Тьма после рассвета - Маринина Александра Страница 19

Таких нюансов было великое множество. И все их нужно знать, чтобы более или менее отчетливо представлять, как реальная живая жизнь преобразуется в огромные статистические таблицы с десятками строк и граф. Чем больше Настя вникала, тем больше разных странных идей приходило в ее неопытную голову, но поговорить об этом было не с кем. У папы Лени свои проблемы, он от статистики очень далек и вообще боится больших чисел, а среди коллег пока не нашлось ни одного, кому эти мысли оказались бы интересными или хотя бы достойными обсуждения. Теперь же, когда так неожиданно подвернулся сотрудник Штаба, Настя не смогла удержаться и поделилась с ним одним из ее открытий. Всего одним. И даже его не сумела изложить внятно, четко и коротко. Сидела перед ним, как школьница на экзамене, и с ужасом ждала ответа: может ли быть так, как она придумала, или она несет полный бред? Может ли какой-нибудь милицейский начальник ни с того ни с сего дать команду регистрировать все жалобы и заявления и возбуждать дела, если доследственная проверка дает к этому хотя бы малейшее основание?

– Теоретически – может, но самоубийц-то нет. Какой начальник будет подставлять свою голову под топор и показывать рост количества уголовных дел, даже если роста преступности на самом деле нет? За это можно и должности лишиться, ведь разбираться в показателях никто не станет. Растет количество возбужденных дел – значит, все ухудшается, а уж в какое количество зарегистрированных преступлений это потом выливается, считать не будут. То есть будут, конечно: посмотрят, увидят, что динамика количества преступлений в пределах нормы, и успокоятся, а с другими показателями сравнивать уже не станут. Хотя… – Константин пожевал губами и тщательно вытер пальцы салфеткой. – Если ваша идея сработает, то таким манером можно вычленить регион, где руководство органов внутренних дел надумало идти не в ногу и пытается быть слишком самостоятельным. – Он понизил голос. – У вас есть еще идеи по выявлению диссидентов в среде правоохранителей?

Его глаза смеялись, а лицо приняло делано-заговорщическое выражение.

– Я говорю глупости, да? – затравленно спросила Настя. – Просто я совсем недавно работаю и мало знаю.

– Да я понял, что вы недавно работаете, иначе вы бы не заводили такие разговоры с незнакомым человеком. Анастасия, вы говорите правильные вещи, но не нужно их обсуждать со всеми подряд. Поверьте, это для вашего же блага. Но! – Он поднял палец в назидательном жесте. – Как говорил папаша Мюллер, помните? «Верить нельзя никому. Мне – можно». Вашу мысль я учту. Еще идеи есть?

– Есть еще по сто девяносто пятой, – неуверенно пробормотала она. – Часть первая, вернее, динамика цифр по части первой – это показатели работы подразделений розыска. То есть на самом деле у розыска есть своя отчетность, но ее обязательно нужно соотносить с количеством уголовных дел, приостановленных по части первой сто девяносто пятой статьи, то есть когда обвиняемый скрылся от следствия или суда или когда по иным причинам не установлено его местопребывание. А вот цифры по части третьей этой статьи, то есть когда не установлено лицо, подлежащее привлечению к ответственности, имеет смысл соотносить с показателями раскрываемости. Если сто девяносто пять-три растет, а раскрываемость при этом не снижается, то тоже возникают вопросы.

Константин слушал ее внимательно, и Настя постепенно успокаивалась.

– Вторую часть сто девяносто пятой можно использовать как лакмусовую бумажку уровня коррупции. Если в этом показателе есть положительная динамика, имеет смысл присмотреться внимательнее.

– В нашей стране нет коррупции, – заметил штабист, и снова в его глазах мелькнуло лукавство. – Она есть только в капстранах.

Настя прикусила язык. Опять она ляпнула что-то не то. Перевела за последние годы такое количество зарубежных материалов по проблемам преступности, что поневоле пропиталась терминологией, принятой в США и Западной Европе. Могла бы и сообразить вовремя, что коррупция – это такой дефект государственного управления, которого в советской стране не может быть по определению. Советское государство безупречно, дефектов в нем нет. А взяточничество – это так, мелочь, отдельное проявление пережитков прошлого в поведении отдельно взятых людей. Неприятно, конечно, и подлежит наказанию, но систему в целом не порочит.

– Но взяточничество же есть?

– Это да, есть, – кивнул он и добавил: – В отдельно взятых случаях.

Часть вторая статьи сто девяносто пятой уголовно-процессуального кодекса позволяла приостанавливать предварительное следствие «в случае психического или иного тяжкого заболевания обвиняемого, удостоверенного врачом, работающим в медицинском учреждении». Договорился с доктором, принес конвертик или подарок или пообещал покровительство в карьерном продвижении, или в постановке на очередь на улучшение жилищных условий, или, может, помощь в приобретении мебельного гарнитура – и пожалуйста, получите нужный диагноз. Часть обвиняемых действительно болеет, это непреложный факт, но их доля в общем числе лиц, привлекаемых к уголовной ответственности, должна, по статистике, быть примерно одинаковой из года в год. А вот если эта доля увеличивается ни с того ни с сего, то появляются основания для неприятных мыслей.

– Интересно у вас мозги устроены, Анастасия, – сказал Константин, когда они уже выходили из буфета. – Такое впечатление, что вы за каждой цифрой, за каждым показателем пытаетесь увидеть обман. Вы и по жизни такая недоверчивая? Никому и ничему не верите? Во всем ищете подвох?

Насте послышались в его голосе неодобрение и упрек. Сердце снова предательски подскочило и забилось тяжело и глухо. Похоже, она распустила язык совсем не с тем человеком и наговорила то, чего говорить не надо было. Кажется, она поставила на своей службе в милиции большой крест. Обидно. Даже первые погоны получить не успела.

Старший лейтенант Коля Разин в очередной раз чертыхнулся и сморщился от боли. День не задался. Мама решила сделать сыну подарок ко Дню милиции. Чешские ботинки, черные, которые можно и с формой носить, и с гражданской одеждой. Форму оперативники надевают далеко не каждый день, и к ней на складе выдают ботинки установленного образца, если есть нужный размер. А если размера нет, то придется либо покупать самому за свой счет в обычном магазине, либо приезжать на этот склад еще раз, и еще, и еще… Но поскольку обувь не обязательно должна быть форменной, достаточно, если она будет просто черной, то никто особо и не заморачивался. Так что когда десятого ноября с утра мама Коли Разина торжественно вручила сыну обувную коробку и сообщила, что подарок куплен месяц назад и ждал торжественной минуты, Коля обрадовался. Нога у него была нестандартная, ступня слишком маленькая для взрослого мужчины, тридцать девятого размера, такой обуви на вещевой склад ГУВД не завозили, так что черные чешские ботинки пришлись как нельзя кстати. И вот сегодня Коля надел обновку в первый раз. Лучше бы не надевал.

Накануне вечером они допоздна слонялись по микрорайону, отлавливая тех, кто гуляет с собаками. Самые ранние обычно появлялись часов в восемь, самые поздние выходили около одиннадцати. Оперативники подходили к ним, разговаривали, задавали вопросы о вечере среды, показывали фотографии Сергея Смелянского и Аллы Муляр. Ничего. Но оставалась надежда на утренний обход, потому что в некоторых семьях с питомцами гуляют одни и те же владельцы, а в некоторых – разные. У кого есть время – тот и выходит.

Надев с утра пораньше новые ботинки, Николай с шести часов топтал территорию в радиусе километра от дома Смелянских. Уже к началу восьмого он почувствовал, что ботинки немилосердно натирают одновременно и пятки, и костяшки пальцев. Нужно было срочно раздобыть пластырь и заклеить ступни, но аптеки сегодня закрыты, а дежурной аптеки в микрорайоне нет… Хромая и чертыхаясь, несчастный старший лейтенант принялся высматривать телефонную будку. Спасительный выход он видел в том, чтобы попросить о помощи участкового, которого выделили ему в помощь и который должен был присоединиться и к восьми утра подойти на опорный пункт, чтобы встретиться с Разиным. Коля достал из кармана пальто мелочь, выкопал двухкопеечную монетку и позвонил.