Анатомия призраков - Эндрю Тэйлор Страница 19

рабочем столе горели две свечи. Миссис Фиар уже несколько недель работала над небольшим гобеленом с изображением разрушения Содома или, быть может, Гоморры, что не суть важно. Гобелен предназначался в качестве учебного пособия небольшой школе при госпитале Магдалины в Лондоне, исправительном заведении для падших женщин. Когда объявили о приходе мистера Уичкота, миссис Фиар отложила вышивание и начала вставать.

– Пожалуйста, не утруждайтесь, мадам. – Филип направился к ней. – К чему церемонии?

Однако она пропустила его слова мимо ушей, встала и присела в реверансе. Он поклонился в ответ, улыбаясь, поскольку прекрасно понимал суть игры.

– Мистер Уичкот, рада вас видеть. Надеюсь, у вас все хорошо?

Минуту или две они посвятили тому, что миссис Фиар в своих наставлениях кое-кому из тех, кто оплачивал ее услуги в иных сферах, называла «любезностями благородной беседы». Миссис Фиар была невысокой, коренастой женщиной, обладавшей низко натянутым вдовьим чепцом и невыразительным лицом. Уичкот знал ее с тех пор, когда ему было пять лет и она поступила гувернанткой к его сестре; позже она вышла замуж за соседского священника, который вскоре умер.

Служанка, явившись на вызов, принесла все необходимое для приготовления чая и поставила рядом со стулом миссис Фиар.

– Доркас, – произнесла та, – отправляйся на кухню и начисти ножи. Немедленно. Они прискорбно нуждаются в этом.

Когда они остались наедине, миссис Фиар открыла чайницу, помешала листья в воде и вгляделась в водоворот кружащихся черных крупинок. Затем откинулась на спинку стула и посмотрела на Уичкота:

– Итак?

Филип медленно побарабанил пальцами по подлокотнику.

– Ну что вы, моя драгоценная мадам, застыли, как надгробная Покорность?[9] Я пришел узнать, все ли готово к среде.

– Пожалуйста, говорите тише. Да… все готово. Хорошенькая пухлая птичка. Довольно молоденькая.

Он промолчал, но поднял брови.

– Будьте уверены, она вполне созрела для ощипывания, – продолжила миссис Фиар. – И это будет не впервые, хотя она знает, как создать видимость. Кто на этот раз?

– Молодой Аркдейл. И он тоже созрел для ощипывания, в своем роде. Вы уверены, что девушка не подведет?

– Можете не беспокоиться на этот счет.

– Но я беспокоюсь, – заметил он. – Учитывая, что случилось в прошлый раз.

– Тогда нам не повезло, дорогой. – Она протянула чашку.

Его рука задрожала, и чай выплеснулся на блюдце.

– Не повезло? Вот как вы это называете?

– Откуда нам было знать, что случится? Что сделано, то сделано. По крайней мере, мы вернули Табиту Скиннер сюда, и коронер не стал чинить препятствий в связи с обеими смертями.

– Это была худшая ночь моей жизни. Сначала она… – Уичкот уставился на вышивку. – Затем Сильвия.

– На этот раз обойдется без неприятностей. По крайней мере, с девушкой.

– Что бы я без вас делал, мадам? – кисло спросил он.

– Ни к чему тратить на меня любезные слова, дорогой.

Филип расхохотался, и она улыбнулась ему. Затем, вновь посерьезнев, он спросил:

– Как по-вашему, я не слишком тороплюсь с новым ужином, новой встречей? Если вкратце, мне нужны наличные, а это единственный оставшийся у меня источник, не считая карт.

– Это частная вечеринка, Филип, а не светский прием. К тому же какое дело вашему клубу до приличий? Ваши мальчики станут восхищаться еще больше. Вы подтвердите репутацию сорвиголовы, человека, которого не волнуют мелкие условности.

– Я вынужден повергнуть к вашим стопам еще одну неприятность, мадам.

– Вы имеете в виду тот пустячный случай с привидением?

Уичкот кивнул.

– И хуже того, намного хуже… Фрэнка Олдершоу. Я словно хожу под грозовой тучей и в любой момент ожидаю кары небес.

Она пригубила чай:

– Рассудок к нему вернулся? У него случаются периоды просветления?

– По-видимому, нет. Мне бы непременно сообщили. Но дело тронулось с места – ее светлость послала своего шпиона. Он прибыл в Иерусалим сегодня.

– А! Ее светлость… Полагаю, корень неприятности именно в ней.

– Нет, мадам! – рявкнул Уичкот. – Корень неприятности в Сильвии. Как она посмела так со мной поступить? Как она посмела, мадам?

– А я предупреждала, что жениться на дочери деревенского поверенного без гроша за душой – не лучшая идея.

Уичкот встал и принялся беспокойно расхаживать по комнате.

– Она словно преследует меня, даже сейчас находит способы изводить. Знаете, сегодня мне показалось, что я ее видел. Она сидела в кондитерской на Петти-Кери. Конечно, это был кто-то другой…

– Что за ребяческие речи, Филип! Не хотите присесть?

Он сверкнул глазами, но через мгновение вернулся на место.

– Вот, так-то лучше. – Миссис Фиар улыбнулась ему. – Хорошо, если вам от этого легче, я согласна: Сильвия сама виновата.

– Я не совсем это имел в виду, я…

– Сильвия мертва, дорогой. Это главное. Теперь вы должны начать жизнь с чистого листа. Вы еще молоды. И как только разберетесь с пустячным делом мистера Фрэнка, должны забыть, что Сильвия вообще существовала.

Глава 9

Воздух в профессорской был густым от табачного дыма и испарений пунша. Голова Холдсворта болела, а глазницы словно посыпали мелким песком. Он попросил разрешения удалиться. Ричардсон немедленно вскочил с места и предложил проводить его.

– Спасибо, но я вряд ли заблужусь.

– Уверен, что не заблудитесь, но, может, сделаем круг или два по саду, прежде чем вы ляжете спать? На мой взгляд, капелька свежего воздуха и укрепляющая ходьба прочищают голову и способствуют сну.

Холдсворт принял приглашение. Ричардсон вывел его во двор, окруженный строениями с облицовкой из бледно мерцающего тесаного камня. По правую руку располагались высокие эркеры профессорской и зала. Ричардсон кивнул на ближайшее окно. Оно было не занавешено, и мужчины, которых они только что покинули, сидели за двумя столами, окутанные дымкой братства.

– Весьма общительные ребята в общем и целом, – заметил Ричардсон. – Их невозможно осуждать за продолжительные возлияния. Но некоторые из них завтра утром проснутся с головной болью.

Он взял Джона под руку, и они пошли по сводчатой галерее перед часовней. В здании на другой стороне двора, напротив зала и профессорской, горели огни. Из окна на втором этаже донесся залп смеха и приглушенный стук, как будто множество кулаков колотило по столу.

– Мистер Аркдейл продолжает наслаждаться радостями общества, – вздохнул Ричардсон.

Кто-то запел, сперва неуверенно, но затем все точнее и громче. Присоединились и другие голоса. Звуки были не слишком мелодичными, но, несомненно, энергичными. Стук продолжался, отбивая ритм песни. Холдсворт и Ричардсон притаились в тени галереи. Стихи были короткими, и многие певцы, по-видимому, не знали слов песни. Однако все они подхватили припев с превеликим усердием:

Джерри Карбери вовсю веселится – Решил до зеленых чертей он напиться. Велите слуге, чтоб