Атанас Мандаджиев - Чёрный листок над пепельницей Страница 19

Они поужинали вдвоём с тёщей. Гошка поел давно, угомонился и наконец отправился спать. Заснул он, едва успев раздеться и ткнуться носом в подушку. Гео лёг с газетой «Труд» в руках и открыл её на второй странице, где обычно печатались острые, живо и умно поданные материалы о «заднем дворе» нашей жизни. Вот и сегодня — «Хотите купить больничный лист?» и подзаголовок «Мнимые пациенты доктора Захариева». Но, едва начав читать, Гео почувствовал, что сон вот-вот сморит его: глаза слипаются, строчки расползаются в разные стороны и рука с газетой то и дело падает вниз. Устал всё-таки. А сон не идёт: неуютно, не привык к пустому пространству на второй половине постели.

Гена явилась около полуночи.

— О, какая честь нам оказана! Мсье Филипов, вы ли это?! Глаза её подозрительно поблёскивали, уж не напоила ли её приятельница? Что же ты даже не спросишь, где я была?

— Хорошо, спрашиваю, — спокойно ответил Гео. Когда жена «на взводе», лучше ей не противоречить. Тем более что он понимал её состояние: она обижена, даже оскорблена его долгим отсутствием. И никакими объяснениями, никакой логикой тут дела не поправишь. Женщине нужно постоянное внимание мужа.

— А я тебе не отвечу! Можешь думать всё что хочешь…

Гена с досадой сдёрнула с себя всё, что стесняло её полноту, облачилась в лёгкую сорочку и плюхнулась в постель — носом к стене. Гео кожей чувствовал: она собирается с духом и сейчас выпалит всё, что у неё на душе.

— Ты ведь хорошо знаешь, за какой химерой я гоняюсь, — поспешил он «защититься» и даже попробовал слегка погладить круглое плечо жены, но рука его была тут же резко сброшена.

— Гоняйся, кто тебе мешает! — и Гена демонстративно натянула на себя лёгкое одеяло, поставив этим жирную точку в даже не начавшемся разговоре.

Самое обычное семейное недоразумение. Утром всё покажется не таким уж страшным. Пройдёт, и следа не останется. Плохо только, что сейчас это очень не ко времени: ему как никогда необходима полная сосредоточенность, нужно быть готовым в любой момент, как по тревоге, вскочить на коня (в данном случае это многострадальный «Запорожец») — и в путь. Днём и ночью его буквально обуревало предчувствие чего-то очень важного, что должно вот-вот случиться, и он едва сдерживал себя, чтобы не помчаться в Пловдив.

Гео не ошибся. Вернее, почти не ошибся, потому что весть, пришедшую на следующий день именно оттуда, из Пловдива, можно было расценить или как искру надежды, или как очередной мираж влюблённого.

— Это товарищ Филипов? Вас беспокоит Ярослав…

Знакомый голос, тяжёлое дыхание. Кто же это?

— Простите, кто беспокоит?

— Ярослав… Из Пловдива… — голос в трубке стал тише и глуше, в нём явно зазвучала обида.

— Тысяча извинений, Ярослав! Я совсем отупел от жары. Что у вас?

Длинные Уши не дал ему договорить — будто в пропасть ринулся:

— Послушайте! Я видел её! Видел! Вы слышите меня?

Гео, конечно, слышал, но решил «осадить» потерявшего голову парня и взял спокойный, будничный тон:

— Нет, не слышу. Повторите, если можно,

— Я видел её! При выходе из летнего кино! В толпе!

— Ну, и что же?

— Ничего… Потом я потерял её из виду… Вы, наверно, думаете, что я опять обознался, да? Не надо, очень прошу вас! Я совершенно уверен, что это была она! Неважно, что у неё были русые волосы…

— Ясно. Ну хорошо, давайте договоримся так: я сажусь в машину и еду к вам, а вы ждёте меня через два часа возле «Тримонциума», годится?

— Уже иду туда и не двинусь с места!

Гео молниеносно собрал свой нехитрый багаж, отдал тёще французский аспирин с привкусом лимона, велел ей, как сказала Гена, выпить две таблетки на ночь — и бегом к «Запорожцу». Он не оставил записку Цыплёнку, но тот наверняка сам догадается обо всём. Так, больше ничего не забыл? Документы на месте? А то можно и заночевать на посту автоинспекции, ведь его «Запорожец» просто плачет по профилактике.

Длинные Уши отделился от стены — он стоял рядом с тяжёлой дверью отеля — и бегом бросился к «Запорожцу». На нём были узкие, давно не знавшие утюга брюки из лёгкого полотна.

— Я просто удивлён, вы приехали так быстро…

— Я рад и тоже удивлён — на этот раз вы в одиночестве, — не без ехидства заметил Гео. Длинные Уши действительно поразил его: мятая одежда, небрит, красные глаза. Гео тут же стало жаль парня: наверняка он страдает, не стоило обижать его.

— Вы правы, может быть, действительно надо было привести её — задумчиво ответил Ярослав. Он случайно или намеренно не обратил внимания на иронический тон собеседника. — Да, она бы могла нам помочь. Она ведь умница…

— И, с вашего позволения, очень красивая девушка. Но по-другому…

Ярослав на секунду закрыл глаза, как будто его пронзила боль.

— Здесь будем разговаривать или?

— Я предлагаю отправиться на «место происшествия». Садитесь в машину.

— Нет смысла. Пешком проще.

— Хорошо, тогда я возьму сигареты.

Минут десять они молча шли рядом, не замечая улыбок, которыми их провожали прохожие: Ярослав рядом с невысоким Гео казался почти великаном, они были похожи на знаменитую цирковую пару — Пата и Паташона.

Остановились перед обшарпанным дощатым забором у летнего кино. Сейчас здесь никого не было. Возле кассы, закрытой грубым ставнем, на земле виднелась масса следов — тут побывали и кеды на рифлёной подошве, и марафонки[6], и маленькие туфельки на каблучках, и спортивные тапочки.

Парень показал, где стояли они с теннисисткой — точно в центре толпы, зажатые со всех сторон, как сардинки в банке, когда вдруг он почувствовал на себе чей-то горячий ревнивый взгляд («Вы, наверно, тоже не раз испытывали такое? Как только это передаётся — магнитной волной или каким-то электричеством, что ли…») Он повернул голову влево, вправо и…

— Она! Уставилась и смотрит. Люди толкают её. А она на меня смотрит. Честное слово, я просто голову потерял! И знаете, что я, дурак, сделал? — Длинные Уши слегка застонал, как от зубной боли, и помотал головой из стороны в сторону. — Я обнял за плечи мою девчонку, стал шептать ей в ухо какие-то глупости и поцеловал в щёку. Совсем как тогда, на Леонардо да Винчи, под окнами Эми, когда я хотел отомстить ей за то, что она спровадила меня без всяких объяснений… Только тогда, я говорил вам, тогда Эми ни на что не реагировала, и мои надежды сделать ей больно с треском лопнули. А теперь… теперь она смотрела на меня так… В общем, если бы взгляд мог убивать, я должен был бы тут же рухнуть мёртвым у ног моей новой приятельницы. Я не преувеличиваю, поверьте. Во всяком случае мне так показалось, ведь всё это длилось не больше двух-трёх минут. И пока я успел что-то сообразить, она исчезла, просто растворилась в толпе.

— А может, это была не Эмилия, а какая-нибудь другая девушка, похожая на неё?

— Исключено! Я готов поклясться чем угодно! Вот здесь она стояла, — Ярослав показал на место чуть в стороне от входа, — её как будто прилепили к забору. В розовой блузке без рукавов. Я сначала подумал, что она покрасила волосы, а потом понял, что это парик. И хоть бы спину её увидеть, чтобы знать, в каком направлении она исчезла! Я выскочил из толпы, бегал по всему кварталу как взмыленный, но…

— Понимаю и сочувствую, вы очень расстроены…

— Да, конечно. За сочувствие спасибо, но не стоит утешать меня. Может, пойдём посидим по старой памяти в «Тримонциуме»?

— Согласен.

— Теперь вся надежда на вас. Хотя вы и не верите мне…

Они сидели за тем же столиком в глубине зала, что и в прошлый раз. Но теперь они разговаривали как люди, не только хорошо понимающие друг друга, но и одинаково верящие в возможность «воскресения» Эмилии. Оба волновались, поэтому не всегда были логичны, брались обсуждать то один вопрос, то Другой, не думая о том, какой из них более важен, а какой менее, — всё, что касалось Эмилии, было важно. Длинные Уши гордился тем, что Гео разговаривает с ним как с равным, постепенно он становился всё более многословным и, действительно, делал любопытные «открытия». Так, он стал разгадывать одну за другой загадки мнимого самоубийства и получил похвалу от Гео: «Вы не лишены логики и воображения».

Итак, когда Эмилия вышла с отцом на прогулку к разъярённому морю, что она взяла с собой? Ответ напрашивается сам: ничего. Но паспорт, деньги, одежду она могла заранее спрятать где-нибудь в глухих кустах. «А также ключ от квартиры на Леонардо да Винчи», — добавил Гео. «Да, и ключ», — рассеянно кивнул Ярослав. Но остаётся одна из главных загадок — как Эми осмелилась прыгнуть в такое море, в какое даже не всякий опытный спасатель сунется? Она ведь запросто могла вмиг утонуть в этих волнах высотой в два этажа. И тут парень даже вскочил со стула, его буквально пронзила догадка. Ещё в девятом классе, в начале учебного года, Эми как-то сказала, что у неё самый любимый вид спорта — плавание, это так красиво, ей хотелось бы стать когда-нибудь знаменитой пловчихой… но она плавает плохо, не научили. А потом она стала по утрам исчезать из дома гораздо раньше, чем надо было идти в школу. Мама Кристина очень удивлялась этому, но Эми говорила, что идёт заниматься дополнительно. А сама, наверно, бегала в бассейн, потому что, когда она приходила на первый урок, волосы у неё были чуть влажные, а кожа на руках мягкая и прохладная. Она наверняка научилась отлично плавать и держала это в секрете, чтобы потом, может быть в институте, поразить всех…