросом. Дежурный смотрел на эти манипуляции раскрыв рот, и Федя подумал, что на сохранение тайны следствия у Семена нет никаких шансов.

Федя поднялся на второй этаж стройуправления и вошел в приемную, где был единственный не закрывающийся после работы телефон, которым пользовался ночью сторож и который принадлежал секретарю-машинистке Агнессе Васильевне, особе, приближенной к Шарифу Шафутдиновичу…

Сторожа не было. Федя подергал двери кабинетов и убедился, что ни начальника, ни главного инженера тоже нет. Потом он набрал номер домашнего телефона Карнаухова, сообщил ему все, что удалось узнать, а затем позвонил Хуснутдинову.

Трубку взяла жена. Она сказала, что муж уехал на работу с час назад и, значит, должен быть где-то в управлении.

«Это как раз ничего не значит», — подумал Федя, поскольку знал Хуснутдинова лучше его жены.

К крыльцу управления подъехал «уазик». Из него вышли Хуснутдинов и секретарша. Хозяин стал что-то говорить водителю, а секретарша прошла в контору. Федя, чтобы не выглядеть просителем, выскочил из приемной и прошел в конец коридора в умывальник. Умывальник представлял собой раковину, над которой был прикреплен цинковый бачок. В него уборщица наливала воду. Такой же бачок стоял под раковиной. Это было единственное «удобство» в конторе.

Федя слышал, как простучала каблуками секретарша, затем послышались тяжелые шаги Хозяина. Чтобы не стоять в умывальнике, он вымыл руки, вытер их платком и вышел в коридор. В приемной, натянув на лицо дежурную улыбку, кивнул секретарше и прошел в кабинет к начальнику, чувствуя своей спиной ее недовольный взгляд.

Хуснутдинов при виде Внучека сделал озабоченное лицо.

— Уже в курсе, — сказал он. — Как сглазили… «Сглазил, сглазил», — подумал Федя, но вслух подыграл Хуснутдинову, что-то невнятно бормотнув. Хотя видел, что все случившееся Хозяину до лампочки. «Союзжелезобетонконструкция» была его субподрядчиком, и все, что там творилось, мало трогало его. Это им, субчикам, придется отвечать за случившееся.

Хуснутдинов прошел к двери, удостоверился, что она прикрыта достаточно плотно, и вдруг спросил у Феди, как будто тот был у него начальником участка:

— Есть что-нибудь новенькое?

Надо было ставить Хозяина на место, и Федя усмехнулся так, чтобы тот понял всю фальшь вопроса.

Однако Хуснутдинов не смутился, а если и смутился, то чуть-чуть, не такой он мужик, чтобы какой-то пацан из КГБ мог его смутить. А Федя стал развивать тему:

— Случай, конечно, прескверный, но он может быть еще неприятнее, если мы не подойдем к нему по-человечески… Ребята, что разбились, до сих пор лежат в трубе, и никто, кроме вас, Шариф Шафутдинович, не может дать команду на выезд грузовика. Даже завгар. Странно все это… Машины и днем и ночью используются шоферами для своих надобностей, но стоит зайти речи о бесплатном рейсе, как все становятся принципиальными…

— Не может быть, — сказал Хуснутдинов и снял трубку телефона.

Да, его не зря зовут Хозяином. Минута ему понадобилась, чтобы дозвониться до гаража, найти завгара, отругать последними словами и решить проблему с грузовиком. После этого он положил трубку на рычаг, подмигнул Внучеку и сказал:

— Вот так собак стригут за хвост и палкой…

— Но это еще не все, Шариф Шафутдинович, я думаю, что наш с вами долг сделать все необходимое для отправки и похорон. Все они командированные. С этим и раньше-то проблема была, а уж теперь…

В Хуснутдинове проснулся дух противоречия. А мы тут при чем? Это дело субчиков. У них свое начальство в Н-ске.

— Даже если все их начальство приедет сюда, без вас им не справиться, — подбросил Хозяину очередного леща Федя. — Конечно, все это нужно сделать из человеческих соображений, но и… Вы же понимаете, полгода назад мы с вами говорили, что у нас не Швейцария, где после митинга или какой-нибудь акции протеста все идут в закусочную пить пиво и закусывать сосисками. У нас пива нет, сосисок тоже, а вот водки навалом…

— Понял, понял, — сморщился Хуснутдинов, и Федя не стал продолжать, хотя сделать это стоило бы.

В октябре прошлого года в СМУ пять дней не выдавали зарплату: в банке не было денег. Потом какую-то сумму нашли, и главбух, чтобы не очень утруждать своих работников перерасчетами, решил выдать не всем по ползарплаты, а полностью, но выборочно. И, конечно, первыми ее получили конторские и постоянный состав. Командированным и спецконтингенту денег не хватило, а им, если верить их лидерам, деньги были нужнее, чем кому-либо.