Константин Столяров - Однажды в России Страница 2

- Четыре годика.

- Далеко пойдет.

- Дочка не могла его научить, это исключено. Остается зять, больше некому...

Вороновский вполуха слушал сетования старика, ибо давно знал, что зять у него, мягко говоря, не подарок: если ему не удавалось отобедать в "Астории", после чего, сменив даму, отужинать в "Европейской" (или наоборот), то, по его мнению, день определенно не задался.

- Пиликает на своей скрипочке за сто восемьдесят в месяц, ест мой хлеб и на тебе! - держит камень за пазухой. А вы говорите... - Старик махнул рукой и, не прощаясь, семенящей походкой зашаркал к двери.

Вороновский догнал его, мягко взял под локоть и предложил:

- Проводить вас до машины?

- Глупости! - Старик на ходу покачал поднятым вверх указательным пальцем. - Чтобы нас видели вместе? Учишь вас, учишь...

Заперев за стариком дверь, Вороновский вернулся в гостиную и открыл кейс, на дне которого тускло поблескивали дециметровые бруски червонного золота. На каждом были выбиты четыре девятки и одно слово - "Катанга".

2. КРЕДИТ ПОРТИТ ОТНОШЕНИЯ

Метров за триста до платформы Сергей перешел с быстрого шага на бег и успел на электричку, отправлявшуюся в Ленинград в шестнадцать сорок. Он вошел в первый вагон, остановился в тамбуре и закурил. Электричка загудела и тронулась с места. Мимо проплыли станционные постройки, неказистые магазины на главной улице, чье название Сергей так и не удосужился запомнить, и жидкий перелесок, за которым виднелась островерхая крыша дома на Константиновской, где жила его бабушка.

Сергей с досадой сжал кулаки и выругался сквозь зубы. Какой же он кретин! Зачем нужно было ездить во Всеволожскую, врать с три короба, сгорать от стыда перед бабушкой и перед самим собой? Действительно, зачем? Чтобы получить полсотни из ее нищенской пенсии?

Глубоко затянувшись, он выдохнул дым из легких, в который уже раз за последние дни мысленно вернулся к неприятностям, свалившимся буквально как снег на голову.

За зиму и весну путем режима жесткой экономии Сергей сумел собрать, казалось бы, вполне приличную сумму для отдыха на Черном море. Разумеется, не Бог весть сколько, но вместе с отпускными и премиальными набралось почти пятьсот рублей. Правда, он уже имел представление о вкусах и привычках Вороновского, однако, соглашаясь на совместную поездку в Сочи, наивно понадеялся, что Виктор Александрович не выйдет за рамки разумного. Вороновский трудился на скромной должности юрисконсульта межрайонного лесотарного комбината на Загородном проспекте и, надо думать, зарабатывал примерно столько же, сколько и Сергей, поэтому особых сомнений на этот счет у него не возникало.

Положа руку на сердце, отпуск прошел как нельзя лучше. В дороге им повезло с погодой, "жигули" Сергея работали как часы, и они с ветерком домчались до Сочи: первый раз заночевали в кемпинге под Тулой, второй - неподалеку от Ростова, а третью и все последующие ночи провели в забронированных для них номерах сочинской гостиницы "Камелия". При оформлении Вороновский заплатил за проживание не только за себя, но и за Сергея и наотрез отказался взять у него деньги. "Видите ли, дорогой Сережа, я чуточку старше вас и полагаю, что вы позволите мне действовать так, как я привык, - неторопливо объяснил Вороновский, когда они, распаковав вещи и приняв душ, встретились в ресторане за ужином. - Немецкий счет сам по себе штука неплохая, но вряд ли следует доводить его до абсурда. Согласны? Ведь, когда вы на трассе покупали бензин для вашего мустанга, я не вынимал бумажника и не приставал с расспросами сколько с меня? Неужели вы всерьез думаете, что платить каждому за себя приличествует всегда и везде? Поверьте, это моветон. Словом за все расплачиваюсь я и только я, а разберемся мы с вами по возвращении в Питер. Вопросы есть?"

Вороновский любил разнообразие во всем, начиная от ресторанов и кончая женщинами - даже самые привлекательные не задерживались в их компании дольше недели: харьковчанок сменяли москвички, москвичек - ростовчанки, которые в свою очередь, не всегда, правда, охотно, уступали место киевлянкам или свердловчанкам. Среди их веселых подруг не было ни одной ленинградки, потому что Виктор Александрович считал неразумным тратить на них драгоценное сочинское время и при знакомстве ограничивался тем, что записывал их домашние и служебные телефоны. "Жизнь ведь не кончается с отпуском, - внушал он Сергею. - Приедем домой и со свежими силами возьмемся за хорошеньких землячек".

Так, день за днем, незаметно пролетели три недели, а потом был прощальный ужин на двенадцать персон в "Кавказском ауле" и скучная дорога на север сквозь пелену осенних дождей.

"Как вы оцениваете вояж, сударь? - поинтересовался Вороновский, когда Сергей остановил машину на улице Петра Лаврова возле дома, где жил Виктор Александрович. - Надеюсь, положительно?" - "Не то слово! - воскликнул Сергей. - Как волшебный сон!" - "Положим, это был не сон, а нечто материальное. Вороновский сладко потянулся. - Повторим на будущий год?" - "С громадным удовольствием", - подтвердил Сергей. "Что же, буду иметь в виду. - Вороновский зевнул и прикрыл рот ладонью. - Тянет меня на боковую, поэтому подведем баланс и распрощаемся. Всего я израсходовал тысячи четыре, но поделить их пополам было бы несправедливо: кое-что я потратил на подарки и так далее. На круг это тысяча, так что с вас, дорогой мой, следует всего лишь полторы. Отнимем отсюда бензин и прочие автомобильные издержки, что составило, допустим, двести целковых, а тысячу триста - милости прошу". - "Неужели мы ухлопали столько? Сергей опешил от названной цифры. - Куда же ушла такая уйма денег?" - "Именно туда, куда в не столь отдаленные времена уходили трехмачтовые парусники с трюмами, полными золота, благовоний и колониальных товаров, - философски заметил Вороновский. - Женщины всегда обходились дорого, а деньги, Сережа, как вода". - "Понимаете, Виктор Александрович, у меня только три сотни, и я..." смущенно начал Сергей, вынимая из паспорта шесть пятидесятирублевок. "Простите, не понимаю, - сухо отрезал Вороновский. - Когда вы намерены вернуть долг?" - "Не знаю", - растерянно пробормотал Сергей. "Так не пойдет, возразил Вороновский. - Я ценю нашу дружбу, но вынужден напомнить вам старую истину: кредит портит отношения... Жду вас с деньгами в следующее воскресенье, ровно к пятнадцати часам". - "Тогда мне придется продать машину", - вздохнул Сергей. "А вот этого как раз не следует делать, - внезапно смягчился Вороновский. - Знаете, Сережа, если вы не сумеете достать деньги, то... гм... то сможете как-нибудь по-другому отслужить мне". - "Как именно?" - оживился Сергей. "Это долгий разговор, - ушел от прямого ответа Вороновский. - Итак, до воскресенья!"

Сергей безгранично доверял Вороновскому, но что-то в тоне Виктора Александровича смутило его, насторожило и подсказало: лучше рассчитаться деньгами, а не какими-то услугами. Поэтому всю неделю Сергей пытался раздобыть злосчастную тысячу. Обращаться к матери он не пожелал, сослуживцы и однокашники по институту, сами едва перебивавшиеся от аванса до получки, ничем ему не помогли, так что оставалась одна надежда - на бабушку.

Сегодня он прямо с утра подъехал к Финляндскому вокзалу, поставил машину неподалеку от памятника Ленину и сел в электричку, за неимением лучшего решив соврать насчет аварии и под этим соусом стрельнуть у бабушки побольше денег. "Не огорчайся, золотко мое, - выслушав его вранье, утешила бабушка. - Бог с ним, с твоим "жигуленком"! Главное, что ты сам не пострадал. Видно, Господь внял моим мольбам и оборонил тебя от ран. Завтра же схожу в церковь и поставлю свечку святой Зинаиде, моей небесной заступнице!" - "Ты выручишь меня на время?" - мучительно краснея, промямлил Сергей. "Зачем тебе деньги? удивилась бабушка. - Ведь твой автомобиль застрахован? Коли ты не виноват в аварии, они обязаны уплатить сполна. Ты же сам рассказывал, что прошлой весной, когда пьяный на грузовике помял тебе крыло, ты получил по страховке даже больше, чем обошелся ремонт. Верно?" - "Верно-то верно.- Сергей вздохнул. - Но, понимаешь, пока Госстрах расчухается, пройдет уйма времени, а мне хочется поскорей восстановить машину". - "Думала купить себе кое-что, да вижу тебе нужней... - Бабушка взяла сумку и достала оттуда пять мятых десятирублевок. - На, забирай. Молодо-зелено, погулять велено!" - "А больше никак? - через силу выдавил Сергей, целуя ее морщинистую щеку - Бабуль, еще, а?" - "Рада бы, золотко мое, да нету. Ты же сам не возьмешь те деньги, что отложены у меня на похороны и поминки, верно?.."

Черт побери, как же быть? До встречи с Виктором Александровичем осталось меньше суток, а он, Сергей, все еще у разбитого корыта...

3. СЮРПРИЗ

В том же вагоне пригородной электрички, напротив двери, ведущей в тамбур, в полном одиночестве скучала коротко стриженная, похожая на мальчишку-сорванца, худенькая блондинка по имени Лена, ездившая за город навестить подругу. Четыре семестра эта подруга делила с Леной девятиметровую комнатушку в студенческом общежитии, а весной вышла замуж за их же сокурсника и перебралась в Мельничный Ручей, где у его родителей был собственный дом и где Лена, проводившая летние каникулы у папы с мамой, еще ни разу не бывала. И вот сегодня ее приняли там с радостью, по-свойски и на все лады уговаривали погостить до понедельника, однако Лена не захотела остаться - несмотря на радушие хозяев, что-то в атмосфере этого дома пришлось ей не по сердцу. Что? Конечно, не их бьющий в глаза достаток - в неполные двадцать лет Лена ни капельки не завидовала чужому добру и истово верила в то, что позднее, когда она окончит ВУЗ, у нее непременно появится все, о чем неодолимо тянет помечтать перед сном: легкая шубка из пушистого натурального меха, нарядный плащ, сшитый где-нибудь за границей, красивые платья, кофточки, блузки и, естественно, по паре модельной обуви для каждого времени года, от итальянских босоножек на изящной шпильке до несусветно дорогих - ровно четыре студенческие стипендии! - светло-бежевых сапожек на платформе из белого каучука...