Федора Кайгородова - Лекарство доктора Сажина Страница 19

— Алло! — безнадежно сказал Стас.

— Да! — ответил женский незнакомый голос.

— Понимаете, — волнуясь, сказал он, — я ищу девушку, которая дала мне этот номер. И мне очень важно ее найти!

— Как зовут вашу знакомую?

— Виктория!

— Мы недавно купили эту квартиру у Виктории Новиковой, через агентство, разумеется. Так что, я ее не знаю и не видела, она жила в другом месте.

— А телефон? У вас не сохранился ее телефон?

— Надо поискать, — сказала женщина, и в трубке раздались короткие гудки.

Он тупо положил трубку на рычаг и долго смотрел на телефон, словно ожидая, что тот сам позвонит.

— Что? Опять? — спросила сердобольная вахтерша, которая была в курсе.

— Нет! Женщина взяла, но трубку бросила, — сказал Стас.

— А ты позвони еще раз, может, случайно разговор прервался, — участливо посоветовала она. — Давай, давай, звони, — настаивала она, видя его колебания. — Упустишь свое счастье — не поймаешь! А то, давай, я позвоню…

Стас не раз убеждался, насколько люди на севере приветливее и отзывчивее, чем в столице. Теплота душевная нарастает обратно пропорционально цивилизации или суровости климата?

— Нет, я — сам! — он машинально набрал наизусть выученный номер. — Извините… что звоню еще раз…

— Хорошо, что вы догадались позвонить, — прервала его женщина. — У нас ребенок шалит, нажимает рычаг. Записывайте номер.

Теперь, когда номер был у него, он заколебался — а вдруг это не она, а вдруг она не захочет с ним говорить, мало ли с кем приходиться встречаться в горах и случается говорить по душам…

Он спрятал номер в карман и ушел в свою комнату, где долго рассматривал клочок бумаги. Наконец набрал номер на мобильном телефоне и… сразу услышал ее голос, который он узнал бы из тысячи голосов… это было похоже на чудо…

— Я слушаю, — сказала она.

Он молчал, справляясь с волнением.

— Виктория? — произнес одними губами.

— Стас? — сразу же откликнулась она. — Я думала, ты… вы уехали…

— Я искал тебя, Вика! Я звонил! Я каждый день звонил! И вот теперь только мне сказали телефон… люди, которые там живут.

— А разве мой муж, мой бывший муж, разве он не сказал мой телефон? Я ведь просила его… Ах, какая теперь разница!

— Вика! Мне надо увидеться с тобой!

— Приходите завтра к нам домой! — просто сказала она и назвала адрес.

Он не спал, он мечтал о будущем, только теперь до него дошло, что она развелась с мужем, что ей пришлось продать квартиру. А что значили ее радостные слова — да какая теперь разница? Заснул только под утро и проспал до обеда. Он пришел за час до назначенного времени и долго бродил вокруг дома, вглядываясь в светлые квадраты окон.

— Дядя Стас? — мальчуган, открывший дверь, улыбался ему всем своим беззубым ртом. — Ведь ты — дядя Стас?

— Я — да! А ты кто?

— Роман Новиков! — он протянул руку.

Стас серьезно пожал маленькую ладонь, такими их и увидела вбежавшая в прихожую Виктория, ее радостно-возбужденные глаза говорили о многом.

— Рома, поставь цветы в вазу, пожалуйста! — она протянула сыну принесенные Стасом розы. — Не говорите моим родителям, где мы познакомились, они не поймут. Скажите, что у Юли, что вы — ее дальний родственник.

— Договорились! — улыбнулся Стас. — Я уже боюсь ваших родителей. А это что за зверь? — он показал на Черри, который, вальяжно развалившись, и ухом не повел при появлении незнакомца.

— Это тоже член нашей семьи. Черри, дай лапу!

Черри лениво отвернулся.

— Я ему не нравлюсь?

— Нет, он такой сам по себе. Он у нас очень давно, еще Ромки не было…

— Неправда! — возмутился невесть откуда возникший Роман. — Я всегда был! Когда ты была, тогда и я был!

— Ну конечно, был, — легко согласилась Вика. — Ты бы лучше пригласил гостя в гостиную.

— Я бы пригласил, — вздохнул Ромка, — но вы тут все шепчетесь. Пойдем, гость! — он взял Стаса за руку.

На следующий день Стас сделал Вике предложение.

Она смеялась:

— Разве так зовут замуж?

— А как? Я впервые это делаю!

— В следующий раз советую изучить свою будущую жену получше…

— А будет следующий раз? — испугался Стас. — Я не хочу!

— Да шучу я, шучу, — смеялась она.

— Господи! — он схватил ее на руки и закружил по двору. — Господи! Помоги мне жениться один-единственный раз и желательно счастливо!

— Пусти, глупый! — отбивалась Вика. — Что люди скажут?

— Люди скажут, что я счастлив! Так я не понял, ты выйдешь?

— Мне надо подумать… посоветоваться…

— С родителями?

— Нет, это бесполезно, ты их совершенно очаровал, особенно маму.

— С кем же ты собираешься думать?

— С Ромкой!

— А-а, это серьезно. А можно, я с ним сам посоветуюсь? — спросил Стас. — Все-таки мужчины лучше понимают друг друга…

Глава 18

— Ты можешь сколько угодно морочить голову своим подчиненным, только не мне! — говорила, расхаживая по кабинету Сажина крупным мужским шагом Людмила Иванова.

— Что я могу сделать? — жаловался тот. — Я уже написал заявление в полицию об ее исчезновении. Я сам места себе не нахожу…

— Он написал?! — возмущалась она. — А ты в полиции объяснил ее внезапное исчезновение? Почему она уехала неожиданно? Почему она мне ничего не сказала?

— Хотела побыть одна и уехала… Она в последнее время нервной такой стала…

— Вот именно! Я прекрасно видела, какой она стала! — с нажимом отвечала Людмила. — Зато я не вижу, куда она могла уехать!

— Ты намекаешь… что я мог… мог…

— Вот именно, что мог! Ты вполне мог дать ей одно из своих чертовых лекарств! Ты же одержим своими экспериментами с непроверенными лекарствами! Вот на это я и намекаю! А это, доктор Сажин, между прочим, преступление!

— Ты хочешь сказать, что я дал ей непроверенное лекарство, и она…

— Да, хочу сказать! Хочу сказать, что Катька стала не в себе и теперь неизвестно, где пропадает!

Сажин с внутренним облегчением вздохнул, он думал, что Людмила обвиняет его в смерти жены.

— Да, но у нее же были документы?

— Ну так что? Из полиции что сообщают?

— Что в санаторий она не прибывала.

Сажин купил путевку в санаторий на имя Екатерины Сажиной на другой день после того, как Саша Кузьмичев ворвался в его квартиру.

— И почему ты наврал нам, что она в командировке?

— Сам не знаю…

— Куда делась твоя племянница? Я звоню, никто трубку не берет.

— Вот уже чего не знаю, того не знаю, — внезапно взорвался Сажин. — И не обязан знать! Живет у какого-нибудь кобеля, наверное!

— Как? Она произвела впечатление благонравной девочки. Ты даже не пытался ее разыскивать?

— Александр Степанович! — в дверь заглянула лаборантка. — Извините, срочное дело! У нас закончилось сырье, и…

— Хорошо, я понял!

— Но нам необходимо срочно делать питательный раствор, а на складе отказываются…

— Я понял! Закройте дверь! — рявкнул Сажин.

Лаборантка вздрогнула, но дверь притворила тихо, как в комнате с тяжело больным.

— Ничего сделать не могут! — ворчал доктор. — Я устал с ними, они так бестолковы! Кузьмичев уволился, Громов не возвращается из командировки.

— А почему он уволился?

— Да кто его знает, — уклончиво ответил Сажин. — У него и спроси!

— Я спрашивала…

— И что? — заинтересовался доктор.

— Сказал, что платят мало!

Жизнь доктора Сажина невероятно осложнилась в результате одного рокового шага. Он не знал, где Катя и что с ней. Осложнились отношения с сыновьями, между ними словно кошка черная пробежала. Сергей не так переживал пропажу матери — Сажин подозревал, что она ему звонит — как исчезновение Ирины.

— Отец, прямо скажи — ты ее обидел?

В лаборатории Петр Иванов требовал дать ему заключение по его научным опытам с трансферазами. Как мог объяснить доктор Сажин, что не просто тупо использовал данные своего друга, но доработал препарат, да еще и провел эксперимент на собственной жене, которая в результате этого от него сбежала. Он чувствовал раздражение от бытовых мелочей, которыми ему теперь приходилось заниматься вместо Саши Кузьмичева.

А главное, он не видел выхода. Его карьера, его доброе имя, его семья — все, все рушилось на глазах!

Теперь еще и Людмила Иванова допекает расспросами про Катю! А что он может сказать? Что он тоскует без нее? Что он запутался? Что он бесконечно жалеет о том эксперименте, что провел в одиночку? Предположим, вопрос с соавтором Петром решить можно, но как объяснить ему результаты? Если бы сейчас встретить Катеньку, он бы все объяснил ей, он бы сказал, что желал счастья лишь себе одному, он сказал бы ей, что жизнь без нее ему не нужна, что ему необходимо хотя бы издали видеть ее, знать, что у нее все в порядке.