Diamond Ace - Овердрайв Страница 19

Как ты улыбаешься, господи, какой обаятельный. Любимый, этого не может быть! Нет, это сон! Стоишь рядом, еще вчера недоступная мечта. Твои умные глаза смотрят в мои, ты говоришь, а я, словно в оцепенении, счастливо и бестолково улыбаюсь.

Сегодня у тебя юбилей, и я купила огромный букет. Белые розы созданы для тебя — чистые и чуждые этому городу, как и ты. Дарю цветы и книгу о наших достопримечательностях на английском. Ты пролистал ее и остался доволен. Улыбаешься. А я будто вижу себя со стороны — стараюсь быть беспристрастной и ни одним словом, ни одним жестом не показать нежные осколки в моем поющем сердце. Слова путаются, подготовленные вопросы приходится зачитывать с листа, а нехватку слов дополнять жестами. Но ты прекрасно все понимаешь и очень благожелательно отвечаешь. А если не хочешь отвечать на какой-то вопрос, то можешь выкрутиться так, что я забываю о своем вопросе, увлеченная потоком твоих слов и глубокими колодцами твоих глаз, в которые я падаю, падаю…

Ты внимателен и вежлив, и мне кажется, что… Нет, я не буду путать сама себя, это не означает ничего, кроме внимательности и вежливости.

Вот и все, подходит к концу наша встреча. И вот оно, чудо! Ты даришь мне букет роз. Цвета граната — цвета моего сердца. Вероятно, это цветы, подаренные тебе на концерте, не секрет, что ты их раздариваешь — такое огромное количество букетов ты просто не в состоянии перевезти в другой город, где тебя страстно ждут другие поклонники. Ничего страшного, что ты не возьмешь с собой все цветы: ты уедешь и заберешь букет наших сердец.

Мой принц держал подаренные мне цветы в руках, вдыхал их запах. Собственноручно вручил. Разве можно было о таком мечтать? Я не расстанусь с розами никогда, высушу и буду вдыхать их сухой запах — запах сегодняшнего дня, отдаляющегося все больше и больше в прошлое. Горько-сладкий запах — как и ты, как и моя любовь.

Возвращаюсь домой, в руках букет гранатовых роз. На стылых улицах стало совсем грустно. Этот день уже закончился — лучший и счастливейший в моей жизни! На глаза навернулись слезы. Счастья. И печали. Сладко-горькие воспоминания охватили меня, как волшебный кокон, который будет впредь оберегать меня.

Ты до сих пор стоишь у меня перед глазами. Я закрываю их и вспоминаю твой взгляд. Такого чувства ни один автограф, ни одно фото не вызовет.

Так хочется узнать, что ты обо мне думаешь. Да и думаешь ли вообще? Может, я слишком много хочу?

После всего этого нечем заполнить в душе эмоциональную пустоту, как-то всё выкричалось, выплеснулось. До сих пор не верится, что со мной произошло. Я вижу все другими глазами, как будто мой мир смешался с твоим. Чуть-чуть. Но этого хватит надолго. Нет, на всю жизнь.

Пусть за окном будут серо-бурые краски, словно холстом реальности мыли полы, а после стирали ткань неимоверное количество раз. Пусть смрад смога будит меня по утрам: водители расталкивают заснувшие в морозном инее машины — те ревут и выпускают едкие газы, те поднимаются до моего окна и влезают в щелки рамы, добираются до моего носа. Тогда я проснусь и включу твою музыку.

Пусть вечерами у подъезда пьяные мужики мерзкими голосами изрыгают мат и песни, оскверняя своим существованием само слово 'петь'. Тогда я послушаю тебя и засну.

Пусть днем местное быдло, шатаясь, даже не попытается прервать поток мочи при моем приближении к зассанным стенам подворотни. Пусть — я всегда ношу плеер и могу отгородиться от нечистот жизни: в наушниках звучит твой голос. Он — покрывало на нечистоты, на боль и обиды моих будней — уносит на теплые мощеные улочки, в чистенькие пряничные домики. Мой принц, нужен ли ты мне? Да я просто сдохну здесь одна без тебя.

Выключить музыку я могу. Навсегда. И осколок рассосется, мало-помалу. Но что останется в этой жизни? К чему я вернуть? К навязчивой рекламе и закадровому смеху по телевизору для тупого быдла? Грязи, вечному холоду по восемь месяцев в году, пьяным родителям, скуке и пустоте родного города? А я хочу жить. Хочу дышать. Только с тобой я верю, что жизнь прекрасна.

Или возьмем Володю или Вована, как сам представляется. И внешне даже ничего, и накачан. Но кому нужна красота без наполнения, без разлетающихся живительных осколков? Журналы пестрят смазливыми подбородками мачо и якобы проникновенно сексуальными взглядами. Вот тот же Вован — ну и имечко — и одеваться в последнее время стал лучше, да и машина у него, как у звезды — кабриолет. Работает на автосервисе и вроде как угнанная тачка ему по дешевке досталась. Ха-ха, кабриолет, да в нашем-то климате. Мне, понятное дело, кабриолет нравится, потому что мой принц такие любит. Но на наших вонючих и холодных просторах это бесполезный легкокрылый красавец: подвески отвалятсятся после месяца гонок по асфальту, положенному на бугры болот.

Вован утверждает, что влюблен в меня. И, как говорит, даже пить стал меньше. Тоже мне — достижение. Как был быдлом, так им и останется. Букет тут притаранил. И смотрит щенячьими глазами — взяла. Поблагодарила и улыбнулась. А он меня сразу за зад ущипнул, да лизаться полез. Ну не понимает, что благодарность и вежливость не означают влюбленность. Да где ему?

Вован живет без музыки в реальности серых дней. Летящие искры звуков не делают его лучше, да и ничто другое не способно преобразить его пустую оболочку. Он так и останется быдлом. Какой осколок в его душе? Пьет, ржет, как лязгающая форточка, имеет 'денежку', разводя лохов-интеллигентов. Романтическое быдло — вот он кто.

Ну нет у нас мужиков нормальных. Нет! А если и есть пара-тройка, то все кобели еще те — на мужском безрыбье чувствуют себя королями. Баб красивых по улицам тьма ходит, мужиков же приличных нет: воняют немытыми неделю телами, тошнотворными носками и свежим перегаром, наложенным на старый. Пытаются все это добро заглушить смрадными ароматизаторами в машинах и сделанным в Китае французским парфюмом.

Как пахнешь ты? Теперь, после сегодняшней встречи я знаю. Горько-сладко. Как и твой взгляд, как и твои песни, как и моя любовь в тебе.

Кто это еще меня зовет? 'Лизка?' Что за уродское обращение, я всегда представляюсь Эльза. А, этот идиот опять здесь! Дурака вспомнишь… Не понимает нормальных слов? Сколько раз объясняла, чтобы не ходил за мной веревочкой, что не нравится мне. Очень вежливо объясняла, с улыбкой и спокойным голосом. Не хочет понять интеллигентное обращение? Ну, сейчас получит то, на что давно нарывался.

Эльза плюс Вован равно…

Ура, вот и она — дождался наконец. Кричу и машу ей из тачки: 'Лизка, слышь?'- она делает вид, что меня нет! Во как! Пью еще.

Опа — у нее в руках огромный букет красных роз. Ну ни фига ж себе! Это кто такой подарил? Знаю, сколько подобный стоит — сам недавно покупал Лизе. Упаковка знакомая — точно, веник из того же пафосного салона. Так, и кто еще претендует на мою принцессу неземную? Глотаю из горла опять.

Зову шутливо: 'Подь сюды, красавица!' А она мне в ответ знаете что? Знаете?! 'Отстань, быдло!' Вот что!

Я — быдло? Я? Я боготворю ее, готов следы, как говорится, ее целовать. Быдло! О боже, как же больно! За что? 'Лизка! Ты чего?' А она мне: 'Пошел ты, надоел — сидишь тут каждый день, как долбанутый. Отвянь раз и навсегда!' Вот …овца! Сейчас красненькими цветочками подотру асфальтик. А не фиг! Пью еще. Не помогает — неужели сердце может действительно болеть так…реально?

Я вырываю у нее букет — тот летит в грязно-серый снег, топчу огненные цветы ногами. Лиза вцепляется мне в волосы и царапает лицо. Чувствую боль раздираемой кожи — до крови, щека горит.

Обида и боль в моем сердце обрушивают все запреты.

Хватаю ее руку и выворачиваю ей за спину. Лизка падает на колени — тоненькие чулочки вдрызг рвутся на ледяных колдобинах. Орет. Обхожу ее и вижу заплаканное лицо напротив моей ширинки.

Ревет. Да! Мне это нравится!

Современная косметика почти не размазывается от слез — за них это делаю я: провожу рукой по лицу, смешивая слезы с тушью и помадой. Да, так-то лучше. Плачешь? Давай-давай! В ответ: 'Быдло! Быдло, быдло, быдло!'

Я тоже хочу плакать.

Как ты могла? Я же так тебя люблю…любил. Люблю! Я хотел, чтобы мы были вместе — и сейчас это хочу, о боже! Я хотел быть с тобой, хотел, чтобы ты узнала меня ближе.

Да! Именно так! Ты меня узнаешь!

— Вставай, хватит реветь! Давай в машину. — Я тяну ее за руку к сиденью.

— Отстань, козел!

За козла, как говорится…Сейчас узнает, что будет!

— Сама знаешь, кто? Шлюха! А ну садись, я сказал! Хватит дуньку ломать!

— Уйди, урод! Отстань!

— Дрянь! Сука! Куда нафуфырилась? К кому в тепленькую постельку нырнуть готова? К какому мудиле собралась?

— Тебе какое дело? Ты вообще кто мне такой?

— Какое дело? Я тебе покажу, кто я такой. Сучка!

Мы орем друг на друга, обзываем такими словами, после которых душа обязательно заболеет, а сердце разобьется.