Жертва 2117 - Юсси Адлер-Ольсен Страница 19

Внутри конверта была завернутая в листок бумаги фотография.

Хоан развернул листок и, бросив беглый взгляд, понял, что в этом виноват он.

Закрыв глаза, он несколько раз судорожно сглотнул и снова посмотрел на снимок. Труп лежал на спине с перерезанным горлом и мертвыми остекленевшими глазами. Две купюры были вставлены между бледных губ. Две купюры по пятьдесят евро.

Хоан отбросил фотографию от себя на кровать и посмотрел в сторону, борясь с ощущениями тошноты. Из-за жалких пятидесяти евро эта женщина решила рискнуть жизнью и проиграла. Если он напишет, что́ именно привело бедную женщину к смерти, все обвинения будут направлены против него. Потому что яснее ясного, что, если бы он не ввязался в эту историю, она была бы жива.

Хоан посмотрел в пустоту. Но ведь он ввязался.

Он долго крутил в руке листок, потом взял себя в руки и прочитал написанный по-английски текст.

Хоан Айгуадэр, мы знаем, кто ты, но ты можешь не бояться, если будешь делать то, что мы скажем.

Иди своим путем и пиши обо всем в свою газету. До тех пор пока мы знаем, что мы впереди, мы будем давать тебе директивы, что делать. И пока ты не сдашься, мы позволим тебе жить.

И не забудь сообщить миру, что, когда мы нанесем удар, это будет очень болезненно.

Ты о нас услышишь.

Абдул-Азим, шагающий на север.

10

Асад

Асад дрожал всем телом, но что это было? Сновидение или реальность?

Он видел очень отчетливо, как его дочери стояли в дверях, одетые в платья цвета лаванды, Нелле шесть лет, Ронье – пять. Изящными плавными движениями они махали ему, а заболевшая Марва стояла между ними со слезами на глазах, держа руки на округлившемся животе с третьим ребенком. Взглядом она прощалась. Это было не прощание любящей четы перед кратковременным расставанием, а безутешное расставание, которое до сих пор отзывалось в душе Асада непомерной болью; через мгновение служба безопасности Саддама посадила его в черный фургон. Происходило это шесть тысяч суток тому назад. Ночи и дни, лета и зимы, наполненные болью в бесчисленные мгновения, когда мысли вспыхивали, не получая ответа на вопрос, где же его семья. И вдруг сейчас он стоял тут, удивленный и обессиленный, перед ошеломляющей ясностью, от которой чуть не остановилось сердце. Шестнадцать ужасных лет неведенья исчезли из его сознания за доли секунды, потому что он наконец получил информацию, что они живы.

Картинка сменилась, Марва опять перед ним, но сейчас ей двадцать один год. Прекрасная, как лучезарный рассвет. Самир держит свою старшую сестру за талию и гордо улыбается. «Я не могу мечтать о зяте, который был бы лучше тебя, Заид, – говорит он. – От имени нашего отца я передаю в твои руки жизнь и судьбу Марвы и желаю, пусть к нам ко всем придет счастье, да будет благословен Аллах».

Она была плодовитой и верной женой. И все, о чем только маленький беженец из Ирака мог мечтать в своей жизни, осуществилось. Семь лет вместе, в полной гармонии с Богом и со всем миром, но затем все вдруг кончилось.

В полусне Асад прошептал ее имя и в ту же секунду почувствовал, как она прижалась к нему своим телом; испытав облегчение, он протянул ладонь назад и ощутил нежную кожу и тепло, жаркое дыхание спящей женщины, от которого его сердце могло то бешено биться, то замирать. Все тягостные мысли были вытеснены неудовлетворенной чувственностью и отсутствием близости в течение долгих лет; он обернулся и с закрытыми глазами вдохнул аромат женского тела. В таком полусонном состоянии его руки осторожно двинулись вдоль спины, в то время как ее дыхание становилось тяжелее и глубже. Кожа ее бедер была влажной и горячей, одним движением она повернулась и раздвинула ноги, чтобы он понял, что она восприняла его зов.

– Ты уверен? – откуда-то, неизвестно откуда, прозвучал ее шепот.

Асад приблизил лицо к ее лицу и ощутил, как ее горячие губы и язык с жадностью принимают его поцелуй, и ее руки скользнули вниз и разбудили его тело.

Когда он раскрыл глаза, его душили слезы, и он не знал почему. Словно это было предупреждением, что грядущий день ничего хорошего не принесет. Как ясное осознание того, что ты провалишься сегодня на экзамене, как подтверждение того, что накануне тебе поставили диагноз о неизлечимом раке или что твоя любимая изменила и бросила тебя. Как будто все в жизни рухнуло и ты погрузился в хаос. Вот так и было в этот полуреальный миг, когда он вдруг обнаружил, что, лежа на боку, смотрит на стену в квартире Розы, она сама, раздетая, рядом с ним, а в полуметре от его головы первая страница газеты с неотчетливой фотографией его давно пропавшей жены.

Такой была реальность, и Асад чуть не задохнулся.

На его плечо легла чья-то рука.

– Ты проснулся, Асад? – раздался тихий голос.

– Роза? – Он стиснул зубы и нахмурился. К таким мгновениям трудно быть подготовленным.

– Что случилось? – спросил он, не желая услышать ответ.

– Ты потерял сознание в постели, а потом был в беспамятстве и непрерывно рыдал. Я пыталась разбудить тебя, чтобы освободить от кошмара, но безуспешно, и я заснула. Ночью мы занимались любовью, и затем ты заснул спокойным глубоким сном, – невозмутимо продолжила она. – Это все. Но почему ты потерял сознание, Асад? Что с тобой?

Резким движением он поднялся и перевел взгляд с ее лица на газетную вырезку за спинкой кровати.

– Ты в курсе, что демонстрируешь мне своего смуглого дружка? – засмеялась она.

Асад опустил взгляд и потом с чувством вины посмотрел на нее.

– Я ведь не знал, где нахожусь. Ты – мой лучший друг, и если бы я знал…

Она поднялась на колени, по-прежнему полностью обнаженная, и приложила палец к его губам.

– Тсс, глупый мужчина. Ты все еще мой лучший друг. Мы ведь никому не изменяем, правда? Мы всего лишь два верблюда, пути которых пересеклись, so to speak[5]. – Она сердечно рассмеялась, но Асад не обрадовался ее шутке.

– Это не так, Роза. Мне есть кому изменять, именно это так подействовало на меня вчера.

Она прикрыла одеялом грудь.

– Я не понимаю, кому же ты изменяешь?

Асад встал, взял газетную вырезку и внимательно рассмотрел ее. Он много лет был верен своей любимой в надежде снова найти