Камилла Лэкберг - Ангелотворец Страница 2

— Эбба! Эбба!

Голос умолял ее попытаться снова. Разбить стекло. Спасти…

— Эбба, проснись!

Кто-то дернул ее за плечи и заставил сесть на кровати. Сон рассеялся, но фру Старк не желала просыпаться. Ей хотелось броситься в огонь и на один последний момент ощутить тело Винсента в своих объятьях, прежде чем они оба сгорят.

— Проснись! Пожар!

Сон как рукой сняло. В нос ударил дым, и Эбба закашлялась. Открыв глаза, она увидела, как в дверной проем вваливаются клубы черного дыма.

— Надо бежать! — крикнул Мортен. — Ползи под дымом. Ты первая. Я за тобой. Хочу сначала посмотреть, нельзя ли потушить огонь.

Женщина перекатилась через край кровати на пол и ощутила щекой тепло досок. Легкие горели от дыма, но у нее не было сил бежать. Ей хотелось только спать. Эбба закрыла глаза, чувствуя, как тело наливается тяжестью. Ей нужно поспать.

— Вставай! Ты должна встать! — истерически крикнул Мортен.

Фру Старк вырвалась из дремы. Почему он такой пугливый? Мортен схватил ее и поставил на четвереньки. Против воли женщина поползла вперед. Страх мужа передался и ей. С каждым вдохом ее легкие наполнялись дымом, который отравлял ее, подобно медленному яду. Но лучше умереть от дыма, чем от огня. Страх обжечь кожу помог Эббе ускориться. Она выползла из комнаты и замерла, забыв, в какой стороне лестница. Голова перестала работать. Все, что она видела, это серую пелену дыма перед собой. В панике женщина поползла вперед. В тот момент, когда она нащупала лестницу, рядом пронесся Старк с огнетушителем в руках. Он буквально слетел вниз по ступенькам. Эбба посмотрела ему вслед. Тело снова отказалось ее слушаться. Она беспомощно застыла наверху лестницы, а дым все сгущался. Эбба закашлялась, из глаз у нее потекли слезы. Она подумала о Мортене, но у нее не было сил даже переживать за мужа. И снова она испытала соблазн сдаться. Исчезнуть, забыть о горе, терзающем душу и тело. Перед глазами все потемнело. Женщина устало опустилась на пол, положила голову на руки и закрыла глаза. Было тепло. Она почувствовала, как погружается в блаженную темноту и как та принимает ее в свои объятья, даря исцеление.

— Эбба!

Мортен потянул ее за руку, однако его жена стала сопротивляться. Ей не хотелось вырываться из блаженной темноты, к которой она была так близка. Но тут что-то хлестнуло ее по щеке. Удар был такой болезненный, что она тут же открыла глаза и уставилась в лицо Старка. В глазах его была тревога, смешанная со злостью.

— Огонь потушен, но внутри оставаться нельзя, — сказал он и попытался поднять Эббу, но та по-прежнему не давалась. Он отнял у нее единственную возможность покоя, которого она так давно не испытывала.

В гневе фру Старк набросилась на мужа с кулаками. Так приятно было наконец выплеснуть всю злость и разочарование! Она била его кулаками в грудь со всей силы, пока Мортен не схватил ее за запястья. Он крепко прижал Эббу к себе, заставив ее уткнуться головой ему в грудь. Женщина слышала, как бьется его сердце, и начала плакать, а потом наконец позволила поднять себя на руки, чтобы муж вынес ее из дома. Холодный свежий воздух наполнил легкие, и Эбба потеряла сознание.

Фьельбака, 1908

Они приехали рано утром. Мать уже встала к детям, а Дагмар еще нежилась в постели. Быть ее настоящей дочерью было совсем другое дело, чем быть одной из тех ублюдков, о которых матери приходилось заботиться. Дагмар была особенной.

— Что это? — раздались крики из комнаты. Других детей и Дагмар вырвал из полудремы громкий стук в дверь.

— Открывайте! Мы из полиции.

Надолго у них терпения не хватило. Дверь выбили, и мужчины в униформе ворвались внутрь. Дагмар испуганно натянула на себя одеяло.

— Полиция?

Отец в спешке затягивал пояс на брюках. Его впалая грудь в клочках седых волос тяжело вздымалась.

— Дайте только надеть рубашку, и я со всем разберусь. Это какое-то недоразумение. Здесь живут порядочные люди.

— Здесь живет Хельга Свенссон? — спросил полицейский, за спиной которого виднелись еще двое. Втроем они едва помещались в тесной кухне, заставленной кроватями. В доме у них жило пятеро детей, и свободного места почти не было.

— Меня зовут Альберт Свенссон, Хельга — моя жена, — ответил им отец. Он был уже в рубашке и стоял, скрестив руки на груди.

— Где ваша жена? — требовательно спросил полицейский.

Дагмар было видно, как отец хмурится. Он слишком нервный, всегда говорила мать, волнуется из-за пустяков.

— Мать в саду с детьми, — ответила девочка, и только теперь полицейские ее заметили.

— Благодарю, — ответил полицейский, разворачиваясь.

— Вы не можете вот так просто вторгаться в дома к порядочным гражданам. Вы нас до смерти перепугали. Объясните, в чем дело!

Дагмар сбросила одеяло, опустила ноги на холодный пол и бросилась бежать за полицейскими в одной ночной рубашке. Повернув за угол, она резко остановилась. Двое незваных гостей держали мать за руки. Она вырывалась, но те не отпускали. Дети вопили. Белье, которое мать развешивала, валялось в грязи.

— Мама! — бросилась к ним Дагмар.

Она вцепилась одному из полицейских в ногу и изо всей силы укусила его в бедро. Заорав, тот выпустил мать, повернулся к Дагмар и закатил ей такую пощечину, что девочка упала на спину. От неожиданности она так и осталась лежать на траве, прижав ладонь к горящей от боли щеке. За все восемь лет жизни ее ни разу не били. Конечно, она видела, как мать бьет других детей, но на Дагмар она никогда руку не поднимала. И отец не осмеливался.

— Что вы творите? Бьете мою дочь?! — рассвирепела мать.

— Это ничто по сравнению с тем, что сотворили вы! — рявкнул полицейский, снова хватая Хельгу за руку. — Вы подозреваетесь в убийстве ребенка, и у нас, есть право обыскать ваш дом. И уж поверьте нам — мы обыщем каждый уголок!

Дагмар видела, как мать сникла. Щеку по-прежнему жгло огнем. Сердце девочки колотилось в груди. Вокруг них малыши рыдали так, словно настал конец света. А может, так оно и было. Хоть Дагмар и не понимала всего, она чувствовала, что ее мир только что рухнул.

— Патрик, можешь съездить на Валё? Оттуда поступил сигнал о пожаре. Подозревают, что это поджог с целью замести следы преступления.

— Прости, что ты сказала? — спросил Хедстрём, крепче прижимая к уху телефонную трубку, вылезая из постели и хватая свободной рукой джинсы. Сон как рукой сняло. Он бросил взгляд на часы. Четверть восьмого. Интересно, что Анника забыла в участке в такое время?

— Пожар на Валё.

Эрика заворочалась в постели.

— Что случилось? — спросила она спросонья.

— Работа. Надо ехать на остров Валё, — шепнул ее муж. Удивительно, но дети все еще спали. Обычно младенцы просыпались уже к половине шестого.

— Детский лагерь, — продолжала Анника.

— Хорошо. Возьму лодку. Позвоню Мартину. Это ведь он дежурит сегодня?

— Да, он и ты. Увидимся в участке.

Патрик закончил разговор и надел футболку.

— Что случилось? — повторила Эрика, садясь на кровати.

— Пожарные подозревают, что кто-то поджег старое здание детского лагеря.

— Детского лагеря? Кому это понадобилось? — недоумевала его супруга. Она тоже начала вставать.

— Не знаю, потом все расскажу — обещаю, — улыбнулся Хедстрём. — Я в курсе, что это твой специальный проект.

— Поразительно. Стоило Эббе вернуться, как кто-то пытается сжечь лагерь.

Патрик покачал головой. По опыту он знал, что жена любит совать нос не в свои дела и делать поспешные выводы. Конечно, иногда она оказывалась права, нужно отдать ей должное, но чаще попадала в разные неприятности.

— Анника сказала, что подозревают поджог. Это пока все, что мы знаем. Так что, может, и не было никакого преступления.

— Кто знает, — возразила Эрика. — Все равно странное совпадение. Можно поехать с тобой? Я все равно собиралась пообщаться с Эббой.

— А кто присмотрит за детьми? Боюсь, Майя еще маловата для того, чтобы приготовить им кашку.

Поцеловав жену в щеку, Хедстрём поспешил вниз по лестнице. За спиной у него, как по заказу, раздался ор младенцев.

По дороге на остров Патрик с напарником Мартином Молином молчали. Мысль о поджоге казалась пугающей и сложной для понимания. И по мере приближения к идиллическому Острову — все более невероятной.

— Какая тут красота! — воскликнул Мартин, когда они спустились с лодки и пошли по тропинке.

— Ты бывал тут раньше? — спросил Хедстрём, не оборачиваясь. — Кроме того Рождества, я имею в виду?

Его напарник что-то пробормотал в ответ. Ему не хотелось вспоминать то мрачное Рождество, когда он оказался втянутым в семейную драму, разыгрывавшуюся на острове.