Евгений Сартинов - Тихая провинция (Маятник мести) Страница 19

Не пустовала и переоборудованная из старых казарм гостиница, а так как ручеек торговых гостей превратился в полноводную реку, то для жителей города открылся новый вид коммерции. Они десятками стояли на перроне и у входа на рынок с небольшими плакатами: "Сдам комнату". Очень многие из горожан сами стали ездить за товаром на юг, а то и за границу.

Не ошибся и Нечай. Его казино с пышным названием "Версаль" процветало. Здание кинотеатра оказалось великовато для него, но Геннадий не растерялся и втиснул туда небольшой ресторан, а на сцене бывшего кинозала жующие бизнесмены могли видеть довольно откровенное варьете, с восхитительным канканом и стриптизом. Еще бы, кадры для варьете поставлял народный ансамбль танца, многократный лауреат всяческих конкурсов на протяжении тридцати лет. Руководитель ансамбля, человек

популярный и заслуженный, подготовивший сотни профессиональных танцоров, даже слег с сердечным приступом от огорчения. Но что он мог поделать? В варьете девчушкам платили раз в пять больше, чем они могли заработать любым другим способом.

Так что Нечай не прогадал. Уставшие с дороги и отвыкшие от благ цивилизации торгаши просто шалели от услуг такого уровня и иногда спускали на девочек и игру весь заработанный капитал.

А вот с гостиницей на один вечер пришлось повременить. Спирин реквизировал уже отремонтированное помещение бывшего педучилища после одной трагической ночи.

Виктора разбудил телефонный звонок. Взяв телефонную трубку, он глянул

на часы, они показывали полтретьего ночи.

- Да, Спирин слушает, - хриплым голосом спросил он.

- Виктор, приезжай, - Спирин узнал по голосу Макеева и удивился, что тот называет его просто по имени. С тех пор, как он стал мэром, то приучил всех подчиненных обращаться к нему по имени и отчеству. - Обвалился дом по Советской.

- Шестой? - спросил Виктор.

- Нет, девятый.

- Как девятый?! - закричал в трубку Виктор. - Он же из всех них самый

крепкий был?

- Был и весь вышел, - безнадежно потухшим голосом ответил Макеев. Сложился за секунду, как карточный домик. Все люди там, под обломками.

- Военных вызвал? - помолчав спросил Спирин.

- Да, - ответил Макеев.

- МЧС?

- Тоже. Машину я за вами выслал.

- Хорошо, сейчас я приеду.

Одеваясь, Виктор размышлял о злом роке, преследующим этот район города. Построенный в тридцатые годы на бывшем болоте и получивший при рождении гордое имя Соцгород с началом девяностых начал стремительно разрушаться, как и весь строй, в честь которого получил свое имя. Происходили какие-то непонятные подвижки грунта, да и силикатный кирпич оказался не таким стойким, как предполагалось, он активно впитывал грунтовую воду и терял свою прочность. К этому

времени уже три дома стояли в руинах, но рушились они постепенно, предупреждая об аварии сетью трещин. Людей отселяли загодя, и жертв еще не было. Пустым стоял и дом № 6 по Советской улице, хотя там обитали три семьи в ожидании переезда. Но рухнул не он, а самый крепкий на вид - девятый.

"Сколько же там квартир? - уже в машине думал Спирин. - Вроде сорок пять, нестандартная какая-то цифра. Значит, как минимум столько же пострадавших. И почему он обрушился сразу? Такого еще не было. Ну стена вывалится, подъезд осядет, а тут все, сразу".

Открывшаяся картина была просто ужасной. В свете фар нескольких работающих грузовиков, на месте дома громоздилась огромная куча обломков и из-под них доносились жуткие крики людей. Больше всего Спирина поразил крик грудного младенца, истошный, заходящийся надрывным плачем, а где-то рядом сорванный женский голос почти непрерывно кричал:

- Витя, Витенька, Витя!

Далее все было как во сне. Виктор ковылял по развалинам с ужасом понимая, что ходит по живым людям, быть может по тому младенцу, и не представлял, как теперь быть, ведь их можно было спасти, только разобрав обломки. Между тем со всех сторон сходился народ, горожане выстраивались цепочкой и начинали работать. Макеев пригнал все имеющиеся в городе автокраны, прибыли спасатели МЧС из областного центра, съехались все машины "скорой помощи". Руководили всем Макеев и подполковник МЧС, очень скоро Спирин почувствовал, что он там лишний, все и без него идет, как надо. Тогда он отошел в сторону и пристроился к одной из цепочек, автоматически, как робот, передавал дальше обломки, что подавали ему другие люди, а сам напряженно вслушивался в затихающий голос ребенка. Было холодно и пошел снег. Ребенка извлекли уже в десять часов утра, он был целехонек, но мертв, просто замерз. У солдата, несшего его на руках, из глаз текли слезы.

А еще через час откопали мать ребенка, ту самую, что кричала: "Витя". Она оказалась жива, только с перебитыми ногами.

Как потом подсчитали, спасли шестнадцать человек, похоронили пятьдесят два. Днем приехала съемочная бригада местного телевидения. Спирина, плохо понимающего, чего от него хотят, заставили дать интервью. Уже на следующий день, вечером, он с удивлением увидел себя в вечернем выпуске новостей по центральному телевидению. Внешне он себе не понравился: какой-то растерянный, растрепанный, костюм весь в известке. Но говорил хорошо, с горечью в голосе, не забыл и

упомянуть о пяти домах той же серии, находящихся в опасном состоянии. Да

и комментарий журналистов был в общем благожелателен, они представили

его как молодого мэра, принявшего город только недавно. Они не забыли отметить, что Спирин сам всю ночь трудился на развалинах дома.

После этого выступления авторитет молодого мэра среди горожан возрос

чрезвычайно. Случилось то, чего он давно боялся, его стали узнавать на улице и обращаться по личным вопросам. Спирину пришлось выселить всех обитателей пяти опасных домов и разместить их в профилакториях заводов, а так как мест не хватило, то он реквизировал и бывшее педучилище.

Худа без добра не бывает. На фоне всеобщего внимания и сочувствия Виктор выбил из губернатора фонды на завершение трех замороженных два года назад пятиэтажек и на строительство еще трех новых.

Только по ночам Виктору еще долго снился тот ребенок на руках у солдата и его захлебывающийся в истерике плач. Но ни разу ему не приснился лейтенант Ремизов.

ГЛАВА 21

А Леня, как теперь звали Ремизова, потихоньку шел в гору. Он уже дважды спас своего благодетеля от верной смерти. Сначала Алексей ночью услышал шум на соседней кровати и, не раздумывая, бросился на помощь, успел как раз вовремя. Здоровенный верзила по кличке Дурак пытался задушить Вырю, но тот не спал и успел перехватить руки убийцы, а затем уж лейтенант пришел на помощь и отделал здоровяка, как бог черепаху.

Вскоре после этого Ремизова перевели в небольшой цех по производству

оконных блоков. Как Выря этого добился, лейтенант мог только догадываться. Выря числился в этом цехе инструментальщиком, ходил по мастерской в новенькой, чистенькой спецовке со штангелем в кармане и остро заточенным карандашом. Ремизов заметил, что в каптерку к Выре часто заглядывают солдаты и офицеры из охраны. После этого у Выри таинственным образом появлялся чай, сигареты, а то и водка или анаша. Уже потом Алексей понял, что на Вырю работала целая артель по производству самодельных портсигаров, браслетов для часов, наборных мундштуков и других поделок "народного творчества". Все это перекочевывало в жадные руки конвоя, кое-что получали изготовители, но сливки, несомненно, снимал Выря.

Именно там, в цехе, на пахана ни с того ни с сего кинулся мужик, недавно появившийся в этой зоне. Услышав сзади какой-то рев, обернувшийся Ремизов увидел перекошенное лицо бегущего человека, безумные его глаза, пену на губах, а еще - острый кусок разбитого оконного стекла в его руках. В секунду сориентировавшись, Алексей оттолкнул Вырю и сам встал на пути помешанного, но в последнее

мгновение с удивительной для его тела легкостью отпрыгнул в сторону и уже вдогонку наотмашь ударил сумасшедшего по затылку, отчего тот с разбегу врезался в кирпичную стену и оказался на полу с окровавленной головой.

Частенько Выря стал брать Ремизова с собой на разного рода разборки,

частенько возникающие в зоне, и никто не смел решать споры с помощью силы. Леню все откровенно боялись, помнили, как он сумел в одиночку раздолбать чуть ли не весь отряд.

Пахан был им очень доволен. Насколько Ремизов понял, основным даром

его высокого покровителя являлось незаурядное знание людей. Он сортировал их по каким-то своим, одному ему известным признакам. Одних он приближал, других не жаловал, третьих уничтожал своим презрением, но ни разу за это время не ошибся.

Как-то Алексей спросил его:

- А чем тебе не понравился этот новенький, Карась?

Выря усмехнулся.

- Мне его взгляд не понравился. Человека сразу видно, он как на ладони, просто надо ему в зенки заглянуть, если забегали, значит, или стукач, или петух.