Владислав Морозов - Беспредел по-русски (Цезарь - 3) Страница 2

- Послушай, Илья...

- Хватит. Разговаривать на эту тему я не хочу. Мне не нужна такая работа. В конце концов, если мне приспичит стать бандитом, я всегда могу наняться к московской братве. Хоть к дому поближе. А здесь - извини, просто противно.

Кузнецов пожал плечами. А Илье даже в голову не пришло удивиться неожиданно легкой победе в маленьком споре.

* * *

После отбоя Кузнецов потихоньку подобрался к Илье, шепотом спросил:

- Водку будешь?

Илья молча выбрался из-под тонкого одеяла.

- Где? - также шепотом осведомился он о месте распития.

- В столовой. С поварами я добазарился.

- Иди, я попозже.

Кузнецов бесшумной тенью исчез в темноте засыпающей казармы. Илья оделся, стараясь не производить лишнего шума; держа в руках сапоги и портянки, выбрался в коридор. Там обулся и с независимым видом зашагал в сторону сортира - вполне законный повод, ни один дежурный не заподозрит дурного. А то, что сортир располагался неподалеку от столовой, было весьма на руку.

Кроме него и Кузнецова, в столовую явились еще двое дедов - постоянные собутыльники. Уселись за стол, освещаемый скудным светом из раскрытой двери кухни. Кружки и примитивная закуска уже ожидали их. Кузнецов скрутил пробку, понюхал жидкость, затем разлил ее по емкостям личного пользования. Поскреб ногтем этикетку.

- По какому поводу пьем? - осведомился Илья.

- Ни по какому, - ответил Кузнецов. - Я сегодня на разгрузке подхалтурил, за работу заплатили "жидкой валютой". Между прочим, местный ликероводочный заводик принадлежит Пахану. Помнишь его?

Илья пожал плечами. Помнил, конечно, но обмусоливать все перипетии той короткой встречи не собирался. Не тот человек Пахан, чтобы знакомством с ним можно было гордиться.

- Ну, вздрогнем, - сказал один из дедов, поднимая стакан. - За то, чтобы у нас все было, и ничего нам за это не было.

Выпили, зажевали горбушкой черного хлеба. Немного поговорили, потом еще выпили по чуть-чуть. Пол-литра - это немного на четверых, да и нельзя было им засиживаться. Когда водка кончилась, убрали за собой и поодиночке вернулись в казарму.

Илья растянулся на узкой койке. Плохой человек Пахан, и водка у него поганая. Хотя и получше, чем технический спирт. В голове шумело, по телу растекалась приятная слабость. Казалось, что он дома, в тепле и уюте, что завтра не надо вскакивать спозаранку и выполнять нелепые требования устава...

Сквозь мутную завесу тяжелого сна пробивалась острая боль. Кишки сворачивались в узлы, казалось, еще немного, и они порвутся на мелкие кусочки. Тошнота волнами подкатывала к горлу, но спасительной рвоты не было. В голове за зажмуренными веками плясали сполохи, живот сводило судорогой невиданной силы. Кто-то застонал, и этот звук переплелся с его собственным хриплым призывом о помощи.

Потом был свет - яркий, режущий глаза. Перепуганный литер, без конца спрашивающий одно и то же: "Что пил?" Он задавал этот вопрос каждые пять секунд, однообразно и монотонно, как заведенный механизм. Но ответить ему никто не мог - Кузнецов и два его приятеля, как и Илья, находились на грани обморока от болевого шока.

Странно, давно пора потерять сознание. А он все держится, еще как-то отмечает события, происходящие вокруг. Вот прибежал заспанный фельдшер, осмотрел отравившихся, кому-то заорал: "В реанимацию!" Приехала бригада городской "Скорой помощи". Стонущих солдатиков погрузили в белый фургон, и только тут Илья отключился...

Белые стены. Белый потолок. Белые плафоны люминесцентных ламп и белое белье на жесткой постели. Главная городская больница Пензы. Реанимация. Илья моргал, не испытывая ни малейшего желания пошевелиться, и медленно начиная ощущать свое тело.

Болел живот. И горло. Голова тоже. Однако не так сильно, чтобы позволить себе стон сквозь стиснутые зубы. Кстати, сил все равно не хватало даже на то, чтобы сжать челюсти посильней. Казалось, даже кисть руки невозможно оторвать от кровати. Ну и пусть лежит там, все равно не требуется вскакивать и немедленно что-то делать. Илья вновь закрыл глаза.

Проснулся, услышав рядом с собой негромкий разговор. Два человека: командир части и Пахан. Показывать, что все слышит, Илья не стал продолжал притворяться спящим.

"Твоя водка?" - спросил командир части.

"М-м... Этикетка моего завода".

"Что ж дрянь такую гонишь? Кто отвечать за моих ребят будет? Я-то знаю, где моя вина, а вот кто за эту отраву понесет наказание?"

"Могли и в магазине учудить что-нибудь. Ладно, командир, не разоряйся. Я твоим парням лекарства привез, врачи вчера надиктовали список".

"Это тебя не оправдывает".

Потом Илья опять задремал - сил не хватало даже на то, чтобы подслушивать безумно интересный разговор. Очнулся как от удара - бывает такое, дремлешь, а потом будто электрический разряд по всему телу проходит.

"Да комиссуй ты их, и все проблемы", - уговаривал Пахан.

"Не все так просто".

"А в чем дело? Скажи, что химическим оружием отравились, или там бактериологическим".

"Где бы его еще взять... Оно ж ведь запрещено".

Пахан сдержанно захохотал.

"Так-таки и запрещено?"

"Для таких частей как моя - абсолютно точно. А там - кто знает... Мне об этом никто не докладывает. Думаю, если что-то и было, давно разворовали".

Пахану опять стало смешно.

"Командир, да сам подумай: какие из них теперь солдаты? По домам их отправить, они ж еще десять лет лечиться будут. Ну, пусть знахари им язвы какие-нибудь напишут, тогда ни тебе по шее не дадут, ни мне. И парни в суд не подадут, потому как их дослуживать не заставят... Я их и по домам могу с шиком отправить. Сам билет возьму не в плацкарт, а в купе. Шмотки какие гражданские справлю... А этот москвич, так я его с собой возьму. Мне все равно в конце месяца в столицу ехать. Вот и будет мне компания, а ему - все удобства"...

Илья не выдержал, хотел возмутиться: компания Пахана в дороге его совершенно не устраивала. Лучше тесниться по грузовым да общим вагонам. Дернулся, движение отозвалось приступом боли в сожженных кишках. Стон против воли вырвался наружу, собеседники притихли. Командир сразу вызвал медсестру, та кликнула врача... Минут через пять ему вкололи что-то, боль утихла. Потом принесли капельницу. Когда Илья более-менее пришел в себя, ни командира части, ни Пахана в палате уже не было...

* * *

В купе он находился один - Пахан, выделивший ему местечко рядом со своей персоной, с момента посадки торчал в соседнем вагоне у знакомых, как он сказал. А как думал Илья - у своих подручных бандитов. Может, обговаривает последние детали грядущих преступлений, может, просто пьянствует. А других соседей, решил Пахан, им не надо, поэтому выкупил два свободных билета.

Конечно, вышло совсем не так, как хотелось Илье. Командир части договорился с Паханом, четверых собутыльников комиссовали, ни словом не упомянув в документах об отравлении. И постарались как можно скорее избавиться от пострадавших, чтобы слухи по части не поползли. Кузнецов единственный, кто остался в Пензе, да и то потому, что не имел родни в других городах. Двоих дедов отправили по домам, едва они успели получить документы. А Илью Пахан вез с собой.

Конечно, имелись в этом происшествии и приятные стороны. Как бы то ни было, он остался жив, отравление не принесло ему инвалидности, а служба в армии закончилась на целый год раньше расчетного момента. Вот, все документы об этом лежат в кармане рубашки под свитером. Общество Пахана до Москвы как-нибудь стерпеть можно, а там Илья навсегда забудет об этом человеке. Плохо, по существу, только одно - не подвернулось возможности дать телеграмму матери, чтобы хоть кто-нибудь встретил его на вокзале.

Дверь откатилась в сторону, пропуская Пахана. Илья равнодушно посмотрел на него, вновь отвернулся к окну. Если они едут в одном купе, это еще не повод радоваться встрече. Вслед за Паханом вошли двое его громил, уселись рядом с Ильей, прижав его к стеночке. Пахан угнездил свой жирный зад напротив.

- Ну что, посчитаемся? - бодро спросил он.

Достал калькулятор, какие-то бумаги, углубился в расчеты. Смотрел на цифры в документах, затем, беззвучно шевеля губами, толстым пальцем нажимал кнопки на машинке. Минут через двадцать, проведенных в полном молчании, Пахан удовлетворенно вздохнул, убрал бумаги, а калькулятор сунул под нос Илье.

- Видишь?

На табло застыли цифры "5605".

- Это та сумма, в которую обошлась твоя комиссация, - соизволил объяснить Пахан. - В долларах, разумеется. Мои кровные денежки, которые я выложил за исполнение твоего заветного желания. Как возвращать будешь?

Начинается.

- Я не просил об этом, - обронил Илья и уставился в окно.

- Да? А мои братки говорят, что слезно умолял. Да, да, вот эти самые, что рядом с тобой.

- Впервые их вижу.

- У тебя короткая память, фраер. Тебя с ними свел Кузнец, и вы с ними договорились. Ты сам предложил хитрый план. Якобы Кузнец заработал на вашей шабашке пузырь водки, затем подсыпать в бутылку какой-нибудь дряни. Не смертельной, но чрезвычайно неприятной. Чтобы не возникло подозрений, распить пузырь вместе с двумя пацанами. А затем я выйду на вашего командира и уговорю его отпустить вас всех.