Миранда Джеймс - Просроченное убийство Страница 2

Незнакомые люди иногда останавливали нас посреди улицы и спрашивали, не собака ли Дизель. Клянусь, в такие моменты вид у моего кота бывал до крайности оскорбленный. Он вообще дружелюбный зверь, но дураков не выносит, за что я его очень уважаю.

Набрав полную грудь прозрачного осеннего воздуха, я почувствовал запах дыма. Было еще рано разжигать камин, но, кажется, кому-то из соседей не терпелось погреться у камелька. Я вспомнил, как еще мальчиком в холодные зимние дни сидел у горящего очага в родительской гостиной.

Дома на нашей улице в большинстве своем перешагнули столетний рубеж; под их крышами поколения сменяли друг друга, а элегантная архитектура и классические лужайки все так же радовали глаз. Проверенное годами добрососедство стало мне надежной опорой после утраты жены.

Но сейчас было не время предаваться грустным мыслям. Мы с Дизелем зашагали по тротуару: я сзади, кот в полуметре впереди. Кампус Афинского университета, куда мы направлялись тем утром, находился в трех кварталах к востоку. Дорога, на которую стоило бы тратить от силы пять минут, отнимала у нас пятнадцать-двадцать, поскольку многочисленным поклонникам Дизеля не терпелось с ним поздороваться. Кот приветливо урчал и мурлыкал, вызывая улыбки на лицах и поднимая всем настроение. Пара человек спохватилась и пожелала доброго утра и мне, так что я не чувствовал себя забытым.

Джордан Томпсон, владелица «Афинэума», независимого книжного магазина, вышла на утреннюю пробежку и помахала нам рукой. Ее спортивная самоотверженность вызывала у меня искреннее восхищение; я надеялся, что рано или поздно вдохновлюсь ее примером.

Мы с Дизелем приблизились к университетской библиотеке, как раз когда Рик Такетт, наш офис-менеджер, открывал дверь. Ровно в восемь утра, и ни секундой раньше. Внутри особняка в стиле Греческого Возрождения, построенного еще до гражданской войны, располагалась администрация, архив и коллекция редких книг. Главное здание, известное как Библиотека Хоуксворта, находилось по соседству.

Рик кивнул в ответ на мое «доброе утро» и отошел в сторону, пропуская нас. Лет на десять старше меня, он был славным малым, но не слишком разговорчивым. А поскольку большую часть времени Рик проводил в главном здании, виделись мы нечасто.

Дизель уверенно направился к центральной лестнице, которая вела на второй этаж. На площадке повернул налево и остановился перед дверью с застекленной табличкой «РЕДКИЕ КНИГИ», украшенной золотым листиком.

Войдя в кабинет, я спустил Дизеля с поводка и принялся включать свет. Когда с этим было покончено, кот уже устроился на своем любимом месте – лежанке на широком подоконнике как раз позади моего рабочего стола. Я снял с него шлейку и убрал ее под лежанку.

Дизель довольно тарахтел, пока его хозяин готовился к работе: вешал пальто и сумку, включал компьютер и прикидывал список дел на сегодня. Я трудился в библиотеке три дня в неделю: составлял каталоги и занимался архивами. И настолько любил свою работу, что, по сути, никогда не воспринимал ее как труд. В библиотеке Хьюстона на мне в основном лежали обязанности администратора. Возвращение к каталогам было настоящим благословением после возни с бюджетом и персоналом. Мне нравилось работать в тишине, с Дизелем и редкими книгами.

Едва я начал читать электронную почту, как в дверь постучали.

– Доброе утро, Чарли, – заглянула к нам Мельба Гилли. Годы никак не отразились на ее шикарной фигуре – она вообще мало изменилась со времен старшей школы и по-прежнему заставляла трепетать мужские сердца. В том числе и мое. Наша с Мельбой симпатия была взаимной, но до сих пор мы довольствовались дружескими отношениями. Я пока не ощущал готовности с кем-либо встречаться, а поскольку на горизонте маячило пятидесятилетие, сильно сомневался, что буду готов когда-нибудь. Мне не хотелось привносить в свою жизнь лишние сложности.

– Доброе, Мельба, – откликнулся я. – Как дела?

Мельба плюхнулась на стул перед моим столом, смахнула несуществующую пылинку со своего безукоризненного костюма цвета спелого баклажана и наконец ответила:

– Волнуюсь! А ты нет? – она посмотрела мимо меня в сторону окна. – Доброе утро, Дизель!

Дизель мурлыкнул в ответ, но с лежанки не встал.

– По какому поводу? – нахмурился я. Неужели что-то забыл?

– Из-за приема сегодня вечером. Почему еще я должна волноваться? – улыбнулась Мельба. – Не каждый день наш город приветствует своего золотого мальчика.

– Ах, это, – протянул я. – Большое дело.

Мельба покачала головой.

– Чарльз Харрис, не говори, что тебе не любопытно посмотреть на Годфри Приста после стольких лет. Знаю, вы не особо ладили в старшей школе, но уверена, ты хочешь увидеть знаменитого автора во плоти, – засмеялась она.

Я покачал головой, невольно копируя Мельбу.

– Он был придурком тридцать два года назад, и вряд ли с тех пор что-то сильно изменилось. Разве что теперь он богатый придурок.

– Он был женат четыре раза, – Мельбу уже было не остановить. – Во всяком случае, я так слышала. Но, думаю, он может позволить себе платить алименты – с такими-то тиражами и гонорарами.

– Ну, на мне ему заработать не удалось, – заметил я. – Во всяком случае, после его первых книг.

– Значит, кое-что ты все-таки читал? – лукаво подняла бровь Мельба.

– Отрицать не буду. Испытывал любопытство, как и каждый в Афинах. И первые книги мне даже понравились. Они были увлекательными. Но потом он принялся за триллеры, и сюжеты от книги к книге становились все более невразумительными, – я скривился. – Не говоря уже о жестоком отношении к женщинам. Неужели ты его до сих пор читаешь?

Мельба откинулась на спинку кресла.

– Бросила пару книг назад. По тем же причинам, что и ты.

– Так чего ты радуешься?

– Он же знаменитость, автор бестселлеров! – воскликнула она. – Как часто к нам в Афины приезжают знаменитости? Разве это не повод для радости?

Я закатил глаза.

– Мне почему-то вспоминается случай, когда Роберта Хилл застукала мужа голым и пьяным в стельку в трейлере Лиз Грэхем. Она тогда выкрасила его розовой краской, а он потом гнался за ней с топором по главной улице. Тогда наш город тоже бурлил от волнения.

Мельба прыснула со смеху.

– Милый, тебя там просто не было. В жизни не видела ничего смешнее! Розовый Делберт бежит, потрясая «колокольцами»… Я как раз выходила из банка, когда они с Робертой пронеслись мимо меня. Ему еще повезло, что жена ограничилась краской. Могла бы и сама топором воспользоваться. Например, укоротить его в некоторых местах.

Я тоже рассмеялся, стараясь не думать, какие места имела в виду Мельба. Дизель позади меня громко затарахтел, словно веселился вместе с нами.

Беседу прервал звонок мобильного. Поморщившись, Мельба вытащила телефон из чехла на поясе. Она прокрутила его между пальцами, как опытный стрелок – револьвер, прежде чем прочитать текст на экране.

– Его величество требует меня.

Она заверила начальство, что уже в пути, после чего, еще раз прокрутив телефон, вернула его в чехол.

– Долг зовет, – вздохнула Мельба, вставая из кресла. – Клянусь, этот человек и свою крохотную задницу не найдет, если я не покажу.

И она хихикнула.

– Вот почему он так ценит свою помощницу. Ты всегда знаешь, где что лежит.

– Увидимся, дорогуша, – широко улыбнулась Мельба.

Я хмыкнул. Питер Вандеркеллер, директор библиотеки, был похож на садовые грабли. К невероятно худой фигуре ростом под два метра прилагались ноги сорок восьмого размера. Мельба клялась и божилась, что никогда не видела, как мистер Вандеркеллер ест. И я был склонен ей верить. При мне директор тоже не клал в рот ничего, кроме кончика ручки или карандаша, которые жевал во время собраний.

После ухода Мельбы в архиве воцарилась приятная тишина. Мельбу Гилли можно было назвать какой угодно, но не тихой.

Я вернулся к проверке почты, чтобы, поморщившись, пробежать глазами еженедельное письмо от Питера. Сотрудники библиотеки прозвали такие послания «обращением к войскам» – и это был отнюдь не комплимент. На прошлый Хеллоуин несколько человек даже нарядились в военную форму, но Питер шутки не понял. Он никогда не понимает юмора. Порой мне его жалко.

На этой неделе проповедь директора посвящалась переработке отходов. Директор призывал всех перестать носить из дома воду в бутылках и вместо этого пить фильтрованную воду из крана в комнате отдыха. Я покосился на свою сумку. Обычно в ней лежало минимум две бутылки с водой. Решил, что наполню их водой из-под крана, когда моя закончится. Может, это удовлетворит босса.

Последнее письмо в ящике напоминало о приеме в честь нашей знаменитости. Ректор университета устраивал его у себя дома. Я убеждал себя, что не хочу туда идти, но прекрасно понимал, что любопытство в конце концов одержит верх. Как бы я ни ненавидел Годфри Приста, мне все-таки хотелось посмотреть на него спустя столько лет.