Ирина Мельникова - Агент сыскной полиции Страница 2

— Ягеря царские едут! Гляди, барин, вон оне! — и он кивнул головой на вырвавшиеся откуда-то сбоку из-за низких купеческих лабазов две отличные, похожие друг на друга как две капли воды гнедые фельдъегерские тройки, запряженные в одинаково короткие повозки.

На той и другой разудало посвистывали в залихватски заломленных шапках ямщики и, раскручивая над головой кнуты, поносили во всю силу своих молодецких легких замешкавшихся или зазевавшихся прохожих.

В каждой тележке сидели по два пассажира: слева жандарм в серо-голубой шинели, справа — молодой человек в гражданском платье.

Промчались дико сверкающие глазами, пена на удилах, стремительные тройки, и жизнь на улице потекла по-прежнему.

— На Иркутск пошли, — пояснил извозчик своему молчаливому пассажиру. — Видно, важных каких повезли. Торопятся… — Извозчик опять перекрестился, заметив его отсутствующий взгляд.

А молодой человек всего лишь представил себя в этот момент на месте одного из осужденных. Разве не был он на шаг от подобной участи? И если бы не заступничество дядюшки, везли бы его сейчас курьерской скоростью на Нерчинские рудники как миленького, как этих неожиданно повстречавшихся на пути бедолаг — несчастных его сверстников…

Да, именно заступничество дядюшки — Владимира Гавриловича Сверчкова — начальника 1 отделения при Санкт-Петербургском управлении полиции, его личное прошение на имя Вячеслава Константиновича Плеве, директора департамента полиции, избавило его юного племянника от нешуточных неприятностей, которые он накликал на свою голову в силу молодой дурости и нежелания прислушиваться к совету старших и потому более мудрых и осторожных родственников.

Послужной список молодого человека, сиявший чистотой и белизной непотревоженного снега, чуть было не испортила весьма нелестная запись, которая подобно крепостной стене навсегда бы преградила ему путь к продвижению по службе. Но это были еще цветочки по сравнению с перспективой понести заслуженное наказание за избиение должностного лица при исполнении им государственной службы…

Но тем не менее он ни разу не посетовал, не укорил себя, что, уступив благородному порыву души, ввязался не в свое дело, чуть не погубив свое будущее. Хотя как сказать, как сказать! Молодой человек задумчиво хмыкнул и окинул взглядом серую вереницу зданий.

Нет, все-таки Североеланск хотя и мерзкая дыра и самое подходящее место для ссылки, но приехал он сюда без жандармского эскорта и почти без принуждения.

И нужно признать, что губернский, пусть и сибирский город — еще не самое худшее место, где ему придется отсидеться некоторое время, чтобы из памяти начальства выветрились обстоятельства порочащего его проступка. Правда, даже его хитромудрый дядюшка не знал, сколь долго придется пробыть провинившемуся племяннику в добровольном изгнании. Год, два, а может, и все пять. Пути господни неисповедимы, так же как и анналы начальственной памяти. А ведь так хорошо все начиналось!..

Только что отгремела музыка на выпускном балу Горного института. На новеньких погонах засверкала первая звездочка. Молодой человек закончил курс с отличием, дядюшка подобрал ему приличное место в столице в одном из департаментов Министерства внутренних дел. Будущее высвечивалось радужными красками, но… И зачем он ввязался в это нелепое пари?..

Кутили у знакомой актрисы. Кому-то из приятелей не хватило дамы. И вновь испеченный подпоручик, подогретый вином и восторгом скорого приобщения к тому тревожному и возвышенному, что внушало ему одно лишь звучание слов «государева служба», неожиданно для себя заявил, что сей момент отправится к мадам Дежаль, содержащей пансионат для учениц балетной школы, и пригласит одну из воспитанниц на ужин.

Зная не понаслышке о свирепом нраве хозяйки пансионата, ему не поверили. Он уперся, заспорил, тогда его решили поймать на слове и заключили пари.

Уже стоя на тротуаре и кутаясь в плащ под проливным дождем, он понял, что вся его затея изначально была обречена на провал. Но отступать было поздно, к тому же он не привык ударять в грязь лицом и, уповая лишь на счастливый случай, двинулся вперед с отвагой и беспечностью истинного искателя приключений.

По-видимому, случай также искал его, и наконец они встретились!

Не прошел он и двух кварталов, как из темной арки проходного двора навстречу ему выбежала девушка.

Стараясь обойти его, она неожиданно споткнулась и почти упала в его объятия, но тут же как-то по-особому легко вывернулась и быстрым шагом пошла в обратную сторону. Впереди на углу горел фонарь, и в тусклом его свете растерявшийся подпоручик наблюдал, как ее высокая тонкая фигурка исчезает за пеленой усилившегося дождя. Однако, пробежав несколько шагов, девушка вдруг остановилась, вгляделась в застывшего на месте молодого человека и, когда он поспешно приблизился к ней, схватила его за руку.

— Господин офицер! — Она была сильно взволнована, а вернее, перепугана до смерти. — Умоляю вас, помогите! Пожалуйста, проводите меня, я живу неподалеку… Идемте же скорее, я вам все объясню…

Она старательно прятала нижнюю часть лица за шелковым шарфом, но он успел-таки рассмотреть, что незнакомка весьма недурна собой. Особенно хороши были глаза. В окружавшем их полумраке он не смог понять, какого они цвета, но они были так глубоки и прекрасны и смотрели на него с такой мольбой и надеждой… Нет, она совсем не походила на ночную камелию.

Но Это был тот самый случай, которого он искал.

— Я к вашим услугам, мадемуазель! — Он учтиво склонил голову и взял ее под локоть.

— Скорее, скорее идемте! — заторопила она его и потянула за собой.

— Да, да, немедленно, — согласился поручик и добавил:

— Только нам не в эту сторону.

— Ну как же не в эту? Я живу сразу за каналом, — возразила она, еще ничего не понимая.

— Но вы, право, не то говорите, — попытался убедить ее подпоручик, удерживая незнакомку за рукав. — Сейчас вы пойдете со мной. Нас ждут мои друзья. Весьма приятное и славное общество.

— Пустите! — Она попыталась вырваться.

Но он держал крепко.

— Как вам не стыдно! — Подпоручику показалось, что она вот-вот зарыдает от отчаяния. Но не зарыдала. Лишь гневно задрожали крылья маленького изящного носа. — Я доверилась вам, попросила помощи, а вы… — Она внезапно вздрогнула и, прижавшись к нему, замолчала, стараясь спрятать лицо за отворотом его плаща.

Сзади грузно затопали чьи-то сапоги. Подпоручик оглянулся через плечо. Рослый жандарм без плаща, в промокшем насквозь мундире бежал к ним, не разбирая дороги, разбрызгивая грязь и лужи.

Придерживая одной рукой болтавшуюся слева шашку, другой он схватил девушку за плечо и грубо выдернул ее из объятий подпоручика.

— Спасибо, ваше благородие, — проговорил он, задыхаясь, — чуть не упустил паскуду!

И тогда подпоручик понял, что совершил подлейший поступок.

— Ты пьян, скотина! — крикнул он и толкнул жандарма в грудь.

— Господин офицер! — Жандарм даже не покачнулся, лишь с недоумением посмотрел на ошалевшего подпоручика и ухватил девушку уже за обе руки. Потом, тяжело дыша, нагнулся к его уху и прошептал:

— По политическому делу! Понимаете?

В подогретой винными парами голове подпоручика лихорадочно метнулись мысли: схватить жандарма и удерживать его, пока она не скроется?., попытаться его обмануть, назвавшись агентом охранки?., или оглушить чем-нибудь по голове?.. Он даже оглянулся по сторонам в поисках чего-нибудь тяжелого, но, как назло, а вернее, к счастью, никаких пригодных для подобной цели орудий по такой темноте и погоде поблизости не обнаружил.

И опять решение ему подсказал его верный соучастник случай.

Из-за угла выкатилась пролетка, порожняя, без седока.

Подпоручик рванул девушку из рук жандарма и, увлекая за собой, кинулся наперерез экипажу, схватил лошадь под уздцы.

— Садись! — прокричал он истошно.

И, вскочив вслед за ней в пролетку, заорал что было сил кучеру:

— Гони!

— Стой! — опомнился жандарм, бросился следом и на повороте изловчился, заскочил на подножку экипажа.

— Гони! — опять закричал подпоручик и в пылу азарта ткнул жандарма кулаком в зубы.

— Стой! Не уйдешь! — прорычал тот и, ухватив подпоручика за грудки, резко дернул на себя. В следующее мгновение его ноги сорвались с подножки, и уже в обнимку с задержанным жандарм вывалился на булыжную мостовую. Подпоручику повезло. Совершив почти полный кувырок в воздухе, он приземлился на обмякшее жандармское тело, отделавшись синяком под глазом, куда противник заехал ему локтем во время падения.

Жандарм оказался живучим. И хотя пострадал сильнее, в себя пришел мгновенно. Из рассеченной губы текла кровь. На лбу красовалась приличная ссадина, но он продолжал удерживать подпоручика, да так, что тот вдруг понял, что игры в казаки-разбойники закончились и пришла пора рассчитываться за свои поступки.