Альбина Десницкая - Мгла Страница 19

Танов, по своей излюбленной привычке, спешно дописывал какие-то бумаги. Потом, отодвинув в сторону документы, выпрямился и спросил:

— Ну, что ж, вы по какому делу?

— Мы родители задержанного вами парня, который причастен к убийству, произошедшему в субботу в поселке «Премиум», — женщина разрыдалась.

— Не понял. Родители бомжа? Вы?

— Он не бомж, — мужчина тоже пытался побороть слезы. — Два года назад наш сын Василий ушел погулять и не вернулся. Ему было всего девятнадцать. Мы искали его, заявляли в милицию. Его объявили в розыск. А через некоторое время перестали искать, — несчастный отец запнулся и закрыл лицо руками.

— Мы думали, что наш мальчик погиб. Потом обратились к экстрасенсу и узнали, что нашего сына похитили, но он жив, — женщина поднесла платок к глазам и всхлипнула. — А вчера, когда по телевизору показали задержанного убийцу, мы сразу его узнали — это наш сын.

Воцарилась тишина. Молчали потрясенные родители. Молчал и не менее потрясенный следователь.

— Илья Анатольевич, я никак не смогу, это родители задержанного, мне надо с ними закончить.

— Так значит, личность нашего не установленного бомжа теперь установлена? — он смотрел на следователя вопросительно, но времени для более детального выяснения не было.

— Да, но это еще не все. Я доложу вам о новых обстоятельствах, когда закончу с ними общаться.

— Разрешите нам увидеть нашего сына, — нарушила тишину женщина. Она не просила, она умоляла.

— Это опасно, — Танов понимал, что ни в коем случае нельзя разрешать свидание. — Это может закончиться плохо. Он, увидев вас, может начать биться в истерике. Он неадекватен.

— Хотя бы издалека. Пожалуйста, прошу вас, — голос женщины стал тоненьким, совсем детским.

Отказать им было невозможно. Танов сам лично отправился с ними в камеру-одиночку. Конвоир открыл железную дверь, за ней показалась металлическая решетка. Бомж сидел на полу спиной к двери. Голова его поникла, плечи опущены.

— Вася! — женщина с силой обхватила металлические прутья.

Человек в камере резко обернулся и в два прыжка оказался возле решетки. Слезы катились по его лицу. Он просовывал руки между железными прутьями, по-ребячески хватался то за женщину, то за мужчину. Танов и конвоир не сводили с задержанного глаз, опасаясь, как бы он не выкинул чего-нибудь этакого. Родителей невозможно было оттащить от решетки. Они, наверное, стояли и стояли бы так, но через тридцать минут Танов приказал прекратить свидание. Он проводил родителей Василия до выхода, а сам направился к начальнику докладывать о вновь открывшихся обстоятельствах дела по нападению на Леонида Конева.

Глава 25

Задержанного Василия Зинакова все-таки нужно было допросить. Псих он или не псих, а два преступления — это не шутка. Но ведь пять попыток произвести допрос оказались бесполезными. Почему задержанный должен заговорить в шестой раз? Следователь Танов решил обратиться за помощью к родителям Василия Зинакова. Он позвонил им и попросил прийти на свидание с сыном.

Юрий Сергеевич не пришел, так как последние события очень разволновали его, и больное сердце теперь каждый день беспокоило. Вера Николаевна тоже чувствовала себя плохо, но все же пришла.

— Здравствуйте, Павел Николаевич, а где же Васенька? — Ведь следователь Танов обещал, что устроит свидание с сыном в своем кабинете.

— Добрый день, присаживайтесь, пожалуйста, — Танов указал на стулья напротив своего стола, — его сейчас приведут. Но прежде я хотел бы с вами поговорить.

— Да, да, — не понимая, чего от нее хотят, согласилась Вера Николаевна. — Но вы ведь меня уже допрашивали.

— Да, конечно, я не буду больше вас допрашивать. Я хотел бы попросить вас вот о чем, — следователь помолчал, словно искал нужные слова. — Понимаете, Василий не хочет сотрудничать со следствием, это сыграет против него.

— Да, понимаю, — сразу же согласилась мать задержанного, — но чем я могу помочь?

— Вы же мать, и он вас слушает, постарайтесь его убедить в том, что в его интересах все нам рассказать. Согласно статье шестьдесят первой уголовного кодекса, активное способствование раскрытию и расследованию преступления является смягчающим обстоятельством.

— Хорошо, я постараюсь это сделать.

Когда Василия привели в кабинет, следователю Танову пришлось не меньше тридцати минут потратить на то, чтобы дать ему пообщаться с матерью. По убийству Конева было все понятно. Зинакова застали на месте преступления, очевидцы указывали на него. А с убийством Колышева не все было понятно.

Во время допроса Веру Николаевну попросили посидеть в коридоре.

— Ну что? — начал Танов, — сегодня разговаривать будешь?

Василий кивнул.

— Тогда давай по порядку. Когда и как ты убил первого человека? — Танов смотрел Зинакову прямо в глаза.

Василий не выдержал его взгляда, опустил голову и замотал ею.

— Я повторяю свой вопрос.

— Я не хотел ее убивать, — Василий закрыл лицо руками, — но когда…

— Ее? — переспросил Танов. — Кого ее?

— Эту девушку, — заикаясь, еле выговорил Василий.

— Черт побери, неужели еще? Какую девушку?

— Которая убежала в лес. Я шел домой, я хотел идти домой… — Он опять замолчал. — Дальше, что было дальше?

— Когда я вышел из леса и попал на улицу Академика Янгеля, то увидел, как она шла.

— Она, это кто?

— Я не знаю, как ее зовут, — Василий вздрогнул. — Когда я увидел эту девушку, у меня сильно заболела голова. Я стоял и смотрел, как она подходит к подъезду, потом зазвенело в ушах, глаза заволокла какая-то мгла. Я испугался. Сам себя испугался. Что было потом, я плохо помню. Я подкрался к девчонке (она шла медленно, наверное, просто гуляла), положил руки ей на плечи. Я не хотел ничего плохого, — в голосе парня послышались слезы. — Но она вырвалась и побежала. Бежала она очень быстро. Я побежал за ней. Сил у меня было мало. И вдруг я почувствовал, что на меня накатила дикая злоба. На девчонку эту, что так быстро бежит в своих красивых сапожках. У нее есть дом, и мама с папой. И ужин ее ждет. И чистая постель, и горячая вода. И я разозлился на всех, на всех, — Зинаков шмыгнул носом и рукавом своего рубища утер слезы. — Мне так было плохо, а им всем хорошо. Девчонка побежала в лес. Я за ней. Чем дальше я бежал, тем сильнее и сильнее злоба захлестывала меня. Я не знаю, почему так было. Но это было. Так! Так! — последние слова Василий выкрикнул, но было заметно, что он утомился. Он дрожал, пот крупными каплями стекал по грязным щекам.

Танов, скрестив руки на груди, ходил по своему кабинету. Он с ужасом понял, что к уголовному делу по убийству двух лиц теперь присоединится еще одно дело. Следователь, конечно, делал скидку на то, что парень похож на умалишенного, и надеялся, что все рассказанное им — бред. Следователь сел за стол и продолжил допрос.

— Зинаков, — следователь с удивлением услышал в своем голосе родительские нотки. — Рассказывай, что было дальше.

— Ну, девчонка бежала по лесу. Было темно. Теперь она бежала медленнее, еще бы, по сугробам — то. Я отдышался и легко преследовал ее. Злоба, душившая меня, росла. Мгла не рассеивалась. Я долго гонял девчонку по лесу. Взошла луна. Девчонка совсем выбилась из сил. Она сидела в снегу, смотрела на луну и чуть слышно подвывала, что-то бормотала. Я смотрел на нее из кустов, злоба не утихала, я повалил ее лицом в снег и ударил ножом в спину.

— Где ты взял нож?

— Нашел в одном доме.

— В каком доме?

— Дом стоял на краю деревни. В нем никого не было. Я нашел в шкафу хлеб и сахар. Снял с вешалки куртку и ушел. В кармане куртки нашел этот нож, — парень указал на нож, который был изъят у него при нападении на Конева.

— Где этот дом?

— Я не знаю. Когда я бежал со свинофермы, я ночевал в лесу, питался талым снегом, а потом нашел разрушенный дом. Дом стоял на отшибе. Вокруг ничего не было. И никого. А это главное. Я называл его заброшенным домом. Я долго жил в нем. Пока вы меня не поймали. Дом неподалеку от того места, где вы меня нашли.

— Так, — ошарашенный Танов перевел дух. — А что это за свиноферма?

— Они держали меня там, как раба. Там много таких, как я. Я сбежал из дома, случайно попался на ихнюю удочку. И ухаживал за ихними свиньями, пока не удалось уйти, — парень оживился. Рассказать о чертовой свиноферме он очень хотел. И как можно больше. Был бы слушатель.

Танов занервничал, ведь к убийствам присоединяется еще и ферма какая-то. Он мог не записывать это все в протокол, а указать только то, что считал нужным. Чаще всего следователи так и делали. Но Танов вовремя опомнился.

— Давай теперь вернемся к первой жертве. Что было дальше?

— Когда я понял, что она уже не шевелится, мне вдруг показалось, что это свинья.

— Какая свинья? — голова у Танова шла кругом.