Яна Розова - Седьмая жертва Страница 19

– Девчонки, в лесу кто-то кричит! – сказала она торопливо.

На ее слова откликнулась только Лика:

– Ага, иду…

Ждать ее Тамара не стала, просто схватила куртку и побежала к двери. Полминуты ушло на отпирание замка.

Оказавшись в лесу, вдохнув холодного воздуха, Тамара прислушалась, не кричит ли женщина снова, – ей нужен был ориентир. Заставляющий холодеть душу звук опять достиг ее ушей. Тамара побежала в том направлении. Она старалась двигаться возможно быстрее, но кричавшую женщину все не видела. Наконец Тамара остановилась. Где Лика? Господи, тут же и потеряться недолго! Остается надеяться, что женщины, проснувшись, включат в доме свет, иначе дорогу обратно можно будет искать до утра. Надо было ей самой свет включить, идиотке! Лика ведь могла и снова заснуть. Все-таки выпили они прилично!

Вот тут-то Тамара и заметалась – сразу она и не сообразила, что луну скрыли облака и эта ночь темнее предыдущих. Что теперь делать? Девчонок рядом нет, тропинку она не нашла. Крик вдалеке повторился, но только один раз. Тамара поняла, что попала.

Он напал на нее сзади, из темноты, но неудачно: как только его рука схватила ее за шею, Тамара резко присела и бросилась вперед. Ей удалось вырваться и отбежать на несколько шагов. Вот только земля была мокрая, вокруг не видно ни зги, а тут еще коряги поперек тропинки! И она рухнула вниз лицом, еле успев подставить руки. Тогда он снова набросился на нее, приговаривая, что все будет хорошо, ей надо аккуратнее…

Зачем ей, в ее-то ситуации, быть особенно аккуратной, Тамара так и не поняла. Платок с эфиром плотно закрыл ей рот и нос, она потеряла сознание.

Очнулась в каком-то подвале. В стороне, на полу, стоял фонарь, освещавший мрачное низкое помещение без окон и, кажется, без дверей. Тамара ощутила себя привязанной к стулу. Ее рот был заклеен скотчем или скорее пластырем. Впрочем, от ужаса и жуткой тошноты Тамара все равно бы не смогла закричать. Она только застонала и зажмурилась. Ее тут же затошнило еще сильнее. Открыв глаза и покрутив головой, она увидела рядом с собой мужскую фигуру. Мужик стоял чуть позади ее стула.

– Вам не надо волноваться, – сказал ей похититель. – Все хорошо. Я уйду ненадолго, но бояться не надо.

Голос говорившего был молодым, а интонации – дружелюбными. Он, видимо, хочет, чтобы она радовалась тому, что ее притравили эфиром, привязали к стулу в странном подвале и потом…

Ей хотелось крикнуть ему, чтобы он заткнулся, отвязал ее и убирался к черту!

– Сейчас вам не надо нервничать. Если больно – рукам или ногам, – я сделаю узел слабее. Кивните, если больно…

Она кивнула. Он наклонился за стулом и стал там что-то делать. Тогда Тамара снова замычала, изображая боль и недовольство.

– Ну что? Все равно больно? А так? Я не могу ослабить веревку больше, а то вы высвободитесь.

Она снова заерзала на месте, захныкала. Вообще-то ей и на самом деле было больно. Не так чтоб очень, просто, упав на дорожке в лесу, она ушибла пальцы правой руки и, как почувствовала только сейчас, поцарапала левое запястье.

– Э, да у вас тут и вправду ранки… – Мужик за спиной Тамары наконец-то понял, почему пленница скулит. – Ну, я еще чуть-чуть ослаблю узел. Только вы уж ничего такого не делайте, а то у меня будут неприятности. Хо рошо?

Тамара активно закивала и перестала стонать. Она уже чувствовала, что путы достаточно ослаблены и можно попробовать освободиться. Проблема была только в том, что проклятый мужик – или парень – никуда не уходил…

Милена Орлик, 42 года

Пространство – временное зло —как хвост сгорающей кометы.Есть крах, имеющий приметыобычных слов.

О смерти Олега Милена узнала от Витьки Карелина. Он позвонил почти сразу после несчастья и рассказал, что случилось страшное и надо подготовить Славика к тому, что теперь может произойти.

– А что может произойти? – спросила Милена, утирая слезы, смешанные с тушью для ресниц.

– Будут звонить журналисты, будут о Видале всякое говорить.

– Что говорить?

– Милена, – со сдержанным раздражением произнес Витька, – будут говорить, что он уже не тот, что был. Потерял азарт, спился, скурил-ся, связался со всяким дерьмом…

– Правда?

Витька ругнулся в сторону, а потом стал объяснять, что так всегда бывает, когда умирает знаменитость. Сразу катятся две волны – навстречу друг другу. А сшибаются эти волны с дикой силой прямо над головой у родных и близких, будто им и так мало горя.

Одни начинают убиваться – ах, хороший, замечательный, чуть не великим человеком был погибший. Да нет, почему чуть? Великий! Великий! И стихи были гениальные, и музыка гениальная, и сам он…

Но зазвучат и другие голоса. И тут надо подготовиться к тому, что скажут – Видаль сам виноват в случившемся. Он всю ночь пил, потом с моделью трахался, а потом решил с парашютом прыгнуть, и у него в воздухе отказало сердце. Так вот, сердце у него не отказало. Просто парашют поздно раскрылся, и…

– А еще, Милена, ты услышишь, что твой муж умер задолго до того, как его тело упало на землю. И даже так: за много лет до того, как его тело упало на землю. Именно об этом ты должна поговорить с сыном. Ему скажут – твой отец пережил свою славу как музыкант, как поэт, как личность. Что тут правда, а что нет – не важно. Время все расставит по своим местам. Наша с тобой задача, Милена, не позволить Славику воспринять эти слова серьезно. Он должен пропустить их мимо ушей.

Милена слушала весь этот бред, пребывая в полном ступоре. Как ей успокаивать Славку? Он отца очень любил, просто обожал. И как они были похожи! Внешне Славка был просто клоном отца. Тот же рост, длинные ноги, русые волосы, черные брови и светло-серые прозрачные глаза. Только если лицо Олега было далеко не идеальным – и нос грубовато вылеплен, и надбровные дуги слишком уж тяжелые, то Славка от Милены унаследовал тонкость черт.

Похожи отец с сыном были и по характеру. Олег – открытый, импульсивный и почти всегда в позитиве, даже несмотря на все свои звездные заскоки. Славка такой же: улыбчивый и дружелюбный.

Сын и на музыке помешан так же. Что-то сочиняет в своей комнате, в мансарде, что-то придумывает. Играет на фортепьяно, на гитаре, а недавно увлекся саксофоном. Но это у него пока не очень получается.

И целыми днями из его комнаты звучат песни «Алхимика». Целыми днями!

Милена уже говорила сыну, что кроме папы есть и другие музыканты. Что все время отца слушать?

Услышав это, Славка обнял мать – а он уже на голову выше ее – и сказал, что отец – самый лучший композитор в мире. Милена улыбнулась сыну, потому что любила его больше всего на свете и потому что была с ним согласна.

И как ей теперь рассказать Славику о смерти Видаля? Ей это не под силу.

Она уже встала, чтобы идти в комнату сына, но тут снова зазвонил телефон. Какая-то женщина сказала, что она журналистка с какого-то телеканала и хочет задать бывшей жене Видаля пару вопросов о нем. Милена нервно ответила, что не может сейчас говорить.

И тут на лестнице раздались шаги. И смолкли. Милена подняла голову. На ступеньках стоял Славик с полными слез глазами. Он услышал о смерти отца по телевизору.

– Мальчик мой. – Милена протянула к нему руки.

Сын сбежал по лестнице и отчаянно обнял ее. Их слезы почти смешались.

Уходя из семьи, Олег посвятил Милене и Славке композицию «Пространство». Тогда, много лет назад, Милена только фыркала: зачем ей это пространство? О чем вообще эта песня? В ней нет ни слова о ней, о сыне.

Да, тогда она очень злилась на Олега. А почему так злилась? Потому что очень любила, хоть от их брака остались рожки да ножки.

А ведь начиналось все… как в сказке.

По правде говоря, Милена была влюблена в Олега с ранней юности. Во всяком случае, с тех пор, как Олег Видальский стал лучшим другом брата Милены – Артема. А было это, дай бог памяти, году, наверное, в восьмидесятом. Артем тогда увлекся музыкой, пошел в музыкальную школу, хотя ему было уже далеко не семь лет. Но учился он так рьяно, что через пару лет играл на пианино какие-то бурные классические мелодии. Милена, которая была младше Артема на три года, спросила у брата, зачем он играет все это старье. А он ответил, что без классики не было бы рока. Милена не поняла, но переспрашивать не стала. Она вообще не всегда понимала брата.

Тем не менее они ладили и относились друг к другу с настоящей нежностью. Милена гордилась Артемом. Он был для нее образцом и идеалом, настоящим другом, защитником и героем.

Милене нравилось выходить с ним из дому, пытаясь попасть ему в шаг, и краем глаза наблюдать, как на него смотрят старшие девочки. Они смотрели с интересом. А как же иначе?