Андрей Троицкий - Суд Линча Страница 19

– Черт, как мне все надоело, – Леднев сел в кресло и достал из пачки сигарету. – Этот творческий союз с Виноградовым начинает меня тяготить, – он полистал страницы сценария. – Все не то. Клянусь, это последняя наша работа. Все надо заново переделывать. Садись, не стой в дверях. Подумать только, он почти ничего не исправил в сценарии. Даже фразу «У меня нет другого выхода» и ту оставил. Эти слова встречаются в каждом детективе. Вот теперь и у меня будут.

– Вычеркни и дело с концом, – Мельников остался стоять, прислонившись плечом к косяку двери. – В моей машине внизу сидит Жамин, судмедэксперт. Вчера вечером он закончил экспертизу, написал заключение для следствия. И вот нашел время поговорить. Ему в Москву было нужно, я подвез. Подумал, может, у тебя будут к нему какие вопросы.

– Что же ты сразу не сказал? – Леднев встал с кресла. – Правильно, что привез этого Жамина. Как его имя-отчество? И почему он не поднялся наверх? Почему ждет в машине?

Леднев шарил под вешалкой в поисках ботинок, но они, как назло, куда-то пропали.

– У тебя лифт не работает, а у него нога болит, – пояснил Мельников. – Вон твои ботинки.

– А, спасибо, – Леднев натянул туфли, сунул в карман ключи. Не дойдя пары шагов до порога, обернулся. – Ну, Егор, скажи…

– Это строфантин, – сказал Мельников. – Лекарство, о котором я тебе говорил ещё тогда, на твоей даче. То самое лекарство.

– Вот же твою мать… Твою мать… Вот же…

Леднев с силой дернул на себя ручку двери.

Врач Николай Жамин, которому порядком надоело ожидание в душном салоне «Жигулей», вылез из машины и доковылял до садовой скамейки под раскидистым старым тополем. Не зная, чем себя занять, он выкурил две сигареты, прочитал все надписи на скамейке и теперь следил глазами за худой беспородной собакой, задравшей лапу у соседнего куста.

Он с неуместной сейчас радостью замахал руками Мельникову и другому незнакомому мужчине, выходившим из подъезда, и даже хотел свистнуть им, не заметившим его на скамейке, но, вспомнив о своей скорбной миссии, передумал свистеть. Предстоящий разговор не сулил ничего веселого. Жамин выругал себя за то, что согласился неизвестно зачем приехать сюда к этому человеку, на чьи фильмы он ходил ещё в студенческие годы. Предстояло объяснить Ледневу причины смерти бывшей жены. Судмедэксперт немного робел. Он поднялся навстречу Ледневу, в эту минуту Жамин ненавидел свою работу.

– Погода сегодня жаркая, – сказал Жамин первое, что пришло в голову, и пожал руку Леднева.

Мельников дождался, пока Леднев с Жаминым усядутся на скамейку, а сам остался стоять.

– Николай, будь добр, расскажи Ивану Сергеевичу все то, что ты рассказал мне, – попросил он, наклонившись над Жаминым. – Конечно, без лишних подробностей, которые знать обычному человеку совсем не обязательно.

– Собственно, я делал повторное вскрытие, провел некоторые исследования, фармакологическую экспертизу, например, – Жамин замялся, обдумывая, что можно сказать, а о чем лучше умолчать. – Патологоанатом больницы, знаете, женщина, по рассеянности или неопытности упустила некоторые детали. Довольно важные. Правда, это не её профиль. Такое бывает.

– Вы не стесняйтесь, – сказал Леднев, – говорите все, как есть.

Жамин машинально погладил ладонью больное колено, снова мысленно выругал себя за то, что, поддавшись на уговоры Мельникова, должен ввязываться в эти объяснения, такие тягостные.

– Причиной смерти послужило лекарство типа строфантина, доза которого была превышена примерно в десять раз, – сказал Жамин. – Вашей бывшей супруге ввели внутривенно пять кубиков этого препарата. Понимаете, это весьма специфическое лекарство. Вот, например, мышьяк сохраняется в организме сколь угодно долго. Если человека отравили мышьяком сто или двести лет назад, причину смерти можно и сегодня определить безошибочно. Мышьяк практически не выводится из организма, не разлагается внутри человека, а сохраняется в нем. Во всем организме, даже в корнях волос. А строфантин… Месяц-полтора – и следов этого лекарства в организме не остается. Если бы я проводил экспертизу на пару-тройку дней позже, следов строфантина в организме уже не обнаружил. И мне бы ничего не осталось делать, как согласиться с выводами Громовой, что смерть наступила от остановки сердца.

– А эта смерть была безболезненной? – спросил Леднев. – Вопрос бессмысленный, я понимаю…

– Да, смерть была безболезненной, – Жамин погладил больное колено. – Просто остановилось сердце – и все, конец. Видимо, ваша супруга выпила, в организме есть следы алкоголя. Выпила сама или её подпоили, а потом, когда она отключилась, заснула, сделали инъекцию. Так что, скорее всего, она умерла во сне.

– Каким же образом она оказалась за рулем этих «Жигулей»? – Леднев попросил у Мельникова сигарету, прикурил и вопросительно посмотрел на Жамина. – Ведь во сне она не могла вести машину.

– Твердо могу сказать, что в машине она оказалась спустя примерно сутки после наступления смерти, – Жамин отвел глаза в сторону. – Это было убийство. Хорошо подготовленное и организованное. Почти идеальное убийство с точки зрения сокрытия его следов. Я, конечно, не прокурор, не следователь. Но вот как эта картина представляется лично мне. Вашей супруге сделали укол строфантина, смерть наступила минут через тридцать. Тело находилось в горизонтальном положении, об этом свидетельствуют трупные пятна на спине. Через час-полтора после кончины началось трупное окоченение, как обычно начинается, с лица. Чтобы поместить тело в машину, убийце или убийцам пришлось выждать время. Он, то есть убийца, находился рядом с трупом примерно сутки. Он ожидал, когда пройдет трупное окоченение, тело снова сделается мягким и податливым и его можно будет поместить в салон «Жигулей». Да, трупное окоченение проходит через сутки.

Все эти вещи убийца знал. Он точно рассчитал, в какое время сделать укол, когда наступит смерть и когда пройдет трупное окоченение. Убийца понимал, что тело не могло пролежать на даче долго, его обнаружили бы соседи или родственники. Значит, могли установить, что смерть произошла насильственным путем. Следствие, розыски убийцы и так далее. И он вывозит труп на машине в другой район области, оставляет тело в салоне и инсценирует ДТП. Он все хорошо продумал, все рассчитал до минуты. Даже каким-то острым предметом содрал кожу на локтевом сгибе, чтобы скрыть след инъекции.

Чтобы вывести труп, не привлекая внимания соседей, встречных на дороге, лучше всего подходило раннее утро. И он вывозит труп ранним утром, когда на шоссе мало машин. В приглянувшемся месте он слегка бьет машину о столб, пересаживает труп на водительское место и скрывается. Милиционеров, случайно оказавшихся на месте, упрекнуть не в чем. Они поступают по правилам. Осматривают место происшествия, вызывают следователя из города.

– Ну а почему же не могли установить имя моей жены или хотя бы владельца этих «Жигулей»? – каблуком ботинка Леднев вдавил окурок в землю. – Неужели это так сложно, установить имя человека? Если бы не он, – Леднев кивнул в сторону Мельникова. – Лену сожгли как бездомную собачонку, а прах выбросили на свалку.

– Ну, вообще-то этот вопрос, об установлении личности, он не по моей части, – Жамин испытывал облегчение, главное сказано. – Преступник, думаю, рассчитывал на то, что личность не установят, а труп рано или поздно кремируют. В провинциальных моргах нет морозильных камер. Длительное время тело хранить невозможно, как говорится, по техническим причинам. Видимо, преступник учел и это обстоятельство. Он ведь не бросил тело где-нибудь в Москве. Только вот с расположением трупных пятен вышла накладка. Тут он не все продумал. Возможно, потом хватился, но дело уже сделано. А может, решил – и так сойдет. А личность установить – это не простое дело. Ведь пальцев вашей жены нет в милицейской картотеке. И документов при ней не оказалось. Вот вам и ответ.

– Да, ответ, – сказал Леднев. – А как же машина? Эти «Жигули», насколько я понимаю, принадлежат преступнику.

– Не совсем, – сказал Мельников. Он продолжал стоять возле скамейки. – Скорее всего, преступник имеет какое-то отношение к этой тачке. Но с машиной дело темное. Я навел справки в тамошней городской прокуратуре, сейчас они выясняют, кому принадлежит машина.

– Неужели это так сложно сделать? – Леднев задрал голову и посмотрел на Мельникова с удивлением. – Это же минутное дело.

– С технической точки зрения это не сложно, – Мельников кивнул. – Машина принадлежит одной частной московской фирме, которая занималась посредническими услугами, купля-продажа, что-то в этом роде. Это уже выяснили. Но только эта фирма прекратила свое существование, была ликвидирована более года назад. В прокуратуре подумали, может, машина угнана. Оказывается, нет, в угоне не значится. Теперь наводят справки об учредителях этой фирмы, проверяют регистрационные документы. Может, чего накопают. Но, скорее всего дохлый номер.